35 лет назад еще неизвестный артист Московского театра оперетты, выпускник ГИТИСа Владимир Винокур был приглашен Юрием Маликовым в популярнейший в те годы ансамбль «Самоцветы». В ансамбле он стал лауреатом Всероссийского конкурса артистов эстрады. Номер, с которым Винокур победил на конкурсе «Про старшину Ковальчука», написал Леонид Якубович. Успех артиста был отмечен в прессе, и тогда Винокур впервые задумался о сольной карьере. В 1989 году он создал собственный театр пародий, руководителем которого является и сейчас. На радость многочисленным белорусским поклонникам 25 февраля народный артист России Владимир Винокур выступит в Концертном зале «Минск».
— Владимир Натанович, в одном интервью прочитал, что ваша фамилия происходит из рода винокуров. Это правда?
— Да, у моих предков был винокуренный заводик. Делали хорошее вино, водку. Я горжусь тем, что тунеядцев у нас в роду не было, все работали. Никто никому ничего не дарил, так же, как и мне.
— Вы с детства мечтали быть артистом?
— С раннего детства мне нравилось петь. Я закрывался в комнате и пел. Любовь к пению перешла по наследству. В семье любили музыку, и когда к родителям приходили гости, меня «ставили на стульчик» и я исполнял песни из репертуара Магомаева и Сличенко. Заметив интерес к сцене, мама записала меня в хор Дворца пионеров. Когда в Курске гастролировали артисты, мы с братом старались не пропускать ни одного концерта. Однажды в город приехал легендарный Марк Бернес. Я спел ему «Хотят ли русские войны» и получил от него высокую оценку. В 1962 году, отдыхая в пионерском лагере «Артек», я принял участие в международном конкурсе. За исполнение песни «Бухенвальдский набат» стал лауреатом, получил золотую медаль из рук первого космонавта Юрия Гагарина. После этого я с полной уверенностью решил, что должен сделать все, чтобы стать артистом. Но отец сказал тогда: «Будешь ты петь, не будешь — покажет время, но профессию получить надо. Поэтому после окончания 8-го класса пойдешь в строительный техникум». Послушав отца, в 1967 году я окончил Курский монтажный техникум. Но не забыл о своей мечте, и как только у меня установился после мутации голос, поступил в музыкальное училище на вечернее отделение, став студентом дирижерско-хорового отделения. Кстати, школа, которую окончил в Курске, была №26. Потом старое здание снесли, а номер отдали школе для умственно отсталых детей. Поэтому, когда я приезжал в родной город на гастроли и говорил, где учился, в зале начинали шушукаться.
— Как проходила ваша студенческая жизнь в столице?
— Я жил в общежитии ГИТИСа. Стипендия — 28 рублей. Но однажды мне, бедному студенту, повезло — я два сезона проработал в цирке на Цветном бульваре. Программа называлась «Мечте навстречу!» — исполнял несколько песен. За это в месяц получал сто рублей! Я был самый богатый студент в институте. В день зарплаты у цирка собирались мои друзья. Мы шли в магазин и покупали трехлитровую бутылку вина «Гамза». И две бутылки водки. Из продуктов — килограммов пять картошки, котлеты и хлеб. В общежитии мы брали большой чан, смешивали в нем водку и «Гамзу», добавляли сахар. И получали четыре литра жгучей смеси. Девчонкам говорили, что это французский ликер. На большую компанию выпивки не хватало. Тогда мы брали чайник и шли на Рижский вокзал. Там стояли перегонные цистерны с вином из Баку и Кишинева.
— Вы согласны с мнением, что от судьбы не уйдешь?
— В моей жизни были такие случаи, которые заставили подумать: все, что происходит с нами, не просто так. К примеру, много лет назад теплоход «Адмирал Нахимов» по пути из Новороссийска в Сочи столкнулся с сухогрузом и затонул почти рядом с берегом. Погибли сотни людей. Я должен был плыть этим рейсом. Но местные новороссийские ребята, пригласившие наш коллектив на шашлык, уговорили меня плыть утром морским трамвайчиком вместе с ними. Так я остался жив. Да, судьба не раз испытывала меня. Был случай в Афганистане, когда я выступал перед нашими солдатами и офицерами. Прилетели два реактивных снаряда. Недолет, перелет. Это спасло многих, в том числе и меня. До сих пор генерал Громов при встрече мне говорит: «Все восхищались тем, что ты продолжал стоять на сцене». А я не от героизма стоял, а от шока: не знал, что делать.
В 1992 году в Германии попал в автокатастрофу. Погибли два моих приятеля. Мне повезло, но из-за травм почти год был прикован к постели. Переломы ног, вывих таза. Немцы даже хотели ампутировать одну ногу. Тогда Иосиф Кобзон перевел меня в наш военный госпиталь. Там меня буквально склеили по кусочкам. Ночами, когда в госпитале все спали, я разрабатывал ноги. Они стали тонкие, как руки, болтались, как плети. Надо было наращивать мышечную массу. Свои ночные тренировки в госпитале называл «гестапо». А когда стала слушаться одна нога, затем другая, через боль удалось сделать первый шажок, тогда догадался, что такое настоящее человеческое счастье.
— Как вы считаете, чувство юмора — врожденное качество или его можно натренировать?
— Чувство юмора можно развить. К примеру, если регулярно слушать и участвовать в заседаниях Госдумы. Во времена СССР мне сделали пропуск во Дворец съездов. Раиса Максимовна Горбачева, присутствующая там же, спросила: «А вы-то что тут делаете?» Я смутился: «Готовлю новый спектакль. Мне нужен материал». Она расхохоталась, потому что в это время на трибуне был Горбачев.
— Ваша давняя дружба с Лещенко не порождала никаких слухов?
— Однажды мы были на гастролях в Ленинграде. Мне было как-то скучно, и я решил подшутить над директором концертного зала «Октябрьский» Эммой Васильевной Лавринович, в офисе которой находился. Набрав номер телефона, тоненьким голосочком попросил ее разрешения пригласить вечером в гей-клуб присутствовавших в зале Винокура и Лещенко. Эмма Васильевна грозным голосом спросила: «А какое отношение они имеют к вашему клубу?» На что я ответил: «Ну как же, Эмма Васильевна, вы же взрослый человек и должны понимать, что их многолетняя мужская дружба неслучайна». Помню, как Лавринович кричала в трубку: «Я не позволю оскорблять народных артистов».
Ну почему же оскорблять, не унимался я, это же прекрасно, когда между двумя красивыми мужчинами возникает высокое чувство под названием «любовь». И потом, мы ведь не беремся утверждать, что между ними что-то есть, просто мы хотим встретиться с ними в нашем клубе, чтобы побеседовать об однополой любви. Эмма Васильевна просто взбесилась и стала кричать: больше не звонить ей. Чтобы хоть как-то успокоить Лавринович, я тут же позвонил и старческим голосом попросил у нее десять билетов на концерт Лещенко и Винокура. Она очень мило пообщалась со мной, но сказала, что дать десять билетов она не сможет. Теперь уже я стал кричать, что буду жаловаться на то, что обижают ветерана войны, которому уже 93 года и который воевал еще в турецкую войну. Для пущей важности сказал: «Я хочу подарить им пистолет и шашку». Эмма Васильевна спросила: «Это еще зачем?» На что я пригрозил: «Да вы не волнуйтесь, пистолет заряжен лишь дробью. И вообще, если вы не дадите мне 10 билетов, вам же будет хуже». Она тут же велела снять всю бронь, поставить у сцены дополнительные стулья. Сделав свое «грязное дело», я вошел в кабинет к Лавринович, где она отчитывала Лещенко: «Как вам не стыдно, Лев Валерианович, я не знала этих подробностей вашей жизни». Увидев мою мимику, Лев все понял и принялся мне подыгрывать: «Да, Эмма Васильевна, вы первый человек, кто узнал о нашей величайшей тайне. А что, почему бы нам не сходить в гей-клуб потусоваться — глядишь, спутников по жизни встретим?» — хохотал он, чем, собственно, и выдал себя.
— Все наслышаны о ваших знаменитых розыгрышах. А близких вы разыгрываете?
— Мой день рождения — 31 марта. Обычно это бывает так: сначала мероприятие в концертном зале, потом банкет в «Метрополе». Как-то на следующий день я устроил еще и небольшой мальчишник в «Национале». И один высокий чиновник мне вдруг говорит: «Тебя хотел поздравить президент». Я пошутил: «Если хотел, пусть бы приехал. Кремль-то рядом». Чиновник звонит президенту, и через час приезжает Владимир Владимирович. Он спрашивает меня: «Какие у вас пожелания?» Желание было одно: набрать номер телефона моей мамы и дать ей пообщаться с президентом. Набираю номер и говорю: «Мама, сейчас с тобой будет говорить Владимир Владимирович Путин». А она мне в ответ: «Сынок, ты уже все-таки дожил до определенного возраста, ну сколько можно меня разыгрывать 1 апреля!» Передаю трубку Владимиру Владимировичу, он говорит: «Анна Юльевна, я вас поздравляю, спасибо вам за такого сына. Мы вас любим!» Она говорит: «Я вас тоже люблю, но если вы настоящий. Я слишком хорошо знаю своего сына, а сегодня 1 апреля». Президент отвечает: «Да нет, это не пародия. Тут Галкина нет». Мама все-таки поверила, но позже, когда увидела фотографию.
— В отличие от многих артистов, у вас счастливый брак. А как вы познакомились со своей женой?
— Познакомились в Театре оперетты. Впервые увидел ее на репетиции, где она танцевала партию кукол в одном из спектаклей. У Тамары были большие голубые глаза и она очень хорошо сложена. Я сразу «положил на нее глаз», но получил от ворот поворот. Меня это только раззадорило. Через какое-то время она все-таки снизошла и согласилась прийти ко мне в общежитие. Я накрыл праздничный стол, и как только Тамара пришла, сразу начал штурм. А она расплакалась, отчего я опешил. Думал, что же я такое «сморозил»? Потом Тамара объяснила, что я, оказывается, напомнил ей героя из фильма «Три толстяка». То есть был старым и толстым. В общем, какой-то волосатый мужик полез целоваться, а она еще не знала ничего подобного. Через некоторое время меня пригласили в московский театр, но была нужна московская прописка. У Тамары к тому времени умерла бабушка, и ей досталась двухкомнатная квартира. Она предложила свою помощь в виде фиктивного брака. Я ей сказал: «А чего фиктивно? Я тебя всерьез замуж зову». И еще ей пообещал: «Я собираюсь стать известным, популярным и богатым. Если ты мне веришь, то выходи за меня по-настоящему». Тамара сказала: «Я постараюсь вам поверить».
Главная
Гороскопы
