Станислав Говорухин: «Не хочу угождать юным дуралеям»

Он вошел в историю кинематографа с такими культовыми фильмами, как «Вертикаль», «Пираты ХХ века», «Ворошиловский стрелок». В эксклюзивном интервью журналу «Эхо планеты» народный артист России рассказал о ремейке одного из главных своих шедевров «Место встречи изменить нельзя».

— Станислав Сергеевич, вы дружили с Владимиром Высоцким, которого здорово притесняли советские чиновники от культуры. Это правда, что он хотел эмигрировать и сделать карьеру на Западе?

— Высоцкий был человеком неглупым и прекрасно осознавал, что никакой карьеры на Западе ему не сделать, что он — явление чисто русское, слушателей ему там не найти, кроме разве что кучки эмигрантов. Однако у него всегда было желание посмотреть, как живут люди по ту сторону «занавеса», как выглядит изобилие, и понять, что это за свобода такая. Помимо свободы, Володя за границей обнаружил и большое количество ее отсутствия. Он часто говорил, что там этой самой пресловутой свободы тоже нет, что власть денег отменяет все остальное. Высоцкий побывал в Париже, в Нью-Йорке, на Таити… Словом, в те города и страны, о которых мечтал, он съездил. И ему с лихвой хватило туризма для того, чтобы понять: жить нужно дома.

— Говорят, что первый советский блокбастер «Пираты ХХ века», снятый по вашему сценарию в 1980-м Борисом Дуровым, был основан на реальных событиях. В те времена советским мореходам грозил кто-то вроде сомалийских морских разбойников?

— Ничего такого тогда не происходило. Мир был относительно спокоен. Может, где-то и совершались нападения на маленькие кораблики, но и только. Такие незначительные инциденты никак не могли стать основой для сценария. «Пираты ХХ века» родились исключительно в моей голове. Это абсолютно выдуманная, навеянная моим книжным воспитанием история. Я, как и многие мальчишки моего поколения, вырос на книгах Стивенсона, Лондона, Дефо… Мне захотелось снять романтическую историю с героями вроде Генри Моргана, Френсиса Дрейка и других пиратов. Эти персонажи долгое время существовали только в книгах, но, как видите, сейчас перекочевали в нашу действительность.

— Вы рассчитывали, что успех картины будет таким сногсшибательным?

— Я не ожидал, что нас будут клевать журналисты и критики. И сейчас, и тогда приключенческо-романтические истории, а также детективы были для них низким жанром. Считалось, что снимать нужно, как Андрей Тарковский, а писать — как Александр Гельман. То есть про Бога или про рабочий класс.

«Пиратов ХХ века» в советском прокате посмотрели 100 миллионов зрителей. Но даже эта фантастическая цифра была заниженной.

— Как «Пираты ХХ века» показали себя на международном рынке?

— В то время редко выпускали. В 1982 году я был с картиной во Вьетнаме. Помню, стою в ханойской студии, окруженный толпою вьетнамских кинематографистов, а наш переводчик рассказывает им, что я — знаменитый советский режиссер, который снял такие-то и такие-то фильмы. Вьетнамцы на это даже бровью не повели. А потом он добавил, что я также являюсь автором сценария картины «Пираты ХХ века», и вот тут-то меня чуть на куски не разорвали от восторга — каждый хотел выразить личное восхищение. Оказывается, в начале 1980-х этот фильм был невероятно популярен в Юго-Восточной Азии. Американцы, увы, наше кино не смотрят. А вот в Европе картиной, может, и заинтересовались бы, но прокатом тогда занимались государственные служащие, которым, видимо, было ни к чему напрягаться. А зря! Персонаж, которого играл Николай Еременко, появился раньше, чем Рэмбо. И пальма первенства могла бы остаться за нами. На тот момент это был абсолютно новый герой — личность, способная отстоять свое достоинство перед бандой головорезов, защитить ребенка, женщину, честь, Родину, — в общем, настоящий мужик.

— Если бы все сложилось с прокатом в Европе, то вы бы, наверное, здесь сейчас не сидели?

— Я, как и Володя Высоцкий, никогда не мечтал вырваться за границу и любые предложения о совместной постановке всегда отклонял. Один-единственный раз я работал с иностранцами на съемках фильма «В поисках капитана Гранта». Иностранцами этими были болгары. А тогда шутили, что «курица — не птица, а Болгария — не заграница».

— Вы перестали снимать для детей, несмотря на то что у вас это получалось превосходно. В этом жанре в России сегодня снимают мало. Нужны ли российским детям российские фильмы или вполне достаточно западного продукта, вроде «Хроник Нарнии» или «Гарри Поттера»?

— Я потратил на детское кино десять лет жизни. Меня хватило на три картины. Уже в 1980-е было понятно, что дети читать перестанут и в их духовном воспитании не примут участия Жюль Верн, Даниэль Дефо, Джек Лондон, Марк Твен и другие великие писатели. Самыми любимыми произведениями в детстве у меня были романы о Робинзоне Крузо, Томе Сойере и детях капитана Гранта. И я решил поделиться с ребятишками своими любимыми книгами через экран.

Сегодня в России не снимают кино для детей, потому что это невыгодно. Невыгодно государству, которое не понимает, что сохранить будущее наших детей можно, только вскармливая их с детства полноценной духовной пищей. Невыгодно прокатчикам, потому что билеты на такое кино стоят недорого. Невыгодно телевидению, потому что во время такого показа рекламу давать нельзя. Я, кажется, был последним, кто снял полноценное детское кино. Поверьте, еще очень и очень нескоро появятся фильмы подобного масштаба, снятые столь же добросовестно и с таким же постановочным размахом. Сегодня дети смотрят иностранное кино. Хорошее оно или плохое — это другой разговор, но оно иностранное, то есть рассчитанное на зрителей с менталитетом, сильно отличающимся от нашего. Вот и делайте выводы.

— А у вас не было искушения сделать продолжение телефильма «Место встречи изменить нельзя»? Братья Вайнеры готовы были написать сиквел?

— Была задумка снять еще раз эту историю спустя 35 лет с новыми актерами. Высоцкого заменили бы Владимиром Машковым, он актер такого же высокого класса. Хотя было бы невероятно сложно найти подходящую натуру в Москве. Повторить не смогли бы ни одной мизансцены. Пришлось бы очищать изображение от рекламных щитов и пластиковых окон на компьютере, а это очень дорого. Такая идея до сих пор жива и актуальна. Интересно посмотреть, как восприняла бы сегодняшняя публика это произведение.

Одно могу сказать точно: я не стану угождать юным дуралеям, переполняющим сегодня кинотеатры. Состав зала теперь таков: тридцать процентов тинейджеров, которым понимать что-либо еще рано, двадцать процентов довольно развитой и адекватной студенческой молодежи, ну и пятьдесят процентов абсолютных болванов — неграмотных, с чрезвычайно узким кругозором. Стада молодых людей бродят по нашей стране и не подозревают, что существует такое понятие, как духовная радость. Легко определить состав сегодняшнего зала по тем фильмам, которые пользуются спросом.

В эту категорию успешных попадают такие «шедевры», как «Самый лучший фильм», «Самый лучший фильм-2», «Любовь в большом городе», «Елки», «Наша Раша», «Гитлер капут» и тому подобные. А ведь сборы редко когда являются мерилом качества фильма.

— Станислав Сергеевич, вы как актер сыграли в 25 фильмах. У вас есть желание сняться в какой-нибудь западной картине, поработать в Голливуде?

— Один раз я снимался в американском фильме, о чем теперь сожалею. К счастью, я играл не какого-нибудь подлеца из КГБ или главаря русской мафии, а председателя Cовнаркома Грузии. Это была историческая лента о путешествии американской журналистки по СССР. Данного полотна я даже и не видел ни в прокате, ни на DVD.

— Вы с юности увлекались альпинизмом. А как сейчас поддерживаете физическую форму: фитнес, плавание, теннис?

— К сожалению, никак. Мне сделали две операции на позвоночнике, так что со спортом пришлось распрощаться. А ведь были времена, когда все альпинистские трюки в своих картинах я делал сам. Например, в «Вертикали».

— Судя по вашим режиссерским работам, вы точно знаете, что такое хорошо, а что такое плохо, это так?

— Если судить по картинам, то, наверное, знаю. А если говорить о жизни вообще, то я бы так не сказал. Но я ведь не только кино снимаю, я еще и рисую. Мое увлечение пейзажной живописью приоткрыло мне глаза не только на окружающий мир, но и на самого себя. Человек — это тайна. Каковы пределы его физических и умственных возможностей? Какими талантами наградил его Господь? Разгадывать эту тайну, познавать самого себя — веселое и полезное занятие. Теперь я знаю о себе гораздо больше, чем раньше.