Этюд с натуры

Источник материала:

Этюд с натуры

Случайных встреч не бывает... Недавно довелось быть на необычном мероприятии: в Ракове на доме литературоведов Вячеслава Рагойши и Татьяны Кобржицкой открывалась доска в память о Владимире Короткевиче, который часто по–дружески гостил в этом доме. Доску с барельефом писателя сделал народный художник Беларуси Иван Якимович Миско — бесплатно, как дань уважения великому писателю. После официальных торжеств разговор продолжился в мастерской скульптора, уставленной готовыми работами, этюдами, набросками. К сожалению, не все из них нашли воплощение в бронзе и камне — Иван Якимович показал на небольшую скульптуру–эскиз, фигуру порывистой немолодой женщины, в одной руке которой — кисть, с плеча свисает шуба: «Это проект памятника Наде Леже. Давно пора Беларуси отблагодарить свою землячку, тем более в следующем году ее юбилей».

О Наде Леже, «белорусской француженке» Надежде Ходасевич, родившейся в бедной крестьянской семье на Витебщине и ставшей женой французского монументалиста Фернана Леже и известной художницей, не раз писала наша газета. Вот и завязался разговор о встречах с ней Ивана Якимовича Миско:

— Когда я окончил художественное училище, Елена Васильевна Аладова, тогдашний директор художественного музея, взяла меня на работу. Помню, нам объявили: в Беларусь впервые приезжает Надя Леже! Меня тоже решили взять с собой в аэропорт. Собралась целая делегация: председатель Союза художников Владимир Стельмашонок, тогдашний министр культуры Юрий Михневич, Елена Аладова... Сидим в аэропорту, ждем, когда приземлится самолет. И тут один из встречающих спрашивает: «А кто знает французский язык?» Оказалось, никто, и переводчиков не взяли. Все же Надя в четырнадцать лет уехала из Беларуси... Помнит ли родной язык? Сидим, волнуемся. Раздобыли где–то цветы — подснежники. И вот выходит из самолета Надя — в богатой шубе, таких тогда ни у кого здесь не было. И произносит то ли на русском, то ли на белорусском: «Здравствуйте!» И кто–то отозвался: «Слава Богу...» Так она и говорила с нами — на смеси белорусского и русского. Так вот, вручили ей цветы, долго сидели в зале ожидания — надо было решить много вопросов, иностранка же приехала. Надя сразу завела речь о том, чтобы в Беларуси открыть музей, посвященный Фернану Леже. Сказала, что может дать на это деньги, попросит лишь одну комнату для себя.

— Она была богата?

— Да, очень. Особенно по нашим меркам. Всегда везла с собой много сувениров — не меньше семидесяти. Многие получили книги по искусству с ее автографами, галстуки. Я сам долго носил галстук «от Нади». В художественном музее хватает подаренных ею книг — она дарила Елене Аладовой, а та себе ничего не брала, оставляла в музее.

— А вы много общались с Надей Леже?

— Меня определили к ней сопровождающим. Обязанность моя была в основном носить ее пальто или шубу. Я считал это большой честью. Однажды сотрудницы музея окружили меня и стали задавать вопросы: «А что такая богатая женщина ест на завтрак?» Я говорю: «Кефирчик, чаек без сахара». — «А мясо?» — «Нет, не ест». — «Это ж такая жадная!»

— А самой Наде этот эскиз понравился?

— Да. Я, конечно, спрашивал разрешения, можно ли ее лепить. Она разрешила, но сказала, что я мог бы приехать к ней во Францию, поработать в большой мастерской. Приглашала не раз. Но так как я был секретарем парторганизации, было сделано так, чтобы я не поехал.

— Каким вы видите памятник Наде Леже?

— Скульптура высотой два метра двадцать сантиметров, на гранитном валуне, рядом с музеем Нади Леже в Зембине Борисовского района. Хорошо было бы включить в композицию хранящиеся там мозаики Нади. Я изобразил художницу такой, какой она была. На одном плече — дорогая шуба, она так любила носить. Женщина волевая, темпераментная... Надя рассказывала: в детстве могла всю ночь не спать, зубами держась за перила кровати, чтобы доказать: «Я не сплю». Замечательный типаж. Модель должна захватить тебя, иначе ничего не получится. Если увидел свою модель на улице — беги за ней! Иначе жалеть будешь. А Надя Леже меня захватила. К сожалению, установка памятника зависит от спонсоров, которых пока нет. Я бы и скидку сделал... Неужели никто не отзовется? И судьба работ Нади Леже, подаренных ею Советскому Союзу, печальна.

— Да, я читала, что она привезла вагон своих мозаичных работ, их после долгих раздумий отдали в подмосковный город Дубну, и теперь экспозиция почти вся погибла. Может, потому, что французские художники вроде Нади хоть и были коммунистами, но все же их работы считались авангардистскими, сделанными именно в том стиле, который в Советском Союзе преследовался как буржуазное искусство?

— Да, такой вот парадокс... Конечно, советские чиновники боялись. Надя привезла в Минск эскиз работы Фернана Леже и просила, чтобы разрешили сделать по нему роспись на козырьке Дворца спорта. Говорила, что предоставит своих рабочих, материалы, оплатит все — только бы дали увековечить память мужа. Никто не сказал «да», никто не сказал «нет», тянули, тянули... И — отказали. А какая была бы память! Я думаю, может, вернуться к этому проекту? Найти тот эскиз? Почему бы нет — и в память о Наде Леже, и о Фернане Леже, и как связь с Францией?

— У вас в мастерской очень много масок. С Нади Леже вы такую не снимали?

— Нет, не смел, молод тогда был. Маски стал делать позже. Но только с живых. С космонавта Климука в один день снял три маски — и все три получились разные. С Олега Попова снял несколько масок. Он сказал: «Я же клоун. Солнечный клоун. Почему ж я не улыбаюсь, почему я такой грустный?» Тогда сделали маску на горячей воде, чтобы быстрее застывала. Попову стало плохо, описывал, что словно на горячей сковороде лежал. Когда же увидел свою маску, сказал, что хочет заказать мне свое надгробие. И даже идею придумал: вертикальная гранитная плита, довольно объемная, посредине желоб сантиметров двадцать глубиной, сбоку на граните висит маска, через желоб пропущены трубочки в ее глаза... И влага, которая собирается в желобе, капает из глаз. Плачущий Олег Попов! Впрочем, он еще жив, и пусть проект подольше не осуществляется! Кстати, хочу сделать выставку таких масок, но не знаю, как люди будут воспринимать... Есть и еще одна давняя мечта — организовать встречу всех, кого я лепил и кто еще жив, чьи–то портреты и повторить. А пока что мечтаю о памятнике Наде Леже.

Автор публикации: Людмила РУБЛЕВСКАЯ

Фото: Александр РУЖЕЧКА