В Беларуси умеют рисовать, но не умеют думать

TUT.BY начинает цикл "Мастер и Мастерская". Вы давно хотели узнать, почему на мансардах и чердаках домов Минска вечерами горит свет? Что там происходит? Правда ли все те мысли, которые всплывают при слове "художник"? Мы будем развеивать мифы и стереотипы, попадем в святая святых - мастерские художников, чтобы узнать, как и где они работают, как разрабатываются образы, что можно и чего ни в коем случае нельзя делать в мастерской. Также мы  узнаем из первых уст, что происходит с белорусским современным искусством и как решить существующие проблемы. Первым гостеприимным хозяином стал художник Михаил Гулин.

Мастерская оправдала свое название, самая что ни на есть рабочая обстановка: кисти, тюбики с краской, баночки с засохшей краской, палитра вся в краске, остатки краски на стенах… Картины повернуты к стене, "чтобы не отвлекали и не мешали". Окна заклеены, чтобы приглушить свет, который отвлекал бы и искажал цветовосприятие.

Чтобы рассмотреть мастерскую в деталях, кликните по изображению. Большую фотографию можно будет посмотреть в браузере или сохранить к себе на компьютер.

В мастерской художник работает вместе с женой, тоже художницей - Антониной Слободчиковой, поэтому пространства для двоих маловато. За столом работает Антонина, а Михаил - на стене. Самая необходимая вещь в мастерской – диван, без него художнику нельзя: надо приходить, думать. В мастерской, по словам Михаила Гулина, можно делать все, что угодно. "По большому счету, я не устаю. Пью чай, читаю, смотрю альбомы, слушаю музыку, смотрю кино. Само пребывание здесь является отдыхом. Бывают большие перерывы, когда ездишь на выставки, проекты. Потом бывает такое опустошение, что месяц не можешь ничего делать".

Чтобы рассмотреть мастерскую в деталях, кликните по изображению. Большую фотографию можно будет посмотреть в браузере или сохранить к себе на компьютер.

Мастерская должна жить, и в ней надо постоянно обозначать свое присутствие, поэтому художник старается каждый день заходить туда. "Я стараюсь хотя бы прийти залить водички в баночку, помыть кисточки, попереставлять картины. Я чаще делаю уборку в мастерской, чем дома". Четкого режима у Михаила нет, он наслаждается самим процессом творчества. "Сейчас все пишут сериями, проектами, придерживаются какой-то линии… В этом смысле я бессистемный. Я начинаю какой-то проект, делаю одну работу и останавливаюсь, могу не возвращаться к этой серии год. "А" сказано, и я знаю, как будет выглядеть "В" и "С".

Зима и осень – наиболее плодотворные периоды для Михаила. А летом отдых, поездки и монументальная работа. По словам Михаила, он занимается искусством, чтобы веселить, будоражить себя, делать свой быт не таким прозаичным.

Чего ни в коем случае нельзя делать в мастерской?

Нельзя друзей водить часто. Потом это становится местом, куда без спроса приходят люди. Если мастерская нахоженная, то, как только у тебя вдохновение, тут же кто-то приходит. Так умирает творчество. Вообще в мастерской можно все. Квартира может трещать по швам, а мастерская все выдержит.

Мы попросили показать нам эскизы и рассказать о процессе разработки идеи. Некоторых работ никто никогда не увидит, потому что идей много, а до холста доходит только малая часть. Сейчас у художника период увлечения нео-поп-артом, где можно проявить иронию, концепт. "В серии "Несанкционированное применение цвета" диснеевские образы показались мне идеальными для заливки другими цветами. Сама их форма для меня, как для авангардистов 30-х - круги, квадраты, кубы - чистая форма, идеально отшлифованная временем. Я начал работать с образами как абстракционист: заливал их другими цветами.




Михаил Гулин, помимо живописи, занимается еще акциями и перформансами. В акционизме художника привлекает момент непредсказуемости, которого нет в живописи. "Например, у меня был проект "Норка гласности" (как назвали ее кураторы). Для меня кульминацией этого проекта был бы конфликт вокруг него. Но неожиданно проект пошел другой дорогой: в эту норку залезла женщина и выдала такую трагическую историю! Вдруг человек почувствовал себя уютно в этой норке, использовал ее как трибуну и высказался с нее".

О выходе из Союза художников

Последней каплей стало то, что моей жене в очередной раз отказали в мастерской, хотя она член союза с 2005 года. С молодежным искусством вообще возмутительная ситуация! Чтобы сегодня молодому художнику вступить в союз, ему нужно участвовать в 5 республиканских выставках. Для этого нужно участвовать в них со студенчества, но тебя возьмут на выставку, только если ты будешь лоялен, понравишься. Дурной тон приучаться к этому с юношества! Причем международные выставки не берутся в зачет, и все замыкается на союзе. Таким образом, ситуацией можно руководить, она становится ручной, домашней. Я не приемлю таких вещей, задыхаюсь в подобных условиях.

Плюсы и минусы Союза художников

Плюс - если у тебя мастерская в центре города по льготной цене. Люди лукавят, но я могу с уверенностью сказать, что большинство художников интересует в союзе именно мастерская.

Проблемы есть, но о них не сильно сожалеешь. Я не вижу смысла участвовать в бессмысленных выставках Союза художников. Нет интересных групповых проектов, в которых перед тобой поставили бы интересную задачу. Просто повесить картину для меня бессмысленно. Я не могу использовать пространство Музея современного искусства, потому что мне хочется перекрашивать стены, делать перегородки, забить гвоздь в стену. Это совершенно невозможно в этих институциях.

Кукла из проекта "Вскрытие женщины" встретила нас у входа в мастерскую.

О проблемах белорусского искусства

Недавно у нас был круглый стол "Возможно ли социальное искусство в Беларуси?" Художники начали говорить о белорусской бедности, отсутствии кураторов, международного интереса, отсутствие средств и экспортную направленность. Нам поставили в вину, что мы плачемся. Меня это крайне разозлило: мы не плачемся. Просто у нас в Беларуси есть хорошие художники. Если они нужны – приезжайте, берите на международные проекты. Если не нужны, так о чем говорить?

Почему у нас не сформирован арт-рынок?

Во-первых, у нас нет разделения на актуальное и коммерческое искусство. На Западе у пейзажиста свои ярмарки и покупатели, у сюрреалиста – свои. А у нас все варятся в одном котле.

Современное искусство – это один из инструментов демократии, а у нас нет капиталистического общества. В нынешних условиях нужно понятное народу, нормальное искусство: рожь, закат, механизатор.

Рынок – это понты, и искусство тоже часть этого инструментария. Люди будут покупать только тогда, когда этим можно будет понтоваться. Пока в Минске достаточно иметь машину, и сразу видно, сколько денег ты вложил, насколько ты преуспевающий, амбициозный человек. И не надо открывать Центр современного искусства собственного имени. Вместо этого гораздо спокойнее построить спортивный комплекс. Рынок придет, когда придет все остальное.

Между прочим, я жду этого с не меньшим ужасом, чем то, что у нас есть: меня не устраивают и ценности капиталистической системы. Когда ты только приходишь в искусство, тебе кажется, что диапазон его велик. Но потом ты понимаешь, что все бегут по одним и тем же дорожкам. Социальная направленность, острота, гражданский пафос… на этом пафосе все и заканчивается.




О самоидентификации нации

Я сам постоянно себя укоряю, что не разговариваю на белорусском языке. На мой взгляд, одно из спасений от глобализма – это национализм. Вначале нации надо определиться, что мы, белорусы, отдельно. Если бы была жесткая позиция, и единственным государственным языком был бы белорусский, мы бы уже прошли этот период и спокойно разговаривали на белорусском и русском, но при этом чувствовали бы себя белорусами. А так получается, что эти проблемы не решились, язык вымирает, а народу по большому счету без разницы, будет он в федеральном округе или жить самостоятельно. Абы была колбаса и зарплата. Страдать будут именно от отсутствия этих составляющих, а не от того, что исчезнет язык или мы станем частью другой страны.

Многие высказывают мнение, что в современном искусстве уже нет национальной темы. Но у нас этот вопрос еще остр, и нам все равно надо будет с ним разбираться.

О провокации, диснеевской пластике и критериях искусства

К сожалению, проблема Беларуси – неподготовленный зритель. Малевич до сих пор остро актуален для современной Беларуси. В любом рабочем коллективе при вопросе о "Черном квадрате" сто процентов услышишь "я тоже так могу". Во всем мире этот вопрос закрыт, и уже никому не надо ничего доказывать.

Художники уже с 50-х поднимали вопрос о нивелировании таких вещей, как оценочные критерии. Очень многие западные художники ставили себе задачу сделать ничто. Тот же Бурен своими полосками делает ничто, и все равно это оказывается товаром и включается в систему товарно-денежных отношений. Тем не менее, изначальный его посыл был нарисовать то, про что нельзя сказать, красиво это или нет, плохо по цвету или фактуре или нет. (Даниэль Бурен, демонстрируя полную свободу от традиции, рисовал полосы равной ширины, чередуя пары цветов).

У нас до сих пор спрашивают, умеет художник рисовать или нет. К сожалению, проблема такова, что в Беларуси умеют рисовать, но не умеют думать. У меня тоже с рисунком все нормально, я умышленно иду на примитивизм, упрощение формы. Очень сложно избавиться от нашей ремесленной школы. Меня так и тянет изобразить что-нибудь сложное, красивое. Как человек, знающий ремесло, я понимаю всю трудоемкость этого процесса, виртуозность исполнения. Но потом одергиваю себя: две полоски – это тоже хорошо.

В этом отношении для меня очень хорошая палочка-выручалочка Тоня. Она все время меня возвращает к реальности. Все эти ремесленные вещи хороши, но так же хороши другие вещи. С приходом постмодернизма, по сути дела, все вокруг стало искусством – это лишь вопрос контекста, подачи.




Дисней – это одна из стратегий. Конечно, диснеевские образы ненадолго задержатся в моей жизни, это один из этапов. Это своеобразный современный канон, через который я вскрываю вульгаризацию человеческих отношений. В проекте "Детская демонология" я рассуждаю о том, что дети знакомятся с жизнью с 5-6 лет. На них накатывает реклама, безвкусные мультики, отвратительно проиллюстрированные книги. Как с этим работать? На уровне запрета? Или все-таки надо учиться с этим жить? Даже невинные котики, собачки в определенных условиях могут стать вредоносным инструментом, но в определенных условиях могут украсить мир ребенка. Например, можно сесть семьей и посмотреть "Бемби". Проблема в том, что границы уже стерлись.

Мы попросили Михаила нарисовать мишку для читателей TUT.BY.

Михаил Гулин родился 1 апреля 1977 г. в г. Гомеле. Член Белорусского союза художников с 2005 г. по 2011 год. Учился в Гомельском филиале Минского художественного училища им. Глебова, на отделении живописи, затем в Белорусской государственной Академии искусств, на отделении монументально-декоративного искусства. Организовал ряд персональных выставок в Беларуси и за рубежом, среди которых минская "Выставка недетского рисунка" в Галерее "Ў".

Также участвовал во многих групповых проектах ("Квiтней Bog", "Графема", Белорусский павильон 53 Венецианской Биеннале, "ЛiтAra. Візуальныя даследванні паэзіі", "Vis-à-vis. Актуальныя дыялогі" Галерея "Ў", "Яна не можа сказаць неба" ART VILNIUS’11). Кроме того, Михаил Гулин в соавторстве с женой Антониной Слободчиковой является художником спектакля "Пеппи Длинныйчулок" в Белорусском государственном театре кукол.

Коллаж из работ, представленных на минской "Выставке недетского рисунка". Фото: Виктория Щербакова