Сами мы неместные

Источник материала:

Поразительно, как только человек ничего не умеет, он сразу прется в режиссуру. Примерно такими словами приветствовала актриса Татьяна Пельтцер режиссера Марка Захарова в начале репетиционного процесса над спектаклем «Доходное место».

«Мы, говорят, не хотим брать взяток, — жалуется героиня пьесы, вдова коллежского асессора Кукушкина, — хотим жить одним жалованьем. За кого ж дочерей–то отдавать? Ведь этак, чего доброго, и род человеческий прекратится».

Прозвучало это все в 1967 году так звонко, что министр культуры Фурцева, якобы возмутившись отсутствием полотенец в женском туалете, спектакль запретила как идеологически вредный. Тем не менее именно «Доходное место» стало для Мрака Анатольевича, как его любят называть в Ленкоме, звездным трамплином.

Недавно минская афиша получила еще один пример «переквалификации». Да еще в таком неуловимом, сложном жанре, как современный балет. На Малой сцене Большого прошла премьера одноактной вещицы «Зал ожидания» в постановке заслуженных артистов Юлии Дятко и Константина Кузнецова. Вообще, это уже тенденция: большие театры норовят рвануть на маленькие экспериментальные площадки, вознестись куда–то под купола, к звездам. Маленькие, напротив, хотят «то ли демократии, то ли севрюжины с хреном», а лучше большую сцену и миллионный грант. И никто не желает работать по своему профилю, обживая площадку, дарованную судьбой и обстоятельствами. Все мечтают подкоп сделать в иную реальность. Нет стабильности в умах.

Что сказать о премьерном «Зале ожидания»? Обошлось, слава Талии, без гадалок, карманников и бомжей. Технично, претенциозно, местами броско, но в целом как–то вторично. Денис Климук, как гордая цапля, мечется по сцене, не зная, кого бы клюнуть. Молодая балетная массовка пытается действовать организованной, синхронной группой. Изредка из нее кто–то вырывается в танце на свет божий, чтобы пропасть в нервной людской сутолоке окончательно. И не говорите мне: «Иди, сам станцуй». Покажи, мол, как надо. Танцую я только в любимых ресторанах и то — после второго горячего. Мое зрительское дело — сторона: сиди, кайфуй!

Музыка известного композитора Олега Ходоско, лауреата Национальной театральной премии за музыкальное оформление спектакля того же Гарцуева «Не мой», существует здесь тоже как–то отдельно. Слишком холодна, чтобы захватить зрительское воображение. В ней сквозит даже некоторая агрессивность, что, впрочем, вполне оправданно общим настроением премьеры: ведь герои должны отправиться из своего зала ожидания прямиком в преисподнюю — так это прочитывается простым зрителем.

По–моему, зал ожидания — одна из самых эксплуатируемых метафор в массовой культуре. Начиная с Аллы Пугачевой, певшей в композиции «Близкие люди»: «Ну а пока моя жизнь, словно зал ожидания, где не живут, только ждут...» — и заканчивая одноименным сериалом Дмитрия Астрахана. Откуда такая наша любовь к этому образу, в котором смешались надежда, предчувствие скорой встречи, а может, и беды, краха, неизбежности разлуки с любимым человеком?

Не знаю, я, например, никогда не любил ни всей этой вокзальной романтики с ее сиреневым туманом, ни залов ожидания. Часы, проведенные там, вспоминаю с тоской. Всегда хотелось что–то предпринять. Либо куда–то ехать, либо кого–то встречать. В любом случае вырваться из душного (либо холодного) вокзала на воздух, перестать ждать. Переписать расписание поездов по своему усмотрению. Найти свое место во времени и пространстве. Пусть и недоходное, зато свое. Потому хочется, чтобы вечера современного балета в Большом театре, конечно же, продолжились, но предлагали впредь все же образный и ассоциативный ряд чуть посложнее. Не жалейте серого зрительского вещества. Хотя, может, «Зал ожидания» попал в неудачное время: только что отгремел IFMC в Витебске и интересующийся зритель наелся современной хореографии от души.

Добрый зритель в 9–м ряду.