Коллекционер граммофонов: "Родные обязаны прослушать все"

Источник материала:

Началось все с ничем не примечательного случая: будущий коллекционер хотел купить другу в подарок что-то необычное, нашел в антикварном магазине маленький портативный граммофон, принес домой и поразился, с каким интересом все домашние его разглядывали:

— Конечно, раз это был подарок — я его подарил, и не с этой модели началась моя коллекция, но я веду отсчет именно с этого дня, — признается коллекционер. Сейчас в его собрании — 75 граммофонов и патефонов, и только два — пока не исправны. Пока — потому что мужчина, бывший военный, а ныне предприниматель, никак не связанный с музыкальным делом, научился сам восстанавливать и обновлять модели: разбирает каждый проигрыватель по винтикам, шлифует, восстанавливает корпус по… рекомендациям Британского королевского общества любителей граммофона. Здесь вся история музыкального проигрывателя — с конца XIX века и до середины 20-х годов XX. Игорь признается, что советское время его не интересует: граммофоны превратились из роскоши в повседневность, более или менее доступную каждому.

— Представьте, раньше хороший граммофона стоил годового оклада офисного клерка, — объясняет коллекционер. — До этого существовали цилиндрические фонографы, которые могла себе позволить только знать. Каждый цилиндр фонографа- с уникальной записью музыки и голоса. Но в 1887 году Эмиль Берлинер запатентовал новое устройство — граммофон, а также пластинки, которые можно было копировать. Музыка стала массовой, пусть все еще очень дорогой.

— Вашу коллекцию номинируют сейчас на звание самой большой в стране. Как считаете, есть ли у Вас конкуренты? И важна ли для Вас такая оценка?

— Да, моя заявка уже есть на сайте «Рекорды Куфара». Может быть, и есть конкуренты, хотя, это я говорю больше для осторожности, мне кажется, я бы знал о таких. Знаю, есть любитель в Кобрине, в Гомеле — мой однофамилец-коллекционер. Сам я с интересом слежу за работой питерского коллекционера Владимира Дерябкина, заслуженного артиста цирка из Санкт-Петербурга. Он собрал более 300 фонографов и граммофонов, у него — частный музей. Я пока только мечтаю о таком. Что касается награды «Рекорды Куфара» — это, конечно, не цель была моей жизни, но мне было бы приятно поставить ее на полку, чтобы все видели. Всем приятно признание.

«Жизнь пластинки составляет 40 лет, но не у меня»!

— Вы мечтаете о своем музее, а когда начинали собирать, идея была создать самую большую коллекцию?

— На каком-то этапе меня интересовало именно количество, признаюсь. Но это очень и очень быстро перерастает в понимание того, что если уж и гнаться за чем-то, то за качеством, теперь я поклонник ограниченного тиража. Например, после того, как Риге умерла одна бабушка, ее родственники стали распродавать коллекцию, сами не зная, какие уникальные пластинки у них в руках, а там — Шаляпин в отличном качестве, почти не проигранные!

— То есть, если их долго проигрывать, они испортятся? И музыка, которую можно услышать у Вас в коллекции — пропадет?

— Теоретически — да, жизнь пластинки составляет примерно 40 лет. Но у меня не пропадет — я слишком хорошо знаю им цену и бережно храню. Так что эти пластинки можно будет слушать и через 150 лет. Вообще, у меня около тысячи пластинок: есть большая коллекция дореволюционных дисков с записями Федора Шаляпина, есть 60 пластинок Энрико Карузо, их я в Голландии приобрел, настоящее богатство! Есть пластинка с историей. Захожу как-то в антикварный магазин на улице Максима Богдановича. Лежит пластинка начала ХХ века. «Сколько стоит?» — «Тысяча рублей. Она неисправная». Рассматриваю — пластинка в хорошем состоянии, купил, разумеется. Оказалось, запись на пластинке произведена нестандартно — от центра к краю. Пластинка оказалась знатная: на одной стороне — полонез «Прощание с Родиной» Огинского, а на другой — «Марсельеза».

— Хорошо, а сами какие пластинки и на каком граммофоне слушаете чаще?

— Слушаю я пластинки не часто — в таких моделях нет ручки звука, так что граммофон — вещь громкая, поэтому мои родные не увлекаются моей коллекцией, но все пластинки прослушать обязаны! Это я шучу, конечно. Они не против, и даже сами иногда дарят мне пластинки. Раньше моя коллекция стояла по всему дому, на каждом столе, жена в шутку ругалась, ее еще и чистить нужно было раз в месяц, а последние два года она кочуют по выставкам… Сам я слушаю пластинки 30-ых годов — Фрэнк Синатра, Луи Армстронг, Элвис Пресли. У нас частный дом и летом я выношу граммофон на улицу — тогда пластинки слышат все соседи, нареканий еще не было, людям нравится, особенно хорошо принимается «Шестая симфония» Бетховена, записи оперных постановок в «Ла Скала». Любимого граммофона нет — верите ли, у каждого из них свой голос, так что выбираю под настроение.

«Дети записывают звук на мобильники и радуются чуду»

— Хочется в целом узнать подробнее о, возможно, самой большой коллекции в стране.

— В ней 75 экземпляров. Самые ранние датированы 1898 и 1900 годом — это фонографы Томаса Эдисона. Мне сложно выделить что-то особенное. Пожалуй, самый дорогой в плане денег граммофон — это сделанный из красного дерева His Master’s Voice, модель «Монах». У нее необычный логотип — собака, заглядывающая внутрь граммофона, он появился в начале ХХ века и уже относится к числу легендарных. На нем запечатлен фокс-терьер Ниппер, слушающий записанный голос своего умершего хозяина. Отсюда и название- «Голос его хозяина». Самые большой в плане размеров экземпляры - это концертные граммофоны, их ставили на паркет в бальных залах, так что таким вполне можно оглушить соседей. В противовес самый маленький экземпляр — портативный карманный граммофон, который влезает в коробочку из-под шприцов. Раньше были и такие.

— Ваша коллекция наверняка стоит больших денег…

— Для меня она — бесценна. В целом цена на граммофон может очень сильно варьироваться: от 500 долларов до нескольких тысяч. Граммофоны, а тем более фонографы, давно никто не выпускает. С каждым годом их становится не больше, а меньше, мое стремление — получить в свои руки уникальные издания, редкости, создать музей с постоянной экспозицией.

— Как Вы находите уникальные граммофоны и пластинки? Это блошиные рынки или большие площадки объявлений в интернете?

— В первую очередь это — путешествия, очень люблю блошиные рынки. Есть что-то удивительное в том, чтобы найти вещь, на первый взгляд — совсем не привлекательную и с помощью восстановления придать ей первоначальный вид и звук. Конечно, очень сильно помогает интернет и большие доски объявлений, самые крупные в своих странах. Обычно захожу в раздел частных объявлений и ввожу в поиск словосочетание «говорящие машины» — именно по нему коллекционеры ищут граммофоны и патефоны! Сам, правда, там не продаю — иногда, очень редко, когда готов расстаться с каким-то экземпляром, может быть, и рад бы выложить его на том же Куфаре, но друзья выкупают быстрее!

— Вы выставлялись уже несколько раз — в Минске и Несвиже. Интерес у людей есть к таким вещам?

— У нас слабая рекламная поддержка. Сама же коллекция, без лишней скромности, не оставляет людей равнодушными. Например, я знаю мальчика, который четыре раза приходил посмотреть коллекцию — с родителями, потом уговорил друзей, они записывали звуки пластинок на мобильные телефоны. Это ведь чудо — аппарат без розетки и проводов, который нужно заводить руками, извлекает прекрасные звуки!

Знаете, к чему еще подходит определение «больше всего в Беларуси»? Оставляйте заявки на rekordy.kyfar.by и, возможно, вы попадете в белорусский аналог Книги рекордов Гиннеса, организатором которой выступает крупнейшая площадка объявлений в Беларуси.

Материал подготовлен при поддержке Kufar.

Теги: Гомель, Минск