XVIII век: браки и разводы. Как дочь священника бежала из дома ради любви

Источник материала:

Ксения прибежала к крестьянину Василию Колеснику, едва начали сгущаться сумерки. Хозяина застала во дворе. Нервно оглянулась по сторонам, спросила вполголоса: «Я слышала, что ты, дядя Василий, завтра в Лядны едешь? Меня с собой возьмешь?». Дождалась ответного кивка и, перед тем как убежать, объявила: «Ну так я приду чуть свет». Эта история произошла 231 год назад, в конце XVIII века, а именно в 1786 году, сразу в двух деревнях — Белевичах и Ляднах — прогремела на весь Слуцкий уезд и стала известна за его пределами.

Вопреки распространенному мнению, браки по любви в XVIII веке — строгом, чопорном и благочестивом — заключались не так уж и редко. Молодые дворяне, мещане, крестьяне, сыновья и дочери духовенства, следуя «сердечной склонности», ломали традиции, отвергали невест или женихов, подысканных для них родителями, и вступали в брак по взаимной страсти. Именно из-за нарушения правил и обычаев бракам по любви часто угрожал развод или признание супружеских уз недействительными. Об этом свидетельствуют документы, хранящиеся в Национальном историческом архиве Беларуси. Мы предлагаем читателям познакомиться с ними в новом проекте «ХVIII-XIX века: браки и разводы».

Обстоятельства дела, имена и фамилии действующих лиц, названия населенных пунктов приводятся без изменений. Образное описание намерений, чувств и мыслей героев является художественной интерпретацией изложенных в документах фактов.

«Повенчай меня, отец Лука! Повенчай тайным браком!»

«Чуть свет» Ксения не пришла — опоздала. Это бы еще ничего — Василий все одно дожидался бы Ксению — да только поутру она явилась к нему в одной нижней рубашке, мятой ото сна. «Где же платье?», — едва не брякнул Василий, но вовремя прикусил язык: где платье — не нашего ума дело. Сходил в дом, принес свою свитку, протянул девушке. Красавица Ксения Саввишна, благонравная поповна (дочь священника), стыдливая девица, с охотой накинула на плечи простую мужицкую свитку, лихо подпоясалась и уселась на телегу: «Едем скорее!» Василий покашлял, справляясь с изумлением, и взялся за вожжи: «Ну, поехали».

Дорогой Василий Колесник и Ксения Страхович молчали каждый о своем. Василий не пытался спрашивать девушку о причинах ее странного поведения. Да и что спрашивать? Всем жителям Белевичей было известно, что священник Савва Страхович бьет свою дочь, 20-летнюю Ксению, до черных синяков, не пускает со двора, запирает в сундуке ее платья. Мать, жестокосердная попадья, не пытается защитить дочку. Если кто и жалеет Ксению, так это крестная, да двоюродный брат Лука, тоже священник. Оба они живут в Ляднах, вот Ксения и бежит под их крылышко переждать отцовский гнев. Только к кому ж из них она едет? Сейчас узнаем.

— Где тебя в Ляднах высадить, Ксения Саввишна?

— У дома священника.

Так Василий получил ответ на свой вопрос: Ксения едет к двоюродному брату.

Брат юной поповны Лука Бирюкович удивился не появлению Ксении в его доме, а тому, что двоюродная сестра упала на колени и обняла его ноги:

— Отец Лука, добрый мой пастырь! Молю, помоги мне. Братик Лукашечка, милый, родной, спасай свою Ксюшу!

— Опять отец сердится? — спросил Лука Бирюкович, поднимая Ксению с колен. — Переночевать у нас хочешь?

— О большем просит твоя Ксюша, Лука! Просит тебя забыть свои обеты и свой долг, попрать свою честь, отдать свое имя на осуждение. Просит, коль будет немилосерден к нам Бог, попрощаться с женой и детками, просит…

Побледневший Лука начал понимать, зачем к нему приехала Ксения, но ничего не говорил, ждал. И Ксения сказала сама:

— Повенчай меня, отец Лука! Повенчай тайным браком. Соедини с тем, кого я выбрала, кого люблю больше, чем любят солнце, землю, материнскую ласку.

В эту минуту дверь дома священника отворилась, и на пороге появился Адам Давидович — молодой крестьянин деревни Лядны. («Не иначе стоял под окнами, слушал и ждал своего часа»).

— Вот с ним повенчай, — сказала Ксения, даже не обернувшись на скрип двери и шаги. («Не иначе условилась с Адамом, после каких слов ему войти. Ну и дела!»).

Лука Бирюкович задумался. За тайное венчание, то есть за венчание без соблюдения установленных церковью норм, будет наказание, и немалое. Конечно, если об этом венчании дознается церковное начальство. А донести начальству может только один человек — отец Ксении и дядя Луки Савва Страхович. Пойдет он на это или нет — вот в чем вопрос. Решится опозорить дочь перед всеми или смирится с ее непослушанием? Разведет поповну с тайным супругом или сделает вид, что давал согласие на брак (следовательно, вовсе и не тайный)?

Поразмыслив, Лука Бирюкович пришел к выводу, что Савва Страхович смирится и не станет поднимать шум. К тому же ему хотелось помочь Ксении — сестре, подружке по детским играм. Нашла в его молодом сердце отклик и любовь, которой светились лица Ксении и Адама, стоявших перед ним, соединив руки. А, может быть, тайно обвенчать Ксению и Адама священника Луку толкало неправедное желание отомстить Савве Страховичу: его дяде, но и его недругу, который постоянно задирал Луку, строил ему большие и малые козни. Так или иначе, но решение было принято.

— В чем венчаться будешь, Ксения, неужто в мужицкой свитке? — спросил он сестру, давая понять, что согласен заключить тайный брак.

В ответ Ксения заулыбалась так, что в комнате стало светлее. Адам показал на сверток, который держал в правой руке:

— Зачем в свитке? Моя семья справила для Ксении венчальное платье.

Окрыленная Ксения схватилась за концы пояса, чтобы развязать свитку, но отец Лука грозно нахмурил брови:

— Стой! Что делаешь? Вот хоть бы за дверь спрячься. Ну и парочка: один дерзко в усы усмехается, вторая готова разоблачиться, не стесняясь присутствием двух мужчин.

Интимная близость — спасение для тайного брака

Тайный брак — брак не совсем настоящий. Заключенный без родительского благословения, он давал право отцу и матери жениха или невесты потребовать у церкви развода тайных супругов-молодоженов. И такие разводы давались без лишних проволочек. Зная об этом, тайно обвенчавшиеся молодые люди стремились уединиться и закрепить свой союз интимной близостью или заявить, что таковая имела место быть. Для церкви факт интимной близости особого значения не имел и препятствием к разводу служить не мог. Иное дело родители: не желая внебрачных детей ни дочери, ни сыну, они чаще всего переставали настаивать на расторжении брака, если молодожены объявляли о том, что вступили в супружеские отношения.

Родители Адама Давидовича знали о любви их сына и поповны. Нельзя сказать, что эта любовь их радовала, но делать было нечего: Адам поклялся им, что женится только на Ксении или не женится никогда. Давидовичи смирились («парню жить — парню и делать выбор»), тайному браку сына не препятствовали и в дальнейшем разводить молодоженов не собирались.

Священник Савва Страхович имел прямо противоположные намерения. Он вернулся в Белевичи днем из поездки «по служебной надобности», переступил порог родного дома и обмер от вопля жены: «Не уследила за Ксенией! Сбежала девка. Говорят, Лука Бирюкович в Ляднах ее уж и повенчал с каким-то крестьянским щенком». Савва Страхович мигом запряг лошадь и помчался в Лядны. Дорогой страшно гневался: «Пустила ты мою жизнь под откос, Ксения. Объявил ты мне войну, негодный Лука. Проучу вас так, что мало не покажется!» Сердился он по следующим причинам.

Поначалу Бог долго не давал Савве и его жене детей. Потом родилась Ксения, за ней через четыре года Агафья, потом Васса — все дочери. Прошло еще несколько лет томительного ожидания, прежде чем у священника появился сын и наследник Иван. Однако Савва чувствовал, что не дождется его совершеннолетия, что стареет и с каждым годом теряет силы. Сделать бы из сына священника, передать бы ему приход и жить на Ванюшином попечении, но пока это немыслимо: мальчику сейчас всего 6 годков. Отдать приход в чужие руки, уйти на пенсию, бедствовать? Этого не хочется.

И тут неожиданно отца Савву осенило: а что если отдать приход зятю. Выдать Ксению за духовное лицо, а в качестве приданого дать за ней свой церковный приход — бери, зятюшка, не жалко, только вместе с приходом прими на полное обеспечение и семью своей жены.

Первый кандидат в женихи Ксении, найденный отцом, был курнос и мал ростом. Но разве это беда? Однако Ксения улучила минутку и шепнула жениху на ушко что-то такое, что бедняга вытаращил глаза и окаменел. То же произошло и со вторым женихом. Вообще, Ксения выросла в девицу смелую — доводилось ли кому-нибудь когда-нибудь слышать такое сочетание: девица и смелая?

Что позволяла себе поповна, это и вымолвить страшно. К примеру, она могла, не спросясь, пойти в гости к подруге или к крестной. Распоряжаться своим временем, действовать согласно своим желаниям, словно ты не девушка, не отцовская собственность, а взрослый свободный мужчина — это неслыханно! Конечно, столь позорное поведение не могло довести до добра. Так и вышло: шлялась дочка по чужим домам, в итоге влюбилась и сбежала от родителей.

«Где это видано, чтобы поповна — полуголой — бежала от родителей в объятия мужчины»

Лука Бирюкович просчитался. Отец Савва рассказал о совершенном им тайном венчании всем и каждому. Он сгущал краски, рисовал священника Луку в черном свете. В Белевичи и Лядны съехалось церковное начальство, одна комиссия по расследованию тайного венчания сменяла другую. Священника Луку допрашивали с пристрастием. Но что он мог сказать в свою защиту — только то, что пожалел двоюродную сестру, избиваемую родным отцом. Однако такого оправдания за «дерзкое глумление над таинством брака» было недостаточно. Лука Бирюкович был «признан неправым» и должен был искупить свою вину в Слуцком монастыре, куда заключался сроком на 1 год.

Отец Савва радостно потирал руки — одно дело сделано. Дело второе: поскорее развести Ксению с ее Адамом и вернуть блудную дочь в родительский дом. А уж дома Савва постарается устроить для Ксении такую жизнь, что она волчицей завоет. Но неожиданно взоры (и гнев!) церковной комиссии обратились на самого священника Страховича. «Ты как воспитал дочь?! Где это видано, чтобы поповна — полуголой — бежала от родителей в объятия мужчины?! Непристойно даже думать, где она с ним познакомилась, как сговорилась. Немыслимое падение нравов! Ах, так ты признаешь, что дурно ее воспитал. И что же? Промахи своего воспитания ты пытался выбить из девицы кулаками. Священник избивает свое дитя — это молвить противно».

И для отца Саввы было назначено наказание посерьезнее, чем для заключившего тайный брак отца Луки. Во-первых, Савва Страхович должен весь год выполнять обязанности молодого священника Луки, то есть работать за него, а доход отдавать жене Луки Бирюковича. Во-вторых, по истечении этого года Савва будет разжалован в викарии, а его место займет все тот же Лука. Ну и, в-третьих, Савва должен признать брак его дочери Ксении действительным («разведенная поповна, равно как и незамужняя поповна с ребенком на руках, — это позор для всего духовенства»).

Узнав о третьем условии, Ксения и Адам перестали скрываться и появились в деревне. Они добились того, чего хотели, стали мужем и женой, и теперь могли себе позволить быть смиренными, кающимися и покорными родительской воле. Молодожены поселились в Ляднах, в собственном доме Адама, а по воскресеньям ездили в Белевичи, к дому родителей Ксении, где часок-другой стояли у калитки и просили Савву Страховича — отца и тестя — впустить их, простить и помириться.

Конечно, церковь не оставила совершивших тайный брак молодых людей без наказания. Супружеской чете было велено приходить в храм по всем большим праздникам, где прилюдно каяться в «нечестном поведении» и бить перед иконами не менее 100 поклонов. А чтобы другим молодым людям не пришло в голову вступать в брак таким «неподобающим для христиан способом», всем священникам Слуцкой протопопии было приказано рассказывать о неправильном поступке Ксении и Адама в своих церквях. Священники приказ исполнили, разрекламировав тем самым тайные браки в городах, местечках и селах.