"Помои выливали через окна прямо во двор". Что в Беларуси сто лет назад делали с отходами

Источник материала:

Во второй половине ХIХ века в Западной Европе уже решали, как переработать отходы человеческой жизнедеятельности. А вот Российскую империю, в состав которой в конце XVIII века силой была включена Беларусь, волновали совсем другие проблемы: как собрать и удалить отходы из городов. Кандидат исторических наук Татьяна Воронич выяснила, как эту проблему пытались решить в Беларуси.

«Это требование практически никогда не соблюдалось, и нечистоты полностью текли в Неву»

В 1904 году только 38 российских городов из 1082 (то есть 3,5%) могли похвастаться наличием канализационных сооружений. Причем среди них не было столицы страны — Санкт-Петербурга, в котором в то время проживали свыше 1,5 миллиона человек (только с 1911 года начала работу созданная городской думой Исполнительная комиссия по сооружению канализации и переустройству водоснабжения Санкт-Петербурга).

В многоэтажных домах, расположенных в центральной части города, были распространены ватерклозеты, в которых человеческие испражнения смывались водой.

Но были и простые отхожие места так называемой пролетной системы. Они имелись на каждом этаже дома и располагались на лестнице. С выгребной ямой отхожее место соединялось специальным рукавом, расположенным под определенным уклоном. Уклон был недостаточным, рукав слишком длинным. В итоге нечистоты застревали на полпути, не достигая выгреба. А зимой они еще и замерзали. Такие отхожие места распространяли страшное зловоние не только по лестницам, но и по всем квартирам дома. В остальных частях города, окружавших центральный район, использовался «простой ретирадник» (небольшие деревянные домики на улице с дыркой в полу над выгребной ямой. — Прим. TUT.BY).

Выгребные ямы, в которые поступали нечистоты из отхожих мест всего дома, располагались нередко в подвалах этого же здания. Стенки выгребных ям были проницаемыми, и жидкости просачивались сквозь них, пропитывая почву под домами и вокруг.

Из некоторых домов содержимое выгребных ям по городским трубам затем поступало в каналы и речки. Чтобы твердые отходы оставались в выгребных ямах, требовалось, чтобы входное отверстие трубы имело перегородки. На самом деле это требование практически никогда не соблюдалось, и нечистоты полностью текли в Неву.

В других домах выгребные ямы очищались ассенизаторами. Зимой отходы вывозились на свалки, летом — при помощи специально организованных барок отвозились по Неве на взморье возле Кронштадта, где и спускались в море. Владельцы частных барок «проявили смекалку». Они проделывали специальные отверстия в дне своих барок, через которые нечистоты незаметно вытекали в Неву. Это давало возможность спустить нечистоты еще в черте города, вернуться назад, загрузиться вновь и получить от города дополнительную плату.

«Домовладельцы устраивали отхожие места и выгребные ямы прямо у заборов, отделяющих их от краев берега или оврага»

В начале ХХ века канализации не было ни в одном из белорусских городов. В соответствии с российским законодательством очищать улицы были обязаны горожане. Они должны были собирать сметаемый мусор с улиц во дворах, а затем вывозить по мере необходимости.

Но ни жители белорусских городов, ни городские власти чистить улицы не спешили. Наоборот, сами горожане превращали в помойные места как улицы, куда попадали домашние отходы, так и любые участки города. Домовладельцы, чьи земельные участки примыкали к берегам речек и оврагов, устраивали отхожие места и выгребные ямы прямо у заборов, отделяющих их от краев берега или оврага. Именно так были устроены выгребные ямы у жителей Смоленской улицы в Витебске. Некоторые делали в этих заборах специальные калитки. Чтобы сэкономить деньги на вывозе мусора, все отходы выбрасывались через них в реки и овраги. И это при том, что жители Смоленской, одной из центральных и самых богатых улиц, были наиболее состоятельными горожанами.

Неудивительно, что реки становились городскими коллекторами. Именно так случилось с Городничанкой и Неманом в Гродно, Витьбой и Двиной в Витебске, Немигой и Свислочью в Минске. И городские обыватели, и власти рассчитывали, что мусор унесет течением реки.

В апреле 1898 года в редакцию «Витебских губернских ведомостей» пришло письмо от одного из жителей города:

«Очутившись несколько лет тому назад волею судьбы в Витебске, я с большим трудом нашел для себя удобную, хорошую квартиру. Особенно меня привлекло то, что квартира эта, находясь в одном из лучших мест в центре города, вблизи собора и окружного суда, выходит одной стороной на набережную реки Витьбы.

С балкона представляется очень живописный вид, особенно весною, когда Витьба широко разливается. По ту сторону Витьбы — маленькие деревянные домики, окрашенные яркими красками и утопающие в зелени садов, ниже по скату берега спускаются к реке огороды, с левой стороны мельница шумит. Весною в кустах заливаются соловьи. Под балконом протекает река, за рекою масса зелени. Воздух должен быть свежий, чистый.

Но каково же было мое удивление, когда, как только сошел снег, под мой балкон и окна, выходящие на набережную Витьбы, начали с целого города свозить мусор, навоз, всякую гадость. Наваленная гора была так высока, что, сидя в соседней комнате, выходящей во двор, можно было видеть повозки наравне с окном второго этажа. Все мои и других жильцов этого дома протесты и заявления оставались гласом вопиющего в пустыне. Нам только отвечали, чтоб мы не беспокоились: большая вода смоет и унесет все. Два года большая вода смывала и уносила действительно все — к устью Витьбы, страшно засоряя его. …

Но в этом году большой воды не будет, а навоз и мусор сваливают под моими окнами также усердно. Солнце пригревает сильно, но открыть окна и балкон рискованно ввиду живописных испарений, поднимающихся от всего сваленного в кучи. А что еще будет летом? Вонь, что не придется пользоваться балконом.

Неужели же полиция не может указать другое, более отдаленное от центра города место для вывоза нечистот и следить, чтоб их не валили под окнами?»

«Жители городов даже не обременяли себя тем, чтобы выносить помои из дома на улицу»

Домовладельцы не спешили очищать не только улицы, но и свои собственные дворы. Для сбора отходов в каждом дворе устраивались ямы двух видов: выгребные, которые предназначались для сбора содержимого туалетов, и помойные (для сбора остальных жидких отходов). Содержание ям было крайне антисанитарным. Ямы переполнялись, и из них по двору, по улицам, по соседним дворам и огородам растекались нечистоты.

Жители городов даже не обременяли себя тем, чтобы выносить помои из дома на улицу. Правда, в этом вопросе белорусские горожане не были оригинальными. Как и в Париже, помои выливали через окна прямо во двор, где они затем растекались, выходили за пределы двора и продолжали свое путешествие уже по улицам города. Причем вылить помои могли как с первого, так и со второго этажей дома.

Зато у белорусских горожан своеобразные «мусоропроводы» для жидких отходов появились задолго до устройства водопровода и канализации. Во многих домах для удобства жителей вторых и третьих этажей к окнам (как правило, кухонь и ванных комнат) приделывались открытые желоба (лотки) или трубы. По ним помои должны были сразу стекать во двор в помойные ямы.

В отчете о санитарном состоянии Витебска за 1892 год говорилось:

«Помойные ямы представляют, в особенности в начале весны, в высшей степени безобразные картины. Из вторых этажей к ним приложены открытые желоба, а иногда только короткие приемники, оканчивающиеся на воздухе. Выливаемые нечистоты, замерзая, образуют постепенно ледяную связь с помойной ямой, а в конце зимы целую ледяную пирамиду, упирающуюся широким основанием не только на верхние края ямы, но захватывая двор на значительное пространство кругом.

Такие пирамиды, окрашенные во все тона желтых и коричневых цветов, особенно грандиозных размеров попадались на глаза Санитарной комиссии в марте 1889 года во дворе домов евреев Быховского на Смоленской улице и Ратнера на площади Могилевского рынка…»

В Гродно даже в начале ХХ века жидкие отходы удалялись из домов с помощью уличных ренштоков (уложенное вдоль дороги искусственное русло из камня, кирпича, бетона или деревянных шашек, направляющее ливневые воды к местам естественного стока. — Прим. TUT.BY). Из домов через двор прокладывались трубы, корыта, по которым жидкие отходы попадали в ренштоки и дальше текли по улицам города. Вместе с жидкими отходами выбрасывались и твердые, которые забивали стоки. В результате начинались процессы гниения, и воздух улиц наполнялся жуткой вонью.

«Ассенизаторы — настоящий ночной кошмар для горожан»

Для очистки помойных и выгребных ям и вывоза нечистот в городах действовали ассенизационные обозы. Деятельность ассенизаторов регулировалась специальными правилами (причем в каждом городе своими).

В целом, вывоз нечистот должен был производиться в ночное время. Например, в Бресте ассенизаторам разрешалось работать в зимнее время с 11 часов вечера и до 7 утра, а в летнее время с 11 часов вечера и до 6 утра. В любое время суток вывоз отходов был разрешен только лишь при использовании пневматических бочек. Кроме того, в зимнее время нечистоты (например, в Витебске) разрешалось вывозить «в мерзлом виде» «в ящиках, перерезах и санях, закрываемых рогожами». Но ассенизаторы нарушали практически все правила. Вывоз нечистот производился в вечернее время и даже днем, при этом в неплотно закрытых бочках или вообще открытых ящиках.

Ассенизаторы работали небрежно, очистку помойных и ретирадных мест производили крайне неаккуратно. Да и существовавшие методы и способы работы ассенизаторов были далеки от идеальных. Очистка производилась с помощью черпаков и ведер, для чего рабочие нередко должны были опускаться в выгребную яму. Даже при наличии пневматических машин работы все равно были связаны с простыми черпаками — для удаления осевших на дно выгребов плотных веществ.

К тому же не во всех дворах телеги могли подъехать к отхожим местам, поэтому нечистоты приходилось выносить ведрами. Во время работ нечистоты попадали на телеги, стекали по наружным стенкам бочек, обливали одежду и обувь самих ассенизаторов. Понятно, что о соблюдении санитарно-гигиенических норм и речи не шло.

Ассенизаторы становились настоящим ночным кошмаром для горожан. Во время очистки выгребов воздух наполнялся страшным зловонием, которое проникало в дома, в квартиры, буквально пропитывая все вещи городского быта, начиная от «одежды и всей обстановки» и «кончая посудой». «Гнилой воздух» проникал, по словам одного из горожан, «даже в краны водопроводов, в кладовые для хранения провизии».

Появление ассенизационного обоза в городе всегда сопровождалось жуткой вонью. Проезжая по городу, телеги ассенизаторов оставляли на улицах хорошо видимый след, «аромат» от которого еще долгое время заполнял все вокруг. Даже от пустых ящиков и бочек неприятный запах был неимоверно сильным, настолько они пропитывались нечистотами.

Нетрудно представить, что испытывали горожане, особенно летом, когда мимо раскрытых окон их квартир проезжали ассенизаторы. И во время чаепития или ужина ароматы свежей выпечки и вкусно приготовленного ужина смешивались с отвратительным запахом человеческих экскрементов. Это было повседневной жизнью белорусов.

Отставание от Европы — несколько десятилетий

Очисткой отхожих мест также занимались немалое количество крестьян из окрестных деревень. Ведь человеческие экскременты считались самым лучшим удобрением. «После долгих блужданий наука теперь дозналась, что самым плодотворным и действительным удобрением оказывается удобрение человеческое. Никакое гуано не может сравниться по плодородию с городскими отбросами. Большой город является могущественнейшим производителем удобрения…» — писал в 1862 году в романе «Отверженные» Виктор Гюго.

Крестьяне использовали добытое «золото» в качестве удобрений на своих полях. Услуги крестьян, как правило, были дешевле. А «если „золото“ долголежалое и к нему не применялось никакой дезинфекции», то крестьяне могли и «вовсе даром» произвести очистку. А в некоторых случаях даже сами приплачивали «за хороший товар, т.е. долголежалый, издающий сильное зловоние». Домовладельцы с большой охотой прибегали к услугам крестьян, «стараясь для этого возможно дольше сохранять экскременты, даже по нескольку лет».

Остро стояла проблема городских свалок, которые в 1912 году имели чуть более половины белорусских городов. Но даже несмотря на их наличие, ассенизаторы не всегда доезжали до требуемого места назначения и могли разгрузиться сразу за чертой города либо на его окраине, экономя свои силы и время. Например, в Витебске содержание свалочных мест город сдавал в аренду частным предпринимателям. Существовавшие требования по дезинфекции и закапыванию отходов не выполнялись, и нечистоты просто выливались на поле. В Гродно в 1890-е годы все городские нечистоты вывозились на поля имения Станиславово. Там нечистоты заливались в специальные приготовленные траншеи, засыпались торфом. Только через год разрешалось использовать их в качестве удобрений. Весной 1897 года выяснилось, что свежие нечистоты используются в качестве удобрений на огородах, предназначенных для выращивания овощей, которые шли затем на продажу на городские рынки.

Таким образом, в вопросах становления и развития коммунального хозяйства белорусские города отставали от общеевропейского уровня как минимум несколько десятилетий. Отношение горожан к проблеме чистоты и грязи улиц стало характерной чертой их ментальности, восприятия окружающего мира. Они смирились с грязью и спокойно воспринимали ее как естественный элемент своей жизни.

Кардинально санитарная ситуация в белорусских городах изменилась лишь с устройством канализаций и организации централизованного вывоза твердых бытовых отходов.

Текст подготовлен в рамках исследовательского проекта «Экология и санитарно-гигиеническая система Вильно, Ковно и Гродно в контекстах модернизации европейских городов в 1870—1914 годах», выполняемого при поддержке Научного совета Литвы по программе «Модерновость в Литве» (Modernybė Lietuvoje). Проект № S-MOD-17−9.

Теги: Новости, Брест