Бизнес в Беларуси: угрозы-2012. Кризис еврозоны

 

 

 

Белорусские медиа традиционно не жалуют тему экономического кризиса в еврозоне. Это понятно: для обывателя Европа начинается и заканчивается в вильнюсском "Акрополисе", а кризисов в нем не бывает по определению. Для околополитического минского истеблишмента, вне зависимости от идеологических предпочтений, ЕС — это такой чудо-богатырь, единственная функция которого — пытаться "наклонить" Беларусь в нужную эксперту сторону.

 

Между тем для отечественной экономики проблемы еврозоны — не прыщ на соседском носу: при развитии ситуации в Европе по более или менее негативному сценарию наш внешнеторговый баланс получит достаточно мощный удар. И не один: второй удар — опосредованный, рикошетом, — Беларусь настигнет со стороны России, тоже напрямую зависящей от спроса в ЕС.

 

 

Беларусь встроилась в мировую цепочку разделения труда в очень конкретной, ответственной и недвусмысленной роли: наши НПЗ снабжают объединенную Европу неф­тепродуктами, произведенными из российской нефти. Если в 2000 году объем экспорта нефтепродуктов белорусских НПЗ, по расчетам Белстата, составлял 7,8 млн т, то в 2011-м этот показатель достиг 15,6 млн т. Отечественный внешнеторговый баланс в значительной степени держится на нефтепереработке. Меняется стоимость нефти, меняются пошлины, меняется спрос — и мы это моментально чувствуем. Многие драматические перипетии последних четырех-пяти лет в жизни РБ связаны с не слишком удачными попытками обеспечить белорусские НПЗ сырьем, минуя Россию. Но, похоже, Европе мы нужны, важны и интересны именно как переработчик российской нефти.

 

Насколько велика эта зависимость? В товарной структуре экспорта за 2011 год (см. диаграмму 1) на минеральные продукты приходится 36%. Если ознакомиться с оперативной статистикой Белстата за январь-февраль 2012 года (см. диаграмму 2), доля нефтепродуктов составляет 35,3% стоимостного объема экспорта. Можно вдаваться в детали, задаваться вопросами, что такое "углеводороды ациклические насыщенные" и почему Беларусь поставляет Латвии такие большие объемы растворителей, но показатель 30–40% — это не только доля продуктов нефтепереработки в стоимостном выражении экспорта, но и очертания одного из столпов бюджета РБ.

 

В 2011 году суммарный экспорт Беларуси в страны вне СНГ составил в стоимостном выражении $20,79 млрд, из которых на Нидерланды приходится $6,158 млрд, на Латвию — $3,151 млрд, а 3-е место — у Германии ($1,826 млрд). Вряд ли стоит убеждать себя, что Нидерланды или Латвия нуждаются в таком количестве нефтепродуктов для внутреннего потребления. Страны небольшие, приморские, портовые, в тран­с­­­портно-логистическую структуру ЕС они включены как узлы перевалки, так что продукцией отечественных НПЗ мы потчуем не персонально голландцев или латышей, а Европу в целом.

 

Можно сколь угодно эмоционально писать о пресловутой "нефтяной игле", но если это более трети нашего экспорта, мы зависим как от длины этой иглы, так и от глубины ее погружения в мягкие ткани европейской экономики.

 

 

Еврозона и — шире — Евросоюз плотно и очень жестко встроены в глобальную экономическую матрицу в качестве одного из ее ключевых элементов. А мировая экономика переживает не лучшие времена. Любая публикация экономической статистики из США, индикаторов, характеризующих американскую динамику спроса, занятости и т.п., вызывает моментальную реакцию в Старом Свете. Не оправдались оптимистические прогнозы о состоянии дел в Америке — фондовые рынки Европы тут же проседают до двухмесячного минимума, как это было в первую декаду апреля.

 

А ведь есть еще масса факторов, определяющих самочувствие европейской экономики. Откроем новостную ленту Reuters за первый послепасхальный понедельник, бегло пробежимся по заголовкам: "Фондовые рынки Азии снизились в страхе за еврозону", "Европейские акции снижаются в начале торгов", "Евро дешевеет из-за опасений об Испании". Конечно, на то и фондовый рынок, чтобы колебаться сколько ему влезет, но причины и направление этих колебаний недвусмысленны: инвесторы тревожатся за еврозону, инвесторы не верят в еврозону, инвесторы толкуют прогнозы и сигналы не в пользу еврозоны.

 

И для этого есть причины. Минувший год ЕС прожил "от саммита до саммита", и каждая очередная встреча европейских лидеров преподносилась как полное и окончательное спасение евро и еврозоны, а потом выяснялось, что рано аплодировать: спасать придется еще не раз. В Европе мировой финансовый кризис принял форму кризиса долгового: детонируют и рвутся бюджеты и долговые обязательства отдельных государств. История с растянувшимся во времени, так и не признанным публично, но состоявшимся фактически греческим дефолтом — лучшая иллюстрация природы европейских проблем. За I квартал 2012 года неутомимо митингующим грекам списали долгов на 130 млрд евро. Но что будет, если вслед за Грецией ту же коллизию придется пережить Испании, Италии, Португалии?

 

 

Меры по борьбе с кризисом в еврозоне не ограничиваются списанием долгов и успокоительными речами. Антикризисная программа по-европейски условно может быть разделена на две части: финансовую и бюджетно-фискальную. В рамках первой европейские финансовые институты, если следовать метафорическому языку СМИ, надувают "подушки безопасности" и сооружают "брандмауэры". На саммите министров финансов еврозоны в последних числах марта объем Европейского фонда финансовой стабильности (EFSF) и Европейского механизма стабильности (ESM) доведен до 800 млрд евро, или $1 трлн. Из этой суммы 300 млрд евро EFSF уже обещаны в порядке помощи Греции, Ирландии и Португалии. Хватит ли этого? Возможно. Но если дело дойдет, допустим, до Испании, госдолг которой составляет 1,9 трлн евро, то, конечно, придется искать новые миллиарды. Евросоюз активно ведет переговоры о финансовой поддержке с МВФ, G20, странами БРИК и т.д., но никто не гарантирует, что эта поддержка будет оказана свое­временно и решит все существующие проблемы.

 

Второй уровень антикризисной стратегии ЕС — бюд­жетно-фискальный — направлен на то, чтобы дополнить существующий в рамках Старого Света экономический и валютный союз единой политикой в области финансов и налогообложения. Идет построение механизма, исключающего знакомую ситуацию, когда расходы превышают доходы. За подобные вольности по отношению к странам-нарушитель­ницам отныне будут применяться санкции. В итоге Великобритания и Чехия остались за пределами пакта о бюджетно-фис­кальном союзе, не пожелав связывать себя такими обязательствами. Этот вектор антикризисной стратегии требует политических решений, перераспределения полномочий внутри ЕС, а в кризисные времена такие шаги плохо воспринимаются избирателями.

 

С ростом промышленности дела в Европе тоже обстоят так себе. За исключением Германии, европейские страны демонстрируют падение производства: в марте, например, оно зафиксировано в Дании (–2,7%), Ирландии (–2,5%), Нидерландах (–1,6%), Греции (–1%), Словакии (–1,3%). Не стоит обманываться: для педантичной и аккуратной Европы эти проценты и даже десятые доли — значимый сигнал. Пока европейскому промышленному сектору удалось отбить только 60% кризисных потерь. В конце концов, на Европу приходится 15% общемирового ВВП. Так что масштаб проблем соразмерен масштабу экономики.

 

 

Вот мы и подошли вплотную к той точке, где европейские проблемы становятся белорусскими. Сокращение бюджетных расходов, ужесточение финансовой дисциплины, падение производства, как правило, сопряжены с падением уровня потребления, сжатием спроса, ростом безработицы. Судя по прогнозам The Wall Street Journal, ожидается, что ВВП стран еврозоны (ЕС-17) сократится в этом году в целом на 0,3%, а экономика Большой Европы (ЕС-27) в лучшем случае останется без изменений. Единственный резервуар, из которого можно будет черпать средства для уплаты долгов, — урезание зарплат и социальных расходов. Нефть и нефтепродукты — энергетический лакмус, чутко реагирующий на конъюнктуру. Естественно, что с падением экономической активности в Европе ее потребность в углеводородах сократится.

 

Экономисты еще до начала 2012 года назвали его годом рецессии в Европе и оценили вероятность распада еврозоны в 30–40%. Такой сценарий, скажем прямо, Беларуси ничего хорошего не сулит, кроме пары-тройки не очень умных телекомментариев о преимуществе отечественной экономической модели над европейской. Последствия подобного развития событий для нас не ограничиваются сокращением объема экспорта. Во-первых, крах еврозоны повлек бы за собой череду суверенных дефолтов и банкротств финансовых институтов, т.е. мы лишились бы потенциальных покупателей и заемщиков, не говоря уже об инвесторах. Во-вторых, алармистский сценарий для еврозоны чреват ужесточением контроля за перемещением не только капитала, но и товаров и людей, что немаловажно для Беларуси как экспортера и транзитера. Уничтожение евро как резервной валюты, проблема импорта и расчетов в условиях краха банковской системы, скачок стоимости выхода на рынки Старого Света и т.д. — вот беглый список позиций, по которым мы понесем убытки в случае еврогеддона (так, по аналогии с Армагеддоном, именуют перспективы финансовой катастрофы еврозоны).

 

Оно нам надо? Конечно, нет! Да и европейцам такой сюжет не улыбается. Термин "еврогеддон" появился осенью 2011 года, катастрофа назначена на нынешний год. Судя по тому, что о конце света в отдельно взятой еврозоне объявили заранее, жесткий сценарий, которым нас пугают, маловероятен. Еврогеддон, видимо, будет мягким; велика вероятность, что и евро, и еврозону европейцам удастся сохранить, но ценой дальнейшего затягивания поясов.

 

Deloitte уже в конце минувшего года предсказывала падение спроса на сырье и товары массового потребления как в глобальном масштабе, так и в рамках еврозоны. Сокращение спроса на сырье, несомненно, скажется на белорусском бюджете. Порядок цифр, которые оказываются на кону в связи с судьбой экспорта нефти и нефтепродуктов в ЕС, превышает $10 млрд. Т.е. сокращение экспорта нефтепродуктов даже на 10% будет иметь серьезные последствия. И даже более того: по прогнозу Нацбанка, в 2012 году выплаты на обслуживание внешнего долга должны составить около $18,9 млрд, и "недобор" на европейском направлении чреват нарушением графика расчетов с кредиторами.

 

Последствия уменьшения спроса на сырье и энергоносители в ЕС скажутся и на положении России, чью нефть Беларусь так успешно перерабатывает и так удачно продает. По недавней оценке бывшего премьера РФ В. Путина, возвращающегося на президентский пост, "больше четверти ВВП России — это результат продажи на мировом рынке газа, нефти, металлов, леса, других сырьевых продуктов или продуктов первого передела". Падение европейского спроса на российский экспорт означает проблемы с платежеспособным спросом на белорусский экспорт в Россию. Последний в 2011 го­ду оценивался Белстатом в $13,685 млрд. Для отдельных отраслей отечественной экономики сбыт в России — вопрос жизни и смерти; например, для пищевой промышленности и АПК, реализующих 90% экспортируемой продукции именно там. Российский рынок — это 99,6% белорусского экспорта мяса и субпродуктов, 96,3% экспорта молокопродуктов, 95% с лишним экспорта сахара и т.п. Велика доля российских потребителей и среди покупателей продукции отечественного машиностроения. Иначе говоря, еврогеддон для Беларуси может аукнуться и с Запада, и с Востока.

 

 

Похоже, экономический блок Совмина свои выводы из сложившейся ситуации сделал. Пока Европа дышит и потребляет продукцию белорусских НПЗ, пока ее устраивают цены, качество и номенклатура белорусского нефтяного экспорта — нужно наращивать этот экспорт. Доля энергетических товаров в белорусском экспорте, составлявшая в январе-феврале прошлого года 25,8%, выросла до 38,8% в январе-фев­рале 2012 года, пишут "Белорусские новости" со ссылкой на собственные источники. За первые месяцы этого года выросли к аналогичному периоду 2011-го и поставки отечественных нефтепродуктов на экспорт. В частности, автомобильных бензинов за январь-февраль было экспортировано на $412,7 млн (рост на 93,6%), дизельного топлива — на $857,3 млн (рост почти втрое). В целом, по подсчетам МИДа, к январю-февралю нынешнего года Беларусь нарастила экспорт в соотношении с аналогичным прошлогодним периодом на $1,7 млрд. Наряду с нефтянкой растет и машиностроение, однако локомотивом роста остается нефть.

 

В начале года отечественные СМИ не без удовольствия сообщали, что до 2015 года цены на поставляемую в Беларусь нефть будут примерно на уровне внутрироссийских, а объем поставок вырастет на 12%. Скорее всего, все эти поблажки были согласованы с Россией — частично в момент обсуждения нефтяных пошлин, частично — позднее. И между наращиванием экспорта обеими странами есть прямые параллели, вытекающие не только из его преимущественно сырь­евого характера, но и из существующей конъюнктуры.

 

И пока в еврозоне есть платежеспособный спрос, Беларусь, как и Россия, вынуждена гнать и гнать в Старый Свет сырье и продукты его первичной переработки. Чтобы создать себе какую-ника­кую подушку безопасности. Чтобы обеспечить расчеты за импорт. Чтобы осуществить платежи по обслуживанию внешнего долга. Чтобы нарастить ЗВР, достигшие исторического максимума (около $8 млрд), но все равно оцениваемые МВФ как низкие. Пожалуй, это единственный внятный белорусский ответ на все возможные угрозы стабильности как в еврозоне, так и за ее пределами.
 

Последний номер журнала "Бизнес-ревю" можно скачать здесь