Белорусская экономическая модель как "священная корова": с чего начать демонтаж

Источник материала:

То, что экономика Беларуси разваливается просто на глазах, видно уже, похоже, даже нашим идеологам. Не очень склонным признавать даже очевидные вещи. И сразу возникают столь любимые нашей интеллигенцией вопросы: «Кто виноват?», «Что делать?», «С чего начинать?»

Проблема, очевидная всем

Честно говоря, ответ на первый вопрос наименее интересен. Поскольку виноват и президент, не желающий признать исчерпанность вынянченной им «белорусской модели» (так хорошо послужившей в середине 90-х), и чиновная номенклатура, приспособившая эту модель под свои узкокорпоративные нужды, и население, в своей массе желавшей жить и работать — как в БССР, и притом иметь возможность приторговывать-подрабатывать. И наш белорусский бизнес — в массе присосавшийся к государству и мало на что способный самостоятельно. И наша белорусская экономическая наука, в своем сервилизме не желавшая говорить руководству неприятные для него вещи. И мировой экономический кризис, ударивший и по России, и по Беларуси, и обнаживший проблемы постсоветских экономик. Выяснять кто виноват больше, кто — меньше нет смысла: «история не знает сослагательного наклонения», виновный все равно исправить ничего не сможет, и мы имеем то, что имеем.

Значительно существеннее вопрос «Что делать?». И нужно отметить, что нынешний кризис провел основательную, хотя и недостаточно полную, расчистку в мыслях наших чиновников. Как говорил классик, «…как меняется взгляд на мир, когда кошелек и кладовая пустеют!».

Уже и министр экономики Зиновский говорит о том, что выжидать — бесперспективно. А ведь с кризиса 2011 года ждали неизвестно чего. Не сделано ничего, даже простейшей антикризисной программы не удосужились нарисовать. И в вышедших недавно книгах М. Мясниковича и К. Рудого есть отдельные здравые мысли. И правительство пытается и выработать страновую стратегию до 2030 года (тихо похоронив НСУР-2030), и даже разработать промышленную политику. За отсутствием у государства денег заговорили даже о необходимости поддержать частный капитал, обеспечить для него равные условия хозяйствования. При сохранении, естественно, «белорусской модели».

Практически все тезисы, озвученные в «Реальном секторе» за прошедшие годы, нашли свое отражение в недавних высказываниях представителей власти. И необходимость перехода от управления госпредприятиями к управлению госкапиталом (в форме разделения функций собственника и управления государственным капиталом, Кобяков), и неэффективность огульной поддержки предприятий (Кобяков, Рудый), и необходимость страновой стратегии (Рудый) и промышленной политики (Снопков), и необходимость параллельно со старой экономикой создавать новую (Мясникович), и дефицит кадров, способных управлять современной экономикой (Рудый, Снопков).

Беда только в том, что правильные слова наши власти говорили часто. Иногда даже документы выпускали. Но за словами никогда не следовали дела. «Священная корова» белорусской модели ревниво отбрасывала все, что в нее не вписывалось. Причем ключевым моментом являлось нежелание нашей номенклатуры выпускать из рук контроль над финансовыми потоками. И во всех проектах реформ, продвигаемых правительством, первым делом проталкивается идея льготной приватизации. Которую им очень хотелось бы провести, пока это управление находится у них в руках.

Кстати, именно поэтому не считаю возможным проведение массовой приватизации при сохранении «белорусской модели». Поскольку всевластие «вертикалей» и прочей номенклатуры лишь даст им дополнительный «корм», а работать они все равно не дадут. Не говоря уже о том, что нет методик объективной оценки капитала госпредприятий, и нет общего спроса на производственные мощности.

Карлейль, так описывал позицию двора перед Великой французской революцией: «…какое нам дело, что либералы придумали какую-то новую эру; пусть будет новая эра, но чтоб никаких урезаний средств, отпускаемых на содержание двора!». Очень похоже на позицию наших чиновников: какие угодно реформы, но власть и контроль за финансовыми потоками оставить у них. Стоит, однако, напомнить, что такая позиция стоила, в конце концов, головы и королю, и королеве, и многим деятелям этого самого двора.

Так что в вопросе «Что делать?» в обществе, в целом, почти есть консенсус. Принципиальные расхождения в вопросе не что, а как делать. И за чей счет. Поскольку любой вариант реформ потребует средств, и больших, которые нужно будет у кого-то забрать. Ведь государство само по себе ничего не дает, оно лишь перераспределяет: забрав у одних, отдает другим.

С чего начинать?

Я думаю, начинать надо с ревизии того, что мы имеем. Разработать методику и провести оценку (максимально реальную) капитала предприятий с участием госкапитала.

Провести технический аудит крупных экспортеров, определиться с объемом их рынков, под эти объемы провести жесткую рационализацию производств, включая изъятие лишних фондов и сокращение избыточной численности, передачу на аутсорсинг производства комплектации.

Еще в конце 70-х мы удивлялись практике японских корпораций, где специально выделенные люди бегали вдоль технологических цепочек, выискивая недостаточно загруженных работников или лишние звенья. Немедленно сокращались лишние издержки. И никто не протестовал, работники там понимали, что лишние издержки, а значит — снижение конкурентоспособности, угрожает всем. А у нас только президент виноват, что сделать любую деталюшку у нас дороже, чем на Западе. С их налогами, ценами на энергоносители и зарплатами, высокой рентабельностью, но с нашими накладными расходами.

Нужно создать инструменты (институты) для реорганизации нашей экономики. Государство не может зависеть от талантов отдельного руководителя, должна работать система. Где результат достигается просто выполнением должностных обязанностей.

Прежде всего реорганизовать Госимущество в орган, способный управлять государственным капиталом. Главной целью его управления считать вывод госкапитала на уровень доходности не менее нормативного. Создать на базе Госимущества центр по управлению госкапиталом, включающего инвестиционный банк, холдинговые структуры по управлению пакетами акций (долей в капитале) действующих предприятий и подразделения по управлению неиспользуемым имуществом. Вывести центр из подчинения правительства с прямым подчинением президенту.

Принадлежащий государству капитал — часть национального богатства. В том числе и сегодня неиспользуемый. И первейшая задача любого правительства этот капитал увеличивать. Наше же правительство решает задачу поддержания потребления за счет растранжиривания госкапитала и других частей национального богатства. И дело не только и не столько в приватизации. Сама по себе приватизация — просто смена формы капитала: вместо предприятия или неиспользуемого имущества государство получает некую сумму денег. Если эквивалент — вопросов нет. Так ведь приватизация для особо избранных у нас льготная, денег заведомо меньше. И выручка идет не на увеличение госкапитала, а в бюджет, на потребление.

Основной формой включения в народохозяйственный оборот неиспользуемых мощностей предприятий госсектора должны стать либо включение их в капитал создаваемых с частным капиталом совместных предприятий в качестве пая государства, либо передача их в аренду, либо реализация частному капиталу в длительную рассрочку. Практика показала неэффективность продажи госимущества по заниженным ценам. На каждый случай вовлечения этого имущества в оборот приходится 5−6 случаев продолжения его неэффективного использования. Но уже частником. Частью — частником из «сильно избранных», контроль над которыми по факту невозможен. Но для него, при столь низких ценах, и это целесообразно.

Нужно заканчивать с этим позорищем, когда в Совмине обсуждают, какую на предприятии строить котельную. Там нет, и не может быть экспертов по всем вопросам и всем отраслям. Реализовывать инвестпроект или вести модернизацию должны профессионалы. Ведь не обсуждают в Совмине, как вырезать аппендицит. Должен быть проект и независимое экспертное заключение по нему. В самых сложных и спорных случаях — дополнительная экспертиза. А раз проект принят — власть может только контролировать ход его реализации. Не путаясь под ногами.

Недавно в РАН приводили пример организации работы государства по нанотехнологиям в Израиле. Там этой работой занимаются три (!) человека: один профессор, дающий заключение по проекту, один финансист, на основании этого заключения обеспечивающий финансирование в рамках выделенных лимитов, и один полковник в отставке, от служб безопасности.

Это ведь не значит, что профессор — специалист по всем вопросам. Просто он знает, к кому обратиться за экспертным заключением, и под чьим заключением он готов поставить свою подпись. И этого достаточно. И вовсе не значит, что его работа бесконтрольна. Правительство может оценить работу такого профессора (на основании экспертного заключения), даже его заменить, но не вмешиваться в его работу. А у нас — целая серия процессов, инициированных КГК, по уже исполненным инвестиционным договорам, начиная с «Борисовдрева» кончая БНТУ-БМЗ. Причем судят исполнителей (правильнее — расправляются с ними), хотя виновный один — тот, кто утверждал проект, основываясь на «личных ощущениях». Но их, как раз, и не судят.

Руки прочь от реального сектора

Весь опыт последних лет по участию представителей «вертикали» в управлении экономикой показывает: на предприятиях им делать нечего. Сегодняшние проблемы наших предприятий (поиск сбыта, оптимизация технологий, модернизация, рациональное использование трудовых ресурсов, освоение новой продукции, проч.) ни в сферу интересов «вертикали» не входят (в них надо разбираться), ни информации по этим вопросам они не имеют, ни возможностями чем-то помочь предприятиям они не располагают.

В их ведении может остаться розничная торговля, сфера услуг для населения, предприятия, находящиеся в коммунальной собственности. И рациональное расходование бюджета. И все. А чтобы и искуса не возникало — необходимо трактовать любое расходование средств предприятий (государственных, частных — безразлично) на местные нужды как нарушение бюджетной дисциплины (падает прибыль и отчисления в бюджет). С оргвыводами. Правительство (имеется ввиду расширенное правительство, от сельсовета до Совмина) к реальному сектору экономики отношения иметь не должно.

Правительство — те, кто тратит деньги бюджета. Уж сколько есть. «Вертикаль» формулирует и защищает интересы территорий. Госимущество — управляет госкапиталом. В идеале — концентрируя его там, куда частник пока не идет. Политическое руководство страны — дирижер и арбитр между этими центрами управления. И, конечно, определяет кадры, управляющие этими центрами. Лезть в дела друг друга им незачем, ничего хорошего из этого не получается.

Но неплохо бы нашим руководителям выучить простейший принцип управления, сформулированный лет 900 назад: «Вассал моего вассала — не мой вассал!». Каждый должен «нести свой чемоданчик» и отвечать за свою работу.

Продолжим в следующей статье. В конце хотелось бы привести еще одну цитату из Карлейля: «…люди неохотно бросают торные пути, чтобы вопреки лености и привычке к покою вступить на новую дорогу. Поистине, велика власть существующего… Что же тут удивительного, если стремятся люди продлить ему жизнь и неохотно, с сожалением с ним расстаются». От привычек, сложившихся за последние 25 лет избавиться трудно. Но и продолжение существования «белорусской модели» уже опасно и для страны, и для народа.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции