Лукашенко на МАЗе. Белорусское начальство застряло в индустриальной эпохе

Источник материала:

Белорусский президент хотел сказать работягам в чистеньких спецовках нечто патетичное, но привычка к экспромту дала комический эффект. «МАЗ, как и БелАЗ, как и мотовелозавод, который кувыркается сегодня, наверное, еще хуже, чем МАЗ и прочие, — это лицо нашей страны», — заявил Александр Лукашенко 7 апреля на встрече с работниками столичного автозавода. Получилось, что кувыркающиеся гиганты бывшей социндустрии — это и есть лицо Беларуси.

Что, впрочем, недалеко от истины. Кризис кризисом, но именно промышленность, и особенно машиностроение, падают у нас особенно стремительно. Если в целом ВВП страны снизился в прошлом году на 3,9%, то промышленное производство сократилось на 6,6%.

Фото пресс-службы президента Беларуси

Начало нынешнего года тоже не особо радует. По данным Белстата, за январь — февраль производство транспортных средств и оборудования, например, составило 91,8% к показателю за два первых месяца прошлого года.


Госсектор: не в коня корм

Ну а некогда прибыльный МАЗ дико минусует уже два года. Причем теряет свою долю и на рынке союзной России: в 2015 году продажи сократились на 54%.

Понятно, что-то надо делать. Но что именно, похоже, толком не знают и на самом верху. Указания Лукашенко и на этот раз свелись к банальным призывам: «Мы должны сохранить этот завод и повысить качество».

Раньше, когда было много денег от нефтепереработки, высокое начальство долго не думало, а вваливало их в господдержку индустриальных гигантов. В прошлом году МАЗу, как и ряду других знаменитых брендов, вкачали очередную порцию финансовых льгот.

Сейчас в казне совсем негусто, к тому же внешние кредиторы требуют ограничить льготную поддержку госсектора. И президент предупреждает: «Вы получите деньги, возможно и китайские кредиты, только тогда, когда покажете, что у вас есть рынки, куда продадите эту продукцию».

Попутно прозвучало красноречивое признание: «Я не могу вложить сюда в очередной раз сотни миллионов долларов, за которые вы создадите некий продукт и поставите на склад, а еще хуже — просто проедите».

Да, но тут МАЗ в заколдованном кругу: как найдешь новые рынки, если и с прежних вытесняют? Теоретически это возможно, если переплюнешь качеством конкурирующие бренды. Но качество не поднять без серьезных инвестиций. То есть все-таки утром — деньги, вечером — стулья.

Однако и деньги не панацея. Плачевный опыт деревообработки, цементной отрасли показывает, что казенная модернизация не работает, деньги вылетают в трубу. Приватизация же для белорусского президента — почти ругательное слово.

Стоит обратить внимание и на то, что речь идет о дележке китайских кредитов, которые наряду с прочими заимствованиями увеличивают внешний долг.


Россия. Дружба дружбой, а табачок врозь

Да, важно еще упомянуть, что вокруг МАЗа долго топталась Россия. Однако еще в апреле прошлого года российский вице-премьер Аркадий Дворкович заявил, что создание холдинга «Росбелавто» на базе МАЗа и КамАЗа исключено из перечня российско-белорусских интеграционных проектов. Показательно, что на сегодня провалена вся пятерка этих помпезно анонсированных в 2012 году проектов. Это к вопросу об эффективности «братской интеграции».

Впрочем, недавно российский посол Александр Суриков вновь поднял тему слияния автомобильных производств. «Это делать ничто не мешает, кроме наших человеческих амбиций, не будем говорить чьих», — отметил дипломат.

Намек более чем прозрачен. В Беларуси такие вопросы решает только один человек, а он еще в 2013 году по поводу проекта «МАЗ — КамАЗ» в сердцах высказался совсем не дипломатично: «Я на эту бандитскую акцию не пойду».

Сейчас же Лукашенко отметил, что сохранение МАЗа, других знаковых предприятий — «это еще и безопасность нашей страны».

Наверное, речь не только о том, что на этих колесах ездит и военная техника. Белорусский руководитель опасается, что скупка крупных активов российским капиталом облегчит дорогу и для политической экспансии Москвы. Союзники не доверяют друг другу, особенно после Крыма.


Реформы в экономике тормозятся комплексом фобий

А вообще, если отбросить пафос, что нельзя, мол, потерять «лицо страны», то упорство, с которым Лукашенко держится за коллапсирующие гиганты социндустрии, объясняется целым букетом экзистенциальных фобий.

Налицо боязнь продавать активы россиянам, зная интенцию Кремля брать соседей под колпак. И здесь упорство белорусского авторитарного лидера находит понимание у национальной оппозиции. Ну а западники на наши активы особо не бросаются (старье, обременяющих условий много да и раскулачить могут в любой момент).

Далее, налицо боязнь приватизации вообще. Огосударствленная экономика — базис могущественной политической власти Лукашенко.

Еще один пунктик — боязнь обострения социальных проблем. Реструктуризация промышленности приведет к всплеску безработицы, а злые голодные пролетарии — это вам не кучка диссидентствующих интеллигентов.

Короче, в итоге нежелание реформировать экономику сводится к страху, что пошатнется вся политическая система, будет утеряна персональная власть.


Два варианта: завод и колхоз

Этот букет фобий порождает у белорусского руководства наивное желание пересидеть кризис. Вот и на МАЗе в словах Лукашенко сквозила иррациональная надежда, что все как-то рассосется: «Если мы переживем эти трудные времена — а они рано или поздно закончатся, — нам тогда никто не страшен».

Поскольку же с самого верха дана команда старого не рушить, в реформаторство не ударяться, то и план правительства на новую пятилетку, до 2020 года, который представлял в парламенте 5 апреля премьер Андрей Кобяков, слеплен по матрице постановлений ЦК КПСС: общие благие пожелания без механизмов реализации.

Белорусские начальники с их абстрактными инфинитивами и упованиями, что кризис рассосется, все больше напоминают не менеджеров, а заклинателей.

По большому счету, их время давно ушло. Это «давай-давай» еще могло работать в прошлом веке, но не сейчас, в эпоху компьютеров, телекоммуникаций и нанотехнологий.

«Если мы угробим такие производства — ну, тогда возьмем лопаты и будем копать землю, если нас в сельское хозяйство возьмут…» — рассуждал официальный лидер на МАЗе.

Но сегодня передовые страны вошли уже в постиндустриальную эру, делают ставку на экономику знаний, инновации. А в заброшенных цехах старых предприятий любят снимать боевики.

Белорусское же начальство, кажется, навсегда застряло в промышленной эпохе, причем советского образца, где только два варианта — завод и колхоз.