«Третья мировая надвигается». Участник Карибского кризиса о том, как мир был на волосок от войны

Источник материала:

«На Кубе и Кеннеди заработал, и мы заработали». 23 ноября 1962 года первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев выступил на пленуме ЦК с небольшой речью, как говорится, не для прессы. В ней было мало пафоса, поминалась «козлиная мудрость», ежики и крокодилы, минимум три раза в зале смеялись. Так сразу и не поверишь, что эта речь завершила самый, без преувеличения, страшный период в истории человечества, когда мы ближе всего подошли к ядерной войне. 42.TUT.BY вспоминает историю Карибского кризиса вместе с его непосредственным участником.

Куба как яблоко раздора

1 января 1959 года Фидель Кастро и его товарищи-«барбудас» вошли с войсками в Гавану и объявили о победе революции на Кубе. Режим проамериканского диктатора Фульхенсио Батисты был свергнут, а сам он бежал.

Как ни странно, США не сразу стали считать Фиделя врагом. Долгое время Вашингтон выжидал, но через год Кастро отобрал предприятия и собственность американских граждан и тем самым подписал себе приговор.

Так по крайней мере полагали в США. Выбить «барбудас» с Кубы казалось легким делом: достаточно было лишь подготовить нужное число кубинцев-мигрантов (благо в Штатах их было полно), вооружить и дать возможность напасть на Фиделя.

Но не вышло. За несколько дней, с 17 по 20 апреля 1961 года, отлично подготовленная и вооруженная бригада эмигрантов, высадившаяся на пляжах Плайя-Хирон, была уничтожена: им не помогли ни авиация, ни флот США. Кастро оказался неожиданно крепким орешком и не побоялся бросить вызов президенту Кеннеди.

Конечно, Вашингтон не мог простить провал на Плайя-Хирон. Фидель понимал, что попытки вернуть Кубу в американскую сферу влияния будут продолжаться до победного конца. Заброска диверсантов, подготовка новых мигрантских отрядов, прямое вторжение — ничего исключать было нельзя.

Оставалось одно: уповать на СССР. Союз, с которым успел подружиться Фидель, уже пару раз предупреждал Штаты, что «в случае чего» окажет кубинцам помощь, в том числе и военную.

Правда, у СССР было не так уж много возможностей эту самую помощь оказать. Хотя в конце 50-х Америка не была ни ядерным монополистом, ни недосягаемой для советских ракет страной, количественные показатели были несравнимы. Триста советских ядерных боезарядов — против пяти тысяч американских.

Более того, в Европе и Турции стояли ракеты средней дальности с подлетным временем в шесть минут до ключевых городов СССР. Союз мог ответить максимум несколькими десятками межконтинентальных баллистических ракет: советские ракеты средней дальности Р-12 и Р-14 до США долететь не могли и не особо их пугали.

Зато Хрущев любил и умел рисковать. Трудно достать до США из СССР? Не вопрос, у нас как раз на повестке дня помощь Кубе. А как известно, Куба — это не только Остров свободы и сахар, но еще и 360 километров до Майами и лишь чуть больше двух тысяч до Нью-Йорка.

Было решено: советская группировка должна оказаться на Кубе, а там будет видно. Отправлялись соединения ПВО, пехота, авиация, корабли и ракеты средней дальности. Решение рискнуть и разместить Р-12 на острове окончательно созрело к концу мая 1962 года.

«Куда — никто не сказал, хотим или нет — никто не спрашивал»

Чтобы узнать, что происходило в начале 60-х на Острове Свободы, мы побеседовали со свидетелем и участником тех событий — полковником запаса Дмитрием Сенько. Сейчас он возглавляет белорусское объединение Межрегиональной общественной организации ветеранов воинов-интернационалистов-«кубинцев».

В 1962 году Дмитрий Андреевич был 24-летним лейтенантом, служившим на Кубе; его специальность звучала как «инженер-электрик ракетных войск стратегического назначения».

— Служил я уже три года, в июне собирался поступать в инженерную академию Можайского в Ленинград. Но в апреле пришел приказ: за два месяца подготовиться к длительной командировке вместе с вооружением. Куда — никто не сказал, хотим или нет — никто не спрашивал, сказали только, что «в академию будете поступать в следующем году». Кстати, никаких подписок о неразглашении тоже не давали, нам особо нечего было разглашать.

Служили мы в Житомирской области, наша часть входила в Винницкую армию (одна из двух советских ракетных армий, 43-я. — Прим. TUT.BY). Как и было приказано, через два месяца погрузились с техникой в эшелоны и отправились в Николаев. Раз туда — значит, дальше предстоит плыть. О Кубе вообще никто не думал, предполагали, что идти предстоит в Индию или другие страны.

В Николаеве для нас подготовили «выставку обмундирования» — метров на 150 разложили гражданскую одежду, выбирай что хочешь, костюмы, шляпы, плащи «Дружба». Военную форму тоже с собой взяли, конечно, но погрузили ее отдельно. За неделю все погрузились на турбоход «Физик Курчатов» — в два трюма: в верхнем — личный состав, в нижнем — техника. И июльской ночью отчалили.

До Кубы добирались 15 дней. Особых приключений не было, но и выходить из трюма было нельзя: плыли и смотрели кино. Прошли Босфор, Гибралтар, вышли в Атлантику — только там полагалось вскрыть пакет, из которого и стало ясно: идем на Кубу. Штормило по дороге жутко, по 8−9 баллов, даже опытные моряки «травили». Одного из наших смыло за борт, пришлось останавливаться и вылавливать. Американцы про нас на тот момент еще ничего не знали.

Пять тысяч Хиросим на Кубе

Всего на Кубу требовалось доставить 40 ракет Р-12 и Р-14. Первые имели радиус действия, которого хватало практически до Вашингтона, вторые накрывали почти всю территорию США — в относительной безопасности оставался только северо-запад страны.

Ядерная мощь группировки была сокрушающей: один пуск мог отправить американцам не менее 70 мегатонн в тротиловом эквиваленте — то есть примерно в 5000 раз больше, чем мощность «Малыша», упавшего на Хиросиму.

Ракетчиков должны были прикрывать мотострелковые полки с тактическими ракетами. Воздушные силы предназначались для отражения десантов США (если такие последуют) и для ударов по военно-морским объектам (печально известная база Гуантанамо). Для уничтожения десантов, кстати, тоже планировалось применять атомное оружие, но более легкое, чем ракеты средней дальности.

Советский флот должен был охранять суда с войсками на пути следования к Кубе и «принимать посильное участие в отражении возможного нападения». Если перевести на человеческий язык — морякам предстояло дать последний и решительный бой и, скорее всего, погибнуть: мощь советского и американского флота была несопоставимой.

Вся группировка прикрывалась «колпаком» советской ПВО. Забегая вперед, скажем, что только зенитчикам и предстояло проявить себя в «боевой» обстановке. Общая численность группировки составляла 43 тысячи человек. Командование принял герой Великой Отечественной Исса Плиев. Вся операция получила название «Анадырь».

Причем никаких подготовленных позиций на Кубе не было и быть не могло, все предстояло делать самим. Первые суда с советской техникой дошли до кубинских портов в конце июля 1962 года.

Кофе на подносах и разжалование за интрижку

— До Кубы мы дошли в начале августа (по другим сведениям, ракеты прибыли на остров в сентябре. — Прим. TUT.BY), — продолжает Дмитрий Сенько. — На подходе к острову над самым турбоходом, на высоте в 100−150 метров, начали пролетать американские F-105. Один самолет на вираже потерял управление и утонул (о потерях истребителей-бомбардировщиков Republic F-105 Thunderchief сведений нам найти не удалось. — Прим. TUT.BY).

О Третьей мировой войне никто тогда не думал. Речь шла о том, чтобы защитить остров Куба, мы готовились к этому. Хотя понимали, что раз ракеты везем, то дело очень серьезное.

Пришвартовались мы в порту Мариэль. Инфраструктуры для разгрузки не было никакой, все нужно было делать корабельными кранами. Нас обучили за неделю до прибытия, «майна-вира», и на кранах работали сами. Особой тропической жары не было, «всего» +28, но к тому времени начались тропические ливни — они мучили сильно. Многие заболели, но из наших умер всего один.

Разгрузившись, отправились вглубь острова. Шли только ночью, и все время нас сопровождали кубинцы — отношение было самое дружелюбное. На остановках колонн местные подходили не с хлебом-солью, а с водой (чтобы вымыть руки), полотенцами и подносами. А на подносах — чашечки кофе.

За ночь добрались до места дислокации, Лос-Паласьос — трава по пояс, влажный грунт, тягачи буксовали, ноги вязли по колено, обувь носить было невозможно — первые недели ходили босиком. Начали работать, после тяжелого труда ходили на реку купаться, и кубинки (рядом дислоцировался женский батальон) поражались — как вообще можно лезть в такую холодную 19-градусную воду?

Первое время не было даже крыши над головой, спали на панцирных сетках, просыпались мокрыми. Только потом появились палатки. Со временем работу наладили, понемножку и отдыхать начали. Рома не пили, покупали у местных спирт (видимо, тростниковый) по 1 песо (15 центов) за 0,75. Спиртом же спасались и от малярии.

Романы с местными девушками были, но немного. И не поощрялись. У одного капитана завязались отношения с кубинкой, женой местного полицейского. Закончилось товарищеским судом и разжалованием — не в рядовые: потерял одну звездочку, стал старшим лейтенантом. Но вообще редко такое бывало. Работы много, контакты с населением устанавливать особо некогда.

Пока мы готовили площадки для ракет, к нам доставили и головные части — каждая по одной мегатонне. Для них мы подготовили подземные помещения, и к 20-м числам октября все было готово.

Как в октябре 1962-го начался Карибский кризис

В Вашингтоне не могли не заметить подозрительную активность советских судов у берегов Кубы. Но в целом разведка американцев сработала плохо: стартовые позиции ракет не могли раскрыть до самого конца, и конечная цель операции была понятна плохо. В первую очередь потому, что идея разместить ракеты с термоядерными зарядами под носом у США была слишком дерзкой (Никита Хрущев умел рисковать). Высказывались идеи, что Москва просто неспособна будет обеспечить должный контроль над удаленной группировкой и потому не пойдет на такой шаг.

Однако 14 октября 1962 года высотный разведчик U-2 сделал снимки стартовых позиций советских ракет. 16 октября все сомнения отпали, и шокирующие отчеты легли на стол Кеннеди. Оказалось, что советские мегатонные боеголовки за считаные минуты могут накрыть Майами, Бостон, Нью-Йорк и большинство военных баз.

США начали реагировать. Возник вопрос: либо быстро и жестко пытаться уничтожить советские войска на Кубе (то есть начать Третью мировую), либо попытаться договориться. Воевать Вашинтон не очень хотел: даже министр обороны Макнамара был за переговоры.

Хрущев до поры до времени изображал неведение, утверждая, что советские специалисты строят в городе Мариель — том самом, где работала часть Дмитрия Сенько — рыболовный порт. Не забыв добавить о том, что американские ракеты в Европе никак не устраивают Москву. Кеннеди некоторое время колебался, но 18 октября получил очередной доклад.

Согласно ему, уже к концу октября с Кубы может быть нанесен удар примерно 40 ракетами с мегатонными боеголовками, а через несколько часов — второй удар. Единственным крупным городом-счастливчиком, который бы гарантированно уцелел после ядерного армагеддона, оставался Сиэтл.

После этого военные США окончательно решили: Кубу надо давить. Оставалось решить, разбомбить остров или блокировать. Первое теоретически позволяло вывести все ракеты из строя до того, как они взлетят. Отличный план, только гарантий, что три-четыре мегаполиса не превратятся в атомный пепел, не было. Потому остановились на блокаде с одновременным приведением войск в боевую готовность.

21 октября вокруг Кубы сомкнулось кольцо американского флота. 22 октября к круглосуточному дежурству перешли бомбардировщики. Подлодки с ядерными «Поларисами» были готовы к удару.

«Одна ракета — один город»

— В конце октября нам пришлось плохо. Дважды в день над головами пролетали самолеты, Куба была полностью окружена, 135 кораблей участвовало, — рассказывает Дмитрий Сенько. — Но мы тогда не боялись. Делали свое дело, проверяли готовность головных частей ракет.

Для подготовленной ракеты подлетное время буквально 10−15 минут. А если ракета долетит — все, конец. Военные предлагали Кеннеди ударить по Кубе, так он ответил что-то вроде: «Головная часть ракеты в наше время уже не 40 килотонн». А мегатонна — это «одна ракета — один город».

А 27-го и Фидель Кастро отдал приказ сбивать все самолеты, которые летают над Кубой. Кубинцы быстро организовали нам прикрытие из счетверенных зенитных пушек, начали по американцам стрелять. Сбили тогда один самолет-разведчик, а потом я узнал, что в тот же день, 27 октября, наши зенитчики ракетой комплекса С-75 сбили самолет-разведчик U-2 — достали его на высоте больше чем в 21 километр. Пилот американский погиб и стал потом в США героем (действительно, майор Рудольф Андерсон, сбитый над Кубой, получил посмертно много наград. — Прим. TUT.BY).

— А потом все кончилось. Кеннеди принял умное решение и выбрал хороший компромисс: мы выводим ракеты с Кубы, США — из Турции и Италии, блокада острова закончилась. 28 октября из Москвы пришел приказ демонтировать ракеты, — продолжает Дмитрий Андреевич. — 1 ноября нам объявили трехсуточную готовность: за это время надо было демонтировать ракеты. Сделали это, потом погрузили на суда и отправились домой. Обратно шли почти так же, как и туда, только ракеты были уже не в трюмах, а на палубе — американцы требовали, чтобы их было видно.

Что Третья мировая надвигается, мы почувствовали, когда кубинцы начали сбивать самолеты. Когда все закончилось, никакого ощущения поражения не было, все были довольны, что большой войны не случилось.

К 26 декабря были уже дома. Наград за операцию особо никаких не было: добавили два месячных оклада, кого-то в званиях повысили, кто-то в очередь на холодильники или машины встал. Все недоделки по технике за эти месяцы тоже вскрылись: потом много разбирались с инженерами.

На вопрос, погиб ли кто из советских солдат на Кубе, Дмитрий Андреевич ответил откровенно:

— Погибло там наших много. Кто-то от несчастных случаев (у нас машина перевернулась, лейтенант и два солдата погибли сразу), кто-то от болезней, кто-то — от рук «контрас», кубинских контрреволюционеров. В нашей части убитых, правда, не было. На самом деле больше сотни погибло — но не все учтены. На кладбище 76 могил, оно и сейчас в отличном состоянии.

Из Беларуси участников «Анадыря» было раньше 116 человек, сейчас около семидесяти осталось.

А что было после Карибского кризиса?

Сверхдержавы сумели договориться. Советские ракеты были выведены с Кубы, американские — из Турции. Обе стороны убедили себя, что противостояние закончилось в их пользу.

Кто победил на самом деле — можно только гадать. Вряд ли вывод части ракет средней дальности из одной страны был симметричен тому, что СССР буквально «убрал нож с горла» США. После возвращения к статусу-кво Союз снова стал крайне ограничен в средствах доставки ядерных боеголовок к городам и базам своего главного врага.

Возможно, куда большую роль сыграл моральный фактор. Побывав на краю ядерной пропасти, даже сторонники войны в Вашингтоне, вероятно, поняли: победителей в этой войне может не оказаться. И потеря нескольких миллионов своих граждан вряд ли будет адекватной ценой даже за несколько десятков миллионов граждан противника.

По крайней мере, военных тревог такого уровня больше в истории не было. А за следующие 15 лет Союз поставил на дежурство столько боеголовок, что везти что-то через океан стало бессмысленно.

Безусловно, от операции «Анадырь» выиграла коммунистическая Куба. Оставляя за скобками вопрос, хорош или плох был Кастро, отметим: практически гарантированная интервенция на Остров Свободы со стороны США так и не состоялась. С этой точки зрения «Анадырь» вполне достиг своей цели.

К весне 1963 года на Кубе осталась небольшая часть советских войск — одна бригада. Последние солдаты СССР ушли с острова только под занавес перестройки.