«Мы охраняли Георгия Жукова, а такое не забывается»

Ветеран войны Михаил Самонов рассказывает о том, при каких обстоятельствах он встречался с нашим прославленным полководцем

Судьбы наших фронтовиков вобрали в себя столько интересного, волнующего, значимого, они во многом уникальны. Ведь речь идет о величайшем потрясении в жизни народа – Великой Отечественной. О человеке на войне, героическом и трагическом в истории нашей Родины. Будем откровенны: мы многое потеряли в этой нашей священной летописи, не записав раньше как можно больше воспоминаний ветеранов войны. Увы, сегодня уже поздновато, они, к сожалению, все чаще и чаще уходят из жизни.

Сегодня им тяжело возвращаться в мыслях в далекое прошлое, почти на 70 лет назад, чтобы вспомнить и поведать хотя бы о самом важном, значительном из своей военной жизни. Этим людям уже под 90, а многим и больше, естественно, сил физических маловато, слабеют памятью…

Поэтому всегда неизменно удивляюсь, когда тот или иной ветеран, а знаком я со многими, вдруг поведает нечто столь необычное, что я слегка упрекну его: «И вы до сих пор об этом молчали? Ну просто непростительно».

Красноармеец из 41-го

Так случилось и на сей раз, когда я узнал о важных событиях в жизни Михаила Самонова, председателя Республиканского комитета ветеранов войны. Мы с ним искренне дружим очень давно. Михаилу Сергеевичу, слава богу, уже 87-й. Родился он в селе Еремино, под Гомелем, в бедной семье, где было семеро детей. И сколько же он хлебнул солдатского лиха!

Трогательный момент. Президент Беларуси Александр Лукашенко, как правило, принимает участие в торжественном шествии ветеранов 9 Мая по главному проспекту нашей столицы. И вот, когда глава государства приветствовал их, Михаил Самонов представился кратко: «Красноармеец 41 года». Президент посмотрел на него с глубоким уважением, крепко пожал руку.

Стрелки – впереди

Когда осенью 1941 года гитлеровцы напрямую угрожали Москве и для Советского Союза наступил особенно тяжелый, грозный час опасности, страна направила на защиту столицы все, что только могла. Михаил Самонов в числе недоучившихся курсантов Воронежской школы младших авиаспециалистов оказался в самом аду. Ему только минуло 17 лет, совсем еще мальчишка, и он – стрелок 102-го спецбатальона. Понятно, стрелки в наступлении всегда впереди, поэтому первые вражеские пули были их. Затем его назначили вторым номером пулеметного расчета.

При атаке, рассказывает, тащил на спине тяжелую станину, сил не хватало, но надо было поддерживать своих, поэтому не отставать, вперед, вперед. А тут жуткие морозы, минус 38, на ветру же все 40. Вот как было под Москвой, но Красная армия разгромила в той битве ударные соединения группы армий «Центр», отбросила противника на 150—300 километров. Но и у нас были немалые потери. В начале боев под Москвой наш батальон был укомплектован полностью, когда же заняли Волоколамск, от него осталось всего 17 человек. И мне не повезло: отморозил ноги…

Подо Ржевом

Вскоре в солдатской судьбе Михаила Самонова произошли важные перемены: его отобрали в 102-й особый полк охраны штаба Западного фронта и представителей Cтавки. Понятно, что для такой исключительно ответственной службы требовались очень надежные во всех отношениях солдаты, прошедшие через тяжелые испытания, показавшие себя смелыми и решительными, готовыми к любым неожиданностям. Не думал, однако, совсем еще молоденький пехотинец, что придется ему стоять на посту именно в те часы, когда проводил большие совещания тогдашний командующий Западным фронтом Георгий Жуков. И эти три встречи с будущим легендарным маршалом остались у Михаила Сергеевича в памяти навсегда. Да вот не рассказывал о них, потому что человек он на удивление скромный.

А тут произошло нечто такое, что не смог молчать. По НТВ показывали телефильм «Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова», заранее широко разрекламированный, продолжительностью аж полтора часа. Я и спросил Михаила Сергеевича, каково его впечатление от этой работы.

— Разве можно так глумиться над памятью погибших советских солдат? – возмущался Михаил Сергеевич. – По телефильму выходит, что подо Ржевом наши войска потерпели страшное поражение. Та битва известна в истории под названием операция «Марс», которая проводилась в ноябре—декабре 1942 г. Не мое дело анализировать ее, однако на двух важных моментах остановлюсь. Да, наших погибло подо Ржевом много, но это были не напрасные жертвы. Потери, которые понесли дивизии 9-й армии противника, не были восстановлены к весне и лету 1943 г. Гитлер в мае того же года был вынужден отложить операцию «Цитадель» на 2 месяца. Да, были в войну у нас ошибки, просчеты, ведь недаром Г.К. Жуков говорил: «Мы воевали против сильнейшей армии. Таких солдат и офицеров не было. И они ведь до последнего воевали…». А как в фильме показан сам Жуков? Совсем не похож на исключительно энергичного, решительного военачальника, каким он был на самом деле. И каким мне посчастливилось его видеть. Причем именно во время разработки той самой Ржевской операции. Кто же, спрашивается, может правдивее дать портрет нашего полководца в то напряженное время? Солдат, охранявший его, или ребята с НТВ, родившиеся спустя многие годы после окончания войны?..

Будет большое начальство

Первый раз Самонов увидел Г.К. Жукова зимой 41-го в Химках. Штаб 20-й армии и штаб Западного фронта размещались в 4-этажном доме. В левом крыле здания на 2-м этаже и находился рабочий кабинет Жукова. Он приезжал в этот дом два раза, и Самонов, стоя на посту, видел его.

— Вторая моя встреча с Георгием Константиновичем состоялась весной 1942 года, — вспоминает Михаил Сергеевич. – В лесном массиве на окраине Московской области, недалеко от дороги, идущей на Ржев, расположился штаб 20-й армии. На опушке леса была оборудована небольшая площадка – скамейки, щиты для карт. Командир взвода Ознобкин предупредил нас, что состоится очень важное совещание командиров и будет большое начальство. И все! Так объявил Ознобкин, когда лично разводил нас на посты.

Посты размещались в 10—15 метрах один от другого, охрана при такой обстановке ставилась в три кольца. Нас комвзвода обычно ставил в первое кольцо. Мы – это Николай Веремеев из-под Гомеля, парень из-под Рязани, не помню его фамилии, москвич Николай Иванов и я. Помню, уже наступило тепло, хотя мы были еще в валенках. Наши винтовки заменили на автоматы с дисками. Стоит ли говорить, в каком волнении и напряжении была охрана. Ознобкин требователен и строг. Мы не обижались, чувствовали, что предстоит нечто исключительно важное.

Говорил Жуков – будто гвозди вбивал

И вот это самое совещание. Генералы, командиры дивизий и корпусов, так их называл Жуков, расселись на скамейках. Совсем близко от них, метрах в десяти, стоял я, справа – Веремеев. Нам было хорошо видно и слышно, как Жуков ставил задачи на операцию подо Ржевом. Лично я при любой малейшей возможности смотрел на него, ловил каждое его слово. Хорошо помню голос Жукова, крепкий, чугунный, говорил — будто гвозди вбивал. И еще слышал его слова: «…каждому командиру дивизии будет передан танк КВ. Командир и будет в этом танке, и должен знать, что крепкую броню КВ не пробивает даже самое новейшее орудие немцев».

Но больше всего я запомнил Жукова в августе 1942 года, продолжает Самонов. Эти дни прямо-таки врезались в мою память. Идут проливные дожди, все раскисло, все утопает в грязи. Отстоишь на посту – мокрый до костей, а сушиться практически негде. По дорогам не пройти не проехать. Наш выносной КП – шесть или восемь землянок, недалеко дорога, по которой красноармейцы да и гражданские несут на себе снаряды, ящики с патронами. Среди них много женщин, они несут патроны россыпью в мешках.

Он три часа ходил по поляне

От дороги мелкий лесок, затем большая поляна, а дальше лес. Вот 4 августа 1942 года по этой поляне и прохаживался Жуков вместе со своим адъютантом-полковником. В тот день дождь перестал, выглянуло солнце, а он, Жуков, с утра примерно три часа ходил по поляне. До передовой отсюда примерно полтора-два километра, хорошо слышны канонада, пулеметная стрельба, в воздухе шли бои, а Жуков все ходил и ходил.

Наша четверка – Веремей, москвич, рязанец и я – стояли в первом кольце. Жуков приближался к нашему посту на 5—6 метров. Мы маскировались в кустах. Уверен, что Жуков замечал нас, однако не подавал виду. Он ходил половину нашей смены, на нем была шинель внаброску. Очень сосредоточенный, суровый, мы это видели по выражению его лица, ведь, повторяю, находились от Георгия Константиновича совсем близко. Разумеется, мы тогда уже много слышали о таланте этого полководца, поэтому хотелось запомнить все, что можно было в той ситуации.

Операция «Марс» — острая тема

А ситуация непосредственно касается операции «Марс», осуществленной под руководством Г.К. Жукова. В районе Ржева и Белого готовилось наступление, которое имело своей целью не допустить переброску войск вермахта с центрального участка советско-германского фронта на его южное крыло, а затем перейти в стратегическое наступление против группы армий «Центр». Замысел названной операции предусматривал также ликвидацию ржевского выступа, который враг мог использовать для организации удара в направлении Москвы.

Операция «Марс» — сегодня одна из самых острых тем для отечественных и зарубежных военных исследователей. В последнее время анализ, оценки и выводы в далеком вопросе крайне противоречивы, здесь много неясного. Тем более у Михаила Самонова.

Довольно любопытно на сей счет утверждение нашего легендарного чекиста Павла Судоплатова. Он вспоминает, что источник Гейне — Макс сообщил абверу 4 ноября 1942 года, что Красная армия нанесет немцам удар 15 ноября не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и подо Ржевом. Немцы ждали удара подо Ржевом и отразили его. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом явилось для них полной неожиданностью.

Весь секрет в том, что дезинформация, передаваемая Гейне — Максом руководству абвера, готовилась в оперативном управлении нашего Генштаба. По замыслу Штеменко, важные операции Красной армии действительно осуществлялись в 1942—1943 годах там, где их «предсказывал» для немцев Гейне — Макс, но имели отвлекающее, вспомогательное значение. В определенной степени это касалось «Марса».

Вот так личное красноармейца-белоруса Михаила Самонова переплелось с масштабными событиями. Собственно, и вся война состоит из человеческих судеб…

На снимке: два друга – бывших фронтовика Михаил САМОНОВ и Александр СЛОБОДА.

Фото: Валерий ХАРЧЕНКО