У солдата простое имя — Иван. Наш земляк из 1–й роты батальона связи 103–й гвардейской воздушно–десантной дивизии оказался в Афганистане в числе первых «шурави» — в декабре 79–го. До мая 80–го служил в Кабуле, Кандагаре. А потом... Рядовому Жабаровскому уже давно не восемнадцать. Но его война продолжается, он ведет бой с другим «душманом». Прогрессирующий рассеянный склероз пригвоздил Ивана к постели в палате Республиканского интерната ветеранов войны и труда в поселке Ждановичи под Минском. Парализованное тело десантника — в плену у страшного недуга, но душа бьется до последнего патрона.
«Несмотря ни на что, Иван очень жизнелюбивый, светлый человек, присутствия духа не теряет», — не раз навещавший Ивана Викторовича «афганец», полковник в отставке Владимир Гарькавый просто потрясен. У боевого разведчика сложилось впечатление, что Жабаровский все же оставлен в беде. Но мы обзвонили многих — руководители ветеранских организаций, «афганцы», витебские десантники обещают помочь кто чем может. На телефон Тамары Ярославовны — супруги Ивана Викторовича, которая работает в интернате санитаркой, поступают звонки людей неравнодушных. Возможно, такие найдутся и среди читателей «СБ»?
Тут нужно быть деликатными и понимать: солдату Ивану, как и многим другим «афганцам», жалость ни к чему. Лишние расспросы — тоже. Но вот глаза солдата скажут о многом... Будь я фотохудожником, то, наверное, постарался бы уговорить на съемку если не целую роту, то хотя бы неполный взвод ветеранов Афгана. Щелкал бы и щелкал затвором камеры, чтобы рассмотреть глубоко спрятанную боль, обнажить тот нерв, который делает их узнаваемыми друг для друга в любой толпе.
Моя воображаемая фотогалерея героев... Вот одновременно какие–то наивные, но и словно видящие тебя насквозь глаза парализованного десантника на фоне белых госпитальных простыней. А вот — исподлобья — взгляд моего знакомого капитана. Он из саперов. Делился мечтой: «Мне и другим из наших нужно вернуться туда, в Афган и снять все наши противопехотные мины. Теперь на них подрываются женщины, дети. А карты минных полей — только у нас в голове, в нашей памяти, понимаешь?! Нужно обязательно вернуться». Я слушал офицера и представлял, как в эту минуту где–то по горной тропке ступает смуглый мальчик, его нога соскальзывает, сыплется каменная крошка, оголяя ребро мины, старательно заложенной когда–то солдатами капитана. И взрыв — эхо войны, такое знакомое и белорусам...
Я вижу сквозь свой воображаемый объектив других «афганцев». Этих отставных десантников, разведчиков, снайперов почему–то называют людьми с ограниченными возможностями. Да, у них протезы, но мне стыдно им признаться, что я давно позабыл дорогу в спортзал. А они играют на своих тяжелых колясках в баскетбол, побеждают в турнирах, плавают, жонглируют гирями. Хотя видел я и других ветеранов той необъявленной войны — про афганский синдром слышали, конечно, все.
Вчера у меня был повод подумать о том, что судьбы героев моей «фотогалереи» могли бы сложиться совсем по–другому. И повернись все по–другому ровно 32 года назад, нынешние инвалиды–«афганцы» были бы бодры, здоровы и полны сил. И продолжали бы жить те почти 15 тысяч, вернувшихся в Союз «грузом 200». И были бы у них свадьбы, и родились бы детишки, и уже внучата бы пошли. Но... 12 декабря 1979–го кремлевские аксакалы на заседании Политбюро ЦК КПСС приняли решение о вводе ограниченного контингента советских войск в ДРА.
В понедельник, в очередную годовщину того рокового заседания Политбюро, я вспоминал прописные истины. О том, что если бы решение о начале войн принимали те, кому завтра придется самому идти в бой или посылать туда своих сыновей, то на Земле воцарился бы мир...
У солдата простое имя — Иван. Наш земляк из 1–й роты батальона связи 103–й гвардейской воздушно–десантной дивизии оказался в Афганистане в числе первых «шурави» —...
Главная
Гороскопы
