Лука посадил Якова...

Источник материала:

Если в Беларуси когда-либо появится личность, сопоставимая по своей значимости для человечества с основателями цивилизаций, то вполне возможно, описание его деяний начнется именно такой фразой.Берем обычную во всех отношениях неделю.  Как говорится, ее отражение в СМИ. Что значит для суверенного государства краткосрочный визит  второго лица соседнего государства. Рутинная вещь. Тем не менее, в нашем независимом государстве силами его правоохранительных органов было осуществлено превентивное задержание группы молодых людей, граждан,  которые подозреваются всего лишь в нелояльном отношении к этому государству и его второму лицу.
 
То есть все звучит просто замечательно: правоохранительные органы, превентивное задержание, профилактика беспорядков во имя сохранения социального спокойствия.
 
Некие аномалии становятся нормой. Накануне 3 июля, объявленного государственным  праздником, власть обратилась к народу с настоятельной просьбой – ликовать. Но с изъятием тех, кто ликовать не собирался. То есть вновь превентивно задержаны те, кто сомневается в том, что есть повод для ликования.   А если кто не видит повода, так это причина для его превентивного ареста. А каков предлог? А таков, что шел по улице и матерился, стоял и размахивал руками, не стоял и не размахивал… Чудовищный язык, чудовищная семантика. Даже на виртуозном эзоповом языке дедушки Крылова больше смысловой определенности: «Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать!»
 
Одна фраза и в ней все – повод, причина, предлог и расписание социальных ролей. А у нас не поймешь, кто перед тобой, агнец безвинный, или матерый волчище в овечьей шкуре. Все ряженые. Разбойники по-своему, правоохранители по-своему.  Есть все шансы пойти по шерсть, а вернуться стриженым.
 
Вновь актуален Екклезиаст – суета сует и томление духа. Но не обычная суета, в которой всего намешано, что жизнь в смешной абсурд превращает, а томление человечишки, осознавшего свое превосходство над другими и узревшего в этом высший смысл. Начальства он боится, но оттого с большей страстью оттягивается на, как ему кажется, безответных и обездоленных. Вот что по этому поводу написала  превентивно задержанная Татьяна Новикова:  «Мне стало дурно от осознания происходящего. И не от того, что это сейчас и со мной. А от осознания отлаженности этого конвейера, через который прошла не одна сотня людей. Конвейер лжи и безнаказанности, система, где проворные сотрудники шьют и стряпают дела, аккуратненько обыскивают, быстренько хлопают дверками и веселые убегают обедать, оставив несчастным людям, а в моем случае – тяжело больным – незаслуженные непосильные страдания».
 
Причиной, поводом, предлогом и оправданием такого поведения является приказ. Эти люди так и говорят: «Что прикажут, то и сделаем!» Не подозревая даже, что приказ, который расходится с законом -- не подлежит исполнению.  Не подозревая, что цитируют сотни тысяч привлеченных к суду безропотных исполнителей. Не подозревая, что в сопротивлении исполнению незаконных приказов кроется глубинный смысл чиновничьей службы государству.
 
Но они понимают, что в первую голову служат себе, но им хочется о себе думать, как о служащих государству, за которое им обидно. Да они мзду берут, но не по прихоти, а потому что детишек кормить надо. Они такие же, как и другие, но другие думают о них плохо. Им хочется, чтобы о них думали хорошо.
 
Евреев называют народом Книги, белорусов назовут народом Тюрьмы. Ибо говорит о них их  Правитель, «пищом»  в тюрьму лезут. Но больше помогают другим. То есть ловят, в суд везут, лжесвидетельствуют, закрывают в камерах, караулят… Самодостаточные  как глисты!
 
Служба дни и ночи…
 
Такое уже было две с лишним тысячи лет назад, когда те, кто доносил, покупали свидетелей доноса, а судьи уточняли приговор у заказчика преступления.. Правда, в те времена лжесвидетелей мучила совесть, и порой из них кто-то отказывался от неправедно нажитого и отдавал себя на суд божий ранее установленного срока.  Но для Истории имя Иуды – это целая эпоха, культурный пласт, санитарно обработанный в интересах восстановления нравственности. А наша почва настолько загажена, что единичное раскаяние ничего не изменит. Люди просто не заметят этого одного раскаявшегося. Да и как его увидеть, постоянно одетого в униформу, окрашенную в бытовой мусор  в целях конспирации. Чтобы можно было ладить ловушки в любом, даже самом поганом месте.
 
Повторюсь, только и слышишь, что надо детишек кормить.  И берут, в общем, не то, что понравилось, а самое необходимое, что отнимет всякий у всякого. Если у первого всякого будут возможности, а у второго нет.  Ну что такое превентивное задержание по навету в наших условиях?  Штраф, сутки, полгода «химии» или пару лет тюрьмы – это ж не жизни лишить. Пусть посидит, больше не полезет. Поэтому практикуются без разбору и (чего уж там) зазрения совести все способы локализации назначенных к посадке.  Правоохранительные ведомства (сколько их) соперничают друг с другом в организации работ и освоении технологий, применяя не только оперативные методы, но и всю силу карательного аппарата. Казалось бы, суды не имеют к этому прямого отношения,  руководствуются только законом. На самом же деле работают в тесной связке с сыскными службами.
 
Не угадать, как угодить, как вести себя, чтобы не вызвать раздражения. И если кто уже назначен к изъятию, тому бесполезно выбирать между дозволенным и запретным. Что наметили, то и сделают в любом случае. Нет числа фарисеям, мытарям, иродам, пилатам и иудам. Но совершенно исчезли честные и милосердные палачи, которые не испытывали бы наслаждения при виде мучений жертвы, а просто делали бы свое дело.  Если попадаются, то только в письмах из-за границы, где они описывают себя в период службы в органах правопорядка.  Де мол, вели себя безупречно, как лилльский палач, совершивший правосудие Божие над Миледи...
 
Еще один оксюморон для обозначения полицейских структур нашего государства. Полицейских в значении полицай, но не полиция.
 
Нет таких заповедей, которые они не могли бы нарушить по своей корысти. Нет той заповеди, которую они не могли бы нарушить по приказу. А ведь помимо заповедей, существуют еще и законы, с установлением которых, общество становится цивилизованным. Когда инстинктивные, действующие под давлением жесткой необходимости существа начинают устанавливать правила поведения каждого, взятого по отдельности и всех вместе. Появляются судьи и адвокаты, устанавливается определенное равенство людей перед законом, когда процесс приобретает состязательный характер, благодаря чему, сильнейший далеко не всегда оказывается по суду правым. Вот, например, судили Христа, но не осудили ни одного из его учеников, никого из многотысячных приверженцев, никого из тех, кто помогал ему материально, предоставлял пищу и кров.
 
И после,  в течение более двух тысяч лет обычно сажали и судили только преступников. За исключением  некоторых изъятий во времена социальных пертурбаций. Наибольшие произвела нацистская диктатура в Германия, революционный произвол Великой французской революции, правление «красных кхмеров» в Камбодже, а также большевистский террор в Российской империи.
 
Самый известный роман Юрия Домбровского  имеет название «Факультет ненужных вещей». В нем автор показывает ненужность правоведения в стране «диктатуры пролетариата». Относительно типа и сути современной белорусской диктатуры ученые и практики все еще спорят, но все давно понимают, что юрфаки наших университетов, академий и институтов  чем дальше, чем больше превращаются в инструменты следования политической целесообразности. То есть вещами обществу ненужными.
 
Если Лука  всегда сажает Якова, то какая, к черту, может быть юриспруденция.