Хозяин столетнего дома: Только сейчас понял, какой уникальный архив оставила прабабушка Катя

Источник материала:

«Знаете, я вас обманул: дом не 1907 года, — с порога озадачил Олег Георгиевич и лукаво прищурил глаз — ждал реакции. Правда, не вытерпел, быстро сдался. — А 1903! Вчера разбирал документы и увидел, что дом еще старше, чем я себе представлял — 113 лет!» Олег Механиков живет в переулке Самарский (в районе железнодорожного вокзала и старой Могилевской улицы. — Прим. TUT.BY) «всю жизнь» и хорошо помнит прабабушку Екатерину Антоновну Бездель. Она же и первая хозяйка дома, где до сих пор живут ее наследники уже в пятом поколении.

Именно сюда, в переулок Самарский, после войны шли открытые письма от друзей и родных. На лицевой стороне письма — неизменный атрибут в виде достопримечательности города, из которого оно отправлено.

— Вот это письмо из Парижа, эти из Нарвы, Риги, Вильни, — перекладывает открытки Олег Георгиевич. От времени они потемнели, уголки потрепались и стали совсем мягкими, но выпускать из рук раритеты не хочется — глаза так и цепляются за строки из прошлого. — Надо бы очки, а то не пойму, что здесь написано.

И правда, разобрать, что написано мелким почерком, трудновато и с хорошим зрением. Читаем: «Дорогой Вася, ты не пишешь, и я ничего о тебе не знаю…»

— Вот не знаю, кто этот Вася, — крутит в руках открытку Олег Георгиевич. — И спросить уже не у кого. Этот архив остался от прабабушки Кати и бабушки Веры Адамовны. Альбомы нашел на чердаке уже после смерти бабушки и сначала даже не понимал, какой уникальный семейный архив сохранился. Здесь и фотографии, и письма, и открытки. А спросить, кто и где, — уже не у кого.

Олег Георгиевич берет еще одну открытку, оправленную из Нарвы, читает: «Здравствуйте друзья Олег, Верочка и т. Катя. Поздравляем Вас с днем 4-й годовщины Освобождения Беларуси…».

— Деда Костю, мужа бабушки Веры Адамовны, в этой открытке даже не вспоминают, — замечает Олег Георгиевич. — Он всю войну прошел, два раза в танке горел — поэтому и лысый был, как колено, хоть и молодой еще — а пришел с фронта и бросил бабушку. Тогда же девушек много было, видать, соблазнился. После этого о нем старались не вспоминать, и лишь отец поддерживал с ним контакт, рассказывал, что у того новая семья в домах на Машерова. Может, и сейчас еще жив дед Костя, не знаю. А бабушка Вера Адамовна прожила 87 лет и умерла, скорее, по глупости, а не по возрасту. Такая шустрая в свои годы была! Наверное, сказывается работа воспитателем в детском саду, что был в районе вокзала.

И правда, на снимках Вера Адамовна в основном с детьми: то на утреннике пляшут под портретом Ильича, то на выезде в каком-то из пригородных лагерей.
— Она в свои 87 еще брала сумку от противогаза и по лестнице лазила на яблоню, рвала яблоки, спускалась и в ящик складывала. Вот и подвернула ногу. Врачи сказали, что в таком возрасте сустав не срастется, и посоветовали положить ее на вытяжку. Мы, наверное сглупили, что послушали врачей — бабушка без движения быстро зачахла. А могла бы еще и пожить.

У Олега Георгиевича на память осталось два старинных альбома, где хранятся снимки предков, сделанные в начале 20 века. По ним можно судить, как много на то время было дагерротипных мастерских.

— Мои прабабушки, видно, не только любили фотографироваться, но и деньги на это имели, — смеется Олег Георгиевич, перелистывая альбом. — По тем временам фотография была делом затратным, но качественным. Посмотрите на этот снимок, его можно еще с полчаса рассматривать и с обратной стороны. Зачитывает: «Фотография И. Метора, Губернская улица, Минск.»

Есть в альбоме снимки авторства братьев Берманов с улицы Захарьевской, у которых в свое время фотографировался Якуб Колас, и других популярных фотографов, в частности Миранского, Гатовского.

После войны Механиковы фотографировались заметно меньше. Большая часть снимков — бабушка Вера Адамовна со своими подопечными в детском саду. Есть совместный портрет Олега Георгиевича с отцом, который работал клёпочником на авиаремонтном заводе.

— Отец тогда зарабатывал 140 рублей в месяц и, поднакопив, купил мотоцикл за 1400 рублей. Вот было событие! Все знакомые и друзья приходили к нам семьями, чтобы сфотографироваться у этого мотоцикла. Вот и здесь, на снимке, стоит возле дома мотоцикл, рядом бабушка и семья друзей. Нет-нет, это не мы с отцом, точно! — крутит в руках фотографию Олег Георгиевич. Такой вот совместной семейной фотографии, где были бы все, наверное, и нету. И фотографии дома, каким он был раньше, тоже нет.
Олег Георгиевич говорит извиняющимся тоном, чувствуется, что сожалеет — в 2002 году ему пришлось-таки обложить дом кирпичом.

— Всего-то и осталось оригинального, что наличники, брус внутри да стена-мазанка. В 80-е годы нас собирались снести аккурат к Олимпийским играм. Большую часть домов по старой Могилевской, как и обещали, снесли. А четыре наших дома оставили. И строить ничего нельзя было. Говорили, что вот-вот снесем — и так каждые два года. Теперь вроде и трогать перестали по этому вопросу. Но как мы живем? За сто лет существования дома в нем только этот кирпич и появился, но ни канализации, ни газа, ни отопления у нас до сих пор нет — не разрешали строить. Вот тебе и центр города, вот тебе и двадцать первый век…

Несмотря на неудобства, Олег Георгиевич не унывает и потихонечку обустраивает дом. Печку топит «дровами, выращенными в саду».

— Вот яблоню ураганом повалило, и я ее на дрова попилил, — показывает на уложенные кругляши дров хозяин. — Еще брикет заказываю.
Как сложится судьба этого векового дома дальше, Олег Георгиевич не знает, и не загадывает. Участок-то большой, почти четырнадцать соток, можно было бы еще один дом построить.

— Если бы можно было строиться, — мечтательно говорит хозяин. — А так пока рад и тому, что есть. Раньше даже кроликов разводили, но теперь из всего хозяйства только куры остались, и те вредные, поэтому сидят за изгородью. Зато много места для дочки: и батут поставить в саду можно, и бассейн надувной.

— Лена, ты ежевику будешь? — напомнила о себе Вера — дочка Олега Георгиевича — и протянула на ладошке ягоды. — Вкусные, да? Сейчас еще принесу…

Вера — пятое поколение в семье Механиковых, коренных минчан, которые выросли в этом вековом доме. Она еще в том чудесном возрасте, когда можно без умолку говорить обо всем, когда новый человек — сразу друг, который может посадить на мотоцикл и дать померить шлем, когда папа — центр вселенной. И глядя на Веру, такую улыбчивую и непосредственную, хочется верить, что когда-нибудь она возьмет один из альбомов, достанет пожелтевший снимок и скажет: «А вот это - моя прапрабабушка, мне о ней папа рассказывал…».