Денис Дудинский: "Если подниматься, то на действующий вулкан. Если жениться, то на Кате Раецкой!"

Источник материала:

Денис Дудинский — солист группы DaVinci, телеведущий («Беларусь 1»), учредитель международного туристического агентства «ФарЭвей» и по совместительству любимый рассказчик LADY.TUT.BY.

Все наши разговоры с Денисом вы можете найти тут:

• Денис Дудинский о поездке в Эфиопию: «Пришлось выпить с вождем кровь козла — традиция есть традиция»
• Денис Дудинский о путешествии в Панаму и Коста-Рику: «Не ты смотришь на океан — океан смотрит на тебя»
• Денис Дудинский о путешествии по Африке: «Это чувство восторга и безысходности одновременно»
• Денис Дудинский о Перу: «Во время таких поездок понимаешь, что значит «возродиться из пепла»
• Денис Дудинский о Намибии: «В борьбе за жизнь всегда кого-то съедают. И это может произойти с тобой»

Казалось бы: чем ещё можно удивить — после всех этих покорений мира в самых разных его уголках? А вот есть чем: в поездке по Гватемале и Сальвадору Денис совершил восхождение на вулкан, преодолел трехдневный марафон по джунглям и сделал предложение своей постоянной спутнице во всех жизненных путешествиях, продюсеру проектов и солистке группы DaVinci — Катерине Раецкой.

Обо всём этом — в нашем разговоре:

— В прошлых интервью вы говорили: если бы выбирал страну для переезда, то точно в Центральной Америке. Почему такая любовь к этому региону?

— Когда-то меня очень интересовала Юго-Восточная Азия. Ездил туда не раз — от Вьетнама до Индонезии, от Шри-Ланки до Малайзии — и мне казалось: как там прекрасно!

Но со временем этот регион потерял для меня не то чтобы ценность даже, а новизну, остроту ощущений. Всё-таки он слишком наводнен туристами. Солнце, море, много людей и ничего нового — тот же Египет получается.

Нет, наверняка в Юго-Восточной Азии остались интересные места! Но добраться до них можно только на лошади и с опытным проводником. А вот Латинская Америка — это всегда настоящее приключение!

Во-первых, история — здесь ты можешь увидеть, услышать, потрогать руками несколько эпох. Это территория военных, культурных, религиозных конфликтов — то, про что ты в детстве читал в приключенческих романах, оказывается прямо перед тобой.

Во-вторых, природа. Здесь, в Центральной Америке, огромное количество вулканов. Действующих, но смирных… Такие — как бы тигры, но котики. (Улыбается.)

Здесь же есть потрясающая возможность на узком перешейке увидеть сразу два океана — Тихий и Атлантический. Их разделяет всего два часа пути.

Ну и, в-третьих, язык. Я хорошо знаю испанский, на котором говорит весь регион, да и ментальность местных мне нравится. В ней есть элемент европейской культуры, которая легла на фундамент цивилизации майя, инков и ацтеков. И этот момент единения культур тоже уникален.

— С какой страны вы начали путешествие в этот раз?

— С Гватемалы — одной из немногих стран этого региона, в которой я не был, и потому она давно стояла в «плейлисте».

Главный принцип путешествий в любую страну Центральной Америки — не оставаться надолго в столице. Всё-таки Гватемала, Сан-Сальвадор, Тегусигальпа формируют топ самых опасных городов мира. А это тебе и наркокартели, и криминальные банды, и прочие неприятности для туриста. Даже хозяева отелей, где ты останавливаешься на сутки и говоришь «схожу в центр — посмотрю старый город, рынок», отвечают: «Не надо! Сейчас три часа дня, но возвращаться ты будешь затемно. Это может плохо закончиться».

Если предупреждение не действует, твои планы корректирует вид колючей проволоки, которой по периметру обнесен отель. Сразу понимаешь: это не шутки, а реальная опасность, которую стоит брать в расчет, когда несешь ответственность за других людей.

Поэтому мы сразу переехали в более приятное место — старую столицу страны, которая называется Антигуа-Гватемала. В ней всё, как любит славянская душа: мощеные улочки старого города, разноцветные обшарпанные стены и голубые ставенки окон, хипстерские деревянные двери и колченогие стулья уличных кафе, ну и — непременный атрибут — главная площадь с фонтаном и собором.

Там мы провели две ночи и стартовали в базовый лагерь нашего треккинга. Отсюда и началось восхождение на вулкан…

— По факту: вы были готовы к тому, что это окажется настолько трудно?

— Честно скажу: нет. С точки зрения физической выносливости это путешествие стало самым сложным из тех, которые я когда-либо предпринимал. Но всё было согласовано с группой: вместо запланированной «лёгкой прогулки на вулкан» я предложил очень серьезный треккинг, который по уровню сложности из 5 звезд получил 4.

Я сбрасывал видео о том, как это, и всех предупреждал: «Вот, смотрите, молодые выносливые британцы говорят, что это самое ужасное испытание в их жизни». Все посмотрели, почитали и сказали: «Ну и ладно! Едем!». И я ответил «хорошо», потому что тоже не мог в полной мере представить, как это будет…

Начинается восхождение с того, что ты оказываешься в центре внимания местных бабушек, которые придумали хитрый бизнес по прокату палочек-посохов. Они предлагают тебе купить такую палку за доллар, отлично понимая: спустившись, ты всё равно им её вернёшь — ну не тащить же с собой этот посох обратно в Беларусь.

Здесь же, внизу, ты берёшь с собой канистру с водой — пять литров воды на каждого. Катя, кстати, решила перевыполнить план — и, не разобравшись, схватила двойную норму воды. (Улыбается.) Это притом что во время восхождения каждые лишние 100 граммов ощущаются как неподъемный вес.
Прибавьте сюда палатку за плечами, спальные мешки, еду. У меня за спиной было минимум 30 килограммов.

И вот с этими тридцатью килограммами ты начинаешь восхождение по сыпучему вулканическому песку. Хорошо было бы сказать «сначала идти нетрудно», но ничего подобного! Трудно с первых минут подъёма.

А дорога все выше и выше. Вокруг поля — кукуруза растёт, овечки, коровки пасутся, но ты уже ничего не замечаешь толком, просто карабкаешься вверх.

Часа через три доходишь до джунглей — влажного леса со свисающими лианами. А ещё через час подъема при этой температуре и влажности воздуха понимаешь: всё, не могу идти дальше. Но вариантов нет, и ты продолжаешь двигаться вперед… Точнее — вверх.

Идёшь 30 секунд — пять минут отдыхаешь. И чем выше поднимаешься, тем меньше кислорода и сил даже на эти полминуты.

Наконец спустя восемь часов, уже в темноте, мы дошли до привала на высоте 3600 метров. Это был вулкан Акатенанго.

— Что чувствовали?

— Это сложно сформулировать… Просто представьте: в какой-то момент ты оказываешься выше облаков не в метафорическом, а в прямом смысле. А вровень с тобой — жерла вулканов, как чёрные зубы над этими белыми облаками, над синющим небом.

Рядом — действующий вулкан Фуэго (в переводе с испанского — огонь), он ворчит, извергает клубы пепла… А ты на фоне этой невероятной, даже пугающей красоты буднично так расставляешь палатку. Пальцы не слушаются от холода, потому что уже +5 по Цельсию, перепады температуры и давления здесь колоссальные.

Отогреваешься у костра — и чувствуешь, как у спины, шеи, ног начинается «отходняк»… Ноет каждая клеточка тела. Но так хорошо!

Просыпаешься в 4 утра — потому что холодно даже в теплой одежде, спальнике и палатке. Бросаешь огромные куски шоколадной плитки в старый чайник с кипящей водой. Пьёшь этот самодельный горячий шоколад, завернувшись в одеяло, и ждёшь солнце, ловишь его — ну когда же оно взойдёт?

И вот наконец на горизонте появляется полоса света, и восход солнца — как взрыв. Девчонки ёжатся в палатке в ожидании тепла, а потом тянутся на солнечный свет — «сфоткай, сфоткай меня на фоне вулкана!» — терпят минуту ради красивого снимка и снова убегают — «капец, как холодно!». (Улыбается.)

Внизу начинается жизнь, и внутри тебя как будто играет органная музыка.

— А потом — спуск?

— Да, и не менее напряженный, чем подъем. По статистике в альпинизме больше всего несчастных случаев как раз во время спуска и происходит. Потому что, во-первых, все уже расслабились — вершина-то покорена, а во-вторых, при падении во время подъема ты хотя бы можешь зацепиться руками. Падая при спуске, ты просто летишь вниз. Были и у нас растянутые связки, подвернутые ноги и выбитые пальцы. Потому что вся дорога по корням, камням и вулканической сыпучке, от которой ты становишься черным с головы до пят. Вокруг тебя после спуска клубится облако пыли…

Спустившись, все в один голос сказали: «Денис, это было ужасно, и мы тебя ненавидим. Но оно того стоило!». И я с этим полностью согласен.

Это было очень трудно, но то, что ты видишь там, стоя наверху, не сравнимо ни с чем. Пить горячий шоколад на вулкане рядом с любимым человеком — это же прекрасно, правда?

— Наверняка это могут до конца прочувствовать только те, кто там, на вулкане, был…

— Верно, потому что эти ощущения в принципе за пределами человеческого восприятия. Не знаешь даже, что друзьям в ответ на вопрос «ну, как там?» рассказать.

Когда смотришь на слона, думаешь: «Ого, какой огромный слон! Какой я маленький…». А когда видишь Эверест, даже мысли такой не возникает — ты вообще ни о чем не можешь думать, никакая сравнительная система не срабатывает. Или вот слышишь «я зарабатываю миллион долларов!» — и говоришь: «О, как круто». А вот если кто-то скажет «я зарабатываю триллион долларов» — это уже за гранью твоего понимания.

Вот и масштаб эмоций от рассвета на вулкане нельзя измерить. Это чувство, а потом — воспоминание просто живёт в тебе, бьется внутри, пульсирует… И, конечно, меняет тебя.

Вулкан, рассвет, солнце, Катя, облака, шоколад в оловянной кружке, вулканическая пыль, ноющая спина — все эти кадры, запахи, звуки, ощущения смешиваются и остаются навсегда где-то внутри, в подсознании.

А после — просыпаешься ночью от того, что тебе приснилось всё это. Просыпаешься с ощущением счастья, которое, если с волной сравнивать, захлестывает выше груди. Ты счастлив оттого, что это было в твоей жизни. И вдвойне — оттого, что ты можешь это повторить.

— А повторяется ли эта эйфория?

— Это и не нужно. Будут другие ощущения, которые покажут, как изменилось это место, и главное — как изменился ты сам. Это тоже очень интересно — отслеживать перемены.

А самое первое чувство… Надо просто быть благодарным за то, что ты получил его и навсегда оставил в себе. И раз в месяц просматривать фотографии!

— Что было после спуска?

— Большая стирка! (Смеется.)

Как мы поняли, прачечные — одна из главных статей дохода городка Антигуа. И понятно почему: ведь в стирку сдаётся всё. Обувь, бельё, рюкзак со всем содержимым. И никто не спрашивает даже, сколько это стоит! Просто реабилитируйте как-нибудь эти пыльные чёрные вещи, добрые люди.

Получив назад одежду, мы поехали смотреть красивые места Гватемалы. Увидели, например, прекрасное озеро Атитлан — в переводе «место, где радуга обретает цвет» — которое находится в окружении вулканов и гор. Прогулки вдоль берега и на лодках, кафешки с кофе навынос, мороженое и воздушные шарики — после восхождения тебе нравится ощущение лёгкой жизни. Жизни не на преодоление. Как будто ты в нашем парке Горького… Только в Центральной Америке!

В этот же день прогулялись по базару Чичикостенанго. Работает он только в воскресенье и среду — мы как раз успели. В эти дни весь старенький городишко, со своими улочками и храмами, превращается в один большой рынок, где продается все — от национальной одежды до каких-то знахарских снадобий и заговоренных амулетов. Забавно, но хвосты ящериц и крылья летучих мышей продаются бабушками прямо на крыльце собора. (Улыбается.)

И цветы! Очень много цветов, ягод, грибов! Огромное количество красок вокруг.
Все можно потрогать и попробовать здесь и сейчас. Рыночное, до невозможности цветастое безумие захватывает тебя. И ты вместе со всеми толкаешься, смеешься, торгуешься на узких улочках под синим небом.

«Боже, как я устал» — осознаешь это, только когда выходишь оттуда. Ну, а в процессе уже не можешь остановиться: тебя передают из рук в руки — «купите амулет, солонку, зубочистку!» — и ты понимаешь, что такое настоящая, традиционная ярмарка, которой, наверное, тысячу лет. Тысячу лет она не меняется и ещё тысячу — не изменится.

Ну, а после «рыночного» дня в Антигуа мы перелетели в городок, который называется Флорес. По сути, это остров, названный в честь реки, и ведёт на него всего один мост. Оттуда начался наш переход через джунгли.

— Ещё одно испытание на прочность?

— Ещё одно приключение! В базовом лагере нас уже ждали запряженные лошади, навьюченные едой, водой и багажом. Все, пока в первый раз не сядут на лошадь, удивляются: «Почему в «Трех мушкетерах» герои ныли — «я скакал пять часов и страшно устал?». Чего устал-то? Ведь не сам ехал — лошадка тебя везла! Так вот: через полчаса на лошади, которая просто идёт шагом, все начинают причитать «капееец, как это трудно» и просить: «А можно я пойду пешком?».

В первый день мы ехали по более-менее широкой тропинке, на которой две лошади могли идти рядом, на второй — тропинка сужалась, лошади шли друг за другом. Едешь и постоянно слышишь окрики идущего впереди: «Осторожно, пригните головы! Осторожно, справа ядовитое растение!». Слава богу, все верили на слово. (Улыбаются.)

На третий день тропинка стала неразличима, и как пройти по ней, знал только гид. Лошади возвращаются назад, а ты — весь свой скарб на себя и потопал вперед сам, с мачете наперевес.

Быт нехитрый: ночевка в палатке, помыться можно дождевой водой из бака, приготовить еду — на костре. Что бы съесть? Такой вопрос вообще не стоит. И если группа в начале поездки спрашивает «чем нас будут кормить?» — отвечаю: «Едой! Поверьте, вам будет всё равно». Впоследствии все убеждаются: после такого пути ты и тюремной баланде рад. Ешь, не ощущая вкуса, просто чтобы восстановить силы. Но это правильная еда, еда в её первоначальном смысле: не жить, чтобы есть, а есть чтобы жить.

Так вот — на третий день ты весь покусанный, порезанный и поцарапанный — огромные шипы впиваются в ноги, пробивая даже кроссовки. Романтики здесь нет никакой!

Особую атмосферу создают ещё и звуки джунглей. Правда: самое страшное, что может быть, это крики обезьян-ревунов. Первый раз столкнулся с ними так близко… И, правда, когда рядом с тобой раздаётся дикий, душераздирающий, истеричный рёв, тебя совсем не успокаивают слова гида: «Это всего лишь обезьяны!». Может, если бы ты увидел милую обезьянку, которая издает такие звуки, это бы сработало. Но видишь ты только деревья, которые ходят ходуном, и воображение услужливо дорисовывает, что за этими деревьями может скрываться… Ну, как минимум — кто-то с горящими огнем глазами и клыкастой пастью. Доктор Моро, собака Баскервилей — вся эта собирательная ересь подводит тебя к инфаркту. (Смеется.)

— Наверное, не первый раз вам задают вопрос: ради чего всё это?

—  Мы шли к древнему городу майя Тикаль! Да, туда можно доехать в течение часа на машине. Но ведь это неинтересно…

А интересно — почувствовать себя испанцем, конкистадором, который продирается к цели сквозь непроходимые джунгли. А они-то, конкистадоры, ещё и с вооружением, в тяжеленных доспехах шли!

И мы справились. Просто выпали из джунглей в туристическую зону с кафе, ресторанами, экскурсоводами и тургруппами. Американцы, немцы, китайцы, в белых маечках и с фотоаппаратами, смотрели на нас во все глаза. Ещё бы: аборигены какие-то, грязные и дикие, вывалились из джунглей.

Что мы сделали первым делом? Сняли всё, что могли, с себя и пошли в ближайший туалет. Какое там общественное мнение, что ты! Никакого до него дела нет после всего этого.

И тем не менее мы заметили: проводники показывали нам «класс», подмигивали, мол, «крутые вы, не то что вот эти все — с селфи-палками», и аплодировали даже. (Улыбается.)

— Знаю, что у вас в Тикале было одно важное, личное дело.

— Да, у меня была цель — сделать предложение Кате. Всю дорогу боялся потерять кольцо и хотел поскорее его отдать, чтобы в случае чего можно было сказать: «Хахаха, ну что, посеяла его? Сама виновата!». (Смеётся.)

Но достать кольцо хотелось именно на пирамиде майя. И, скажу честно, когда я сказал, что нам прямо сейчас, после марш-броска по джунглям, надо забраться на пирамиду — я был послан.

А мне ж надо! У меня ж планы! Хочется именно на пирамиде, чтоб красиво было…

В итоге было так: стоя над джунглями, еле дыша после подъема, достал коробку с кольцом: «Катя! Вот!». Катя, запыхавшаяся, убитая, кивнула — мол, хорошо! Обнялись, сели отдышаться и потопали вниз. Не до сентиментальности сериальной было!

Но уже сейчас, вспоминая этот момент, говорим: «А ведь в нашей жизни было такое!».

И это стоило того. Стоило убить себя в хлам за эти три дня, чтобы ценить точку прибытия и то, что случилось на пирамиде. Я никогда не воспринимал города майя как мистические места силы, не чувствовал там никаких паранормальных вибраций, но в этот раз у нас с Катей получилось наполнить город Тикаль особым, имеющим значение только для нас смыслом.

— После личного подвига в Тикале отправились в опасный Сальвадор?

— Да, в «опасный Сальвадор», который меньше Гродненской области!

Если серьёзно, веселье в Сальвадоре начинается сразу: ты прилетаешь и сразу же проводишь на паспортном контроле полтора часа. Никто не понимает, что происходит: паспорта бесцельно листают, проверяющий то уходит куда-то, то возвращается, ничего не говоря. На вопросы из серии «что происходит?» невозмутимо отвечают: «Всё в порядке».

Одной из девочек группы сказали, что за переход границы надо заплатить. И это несмотря на то, что с документами у неё был полный порядок: и шенген, и виза CA-4, дающая возможность въезда в 4 страны Центральной Америки. Ну, действительно, почему бы не заработать на блондинке с рюкзачком? Мурыжили её два часа, пока она не разозлилась и не вызвала главного. Главный пришел и спокойно поинтересовался:

— А чего вы тут шумите?

— Хочу в Сальвадор, а меня не пускают!

— Так идите!

Вот как-то так в Центральной Америке всё и решается. (Улыбается.)

Пройдя паспортный контроль, ты подходишь к окошечку «таможенно-миграционная служба». Забираешь с ленты свой багаж, тебе ставят штамп в паспорт, и, в общем-то, можешь проходить дальше. Но перед тобой светофор! Самый настоящий. Если загорается зелёный — иди. Если красный — добро пожаловать на проверку!

Принцип, по которому загорается зелёный или красный, совершенно рандомный! Мы поняли так: у службы есть какой-то лимит — определенное количество человек в день обязательно надо проверить. А чтобы снять с себя всякую ответственность за происходящее, они устроили такую вот лотерею, по которой каждый третий/пятый/десятый проходит на досмотр вещей.

Справившись с прохождением границы, мы отправились в центр столицы — на встречу с хозяином «Доньи Марты» — дома, в котором я всегда останавливаюсь, приезжая в Сальвадор.

Дом и хозяин замечательные просто, центр города, благополучный район… Но, как говорил — вокруг дома мотки колючей проволоки, как в концлагерях. Выходишь купить воды в киоске у милого дядечки — а тебя от него отделяет двойная решётка. И понимаешь, что это не просто так, точно не эстетики ради.

На улице — сплошные блокпосты, военные с серьёзным оружием… На магазинах надписи: «Пожалуйста, не входите с оружием». Представляете: на входе в ресторан перечеркнута собака и пистолет в одном ряду. То есть: пожалуйста, приходите к нам обедать без собачки и автомата. (Смеётся.)

В общем, глядя на всё это, вопрос «а где у вас тут ночная дискотека?» точно не возникает. Хозяин дома так и сказал: «Никаких вечерних прогулок. Садитесь в машину — я вас и поесть отвезу в хорошее место, и город покажу в вечерних огнях».

Что сказать об архитектуре города? Только то, что это сейсмоопасный регион. И каждый раз, когда жители Сальвадора пытались что-то возвести, прилетало цунами, торнадо или землетрясение. Дико неудачливая страна в этом плане… В конце концов они махнули рукой и слепили город из того, что было, сказав: «И так сойдёт». Ну по крайней мере столица и страна в целом выглядят именно так.

То, что видишь вокруг, особенно хорошо контрастирует с названиями. Мало того, что сама страна называется «спаситель» (ну, по сути, то же, что назвать страну Иисус), а столица — святой спаситель (Сан-Сальвадор), так ещё и все заведения города носят соответствующие громкие имена. Маникюрня «Христос и Святая Троица», шиномонтаж «Святой Дух и Мария Тереза», таксопарк «Иисус — путеводная звезда».

— Если там всё плохо, зачем туда ехать?

— А потому что там есть и очень приятные, секретные места, которых ни в одной другой стране нет. Например, термальные источники — я бы сказал, покруче, чем в Исландии. Такой настоящий лакшери-парк с водопадами — а вход всего за 10 долларов.

Но лучшее место Сальвадора, по моему мнению, — пляж Эль Тунко. Хотелось в последние четыре дня отвезти людей именно туда — дать им возможность после всего пережитого отдохнуть и восстановить силы.

Эль Тунко — это Мекка для серферов на Тихом океане. Песок на здешних пляжах чернейший — страна-то вулканическая. Поначалу это удивляет и может даже вызывать отторжение, а потом кажется интересным, красивым.

В чем особая прелесть Эль Тунко? В том, что это территория, свободная от пляжных зонтиков, лежаков, тётушек-туристок и каких-либо предрассудков. Доезжают сюда немногие — жильё нельзя заказать на Букинге, нужно приезжать и договариваться на месте с парнями в дредах, под запах раскуренной травы и звуки рейва.

И это характерное для Эль Тунко ощущение абсолютной свободы передаётся тебе тоже.

Происходит полное размагничивание. Ты не двигаешься, не думаешь, не разговариваешь. Просто поглощаешь солнце, воду и воздух глазами, кожей, всей душой. Солнце, океан, серфер, босоногий мальчишка с гитарой — всё это ты забираешь себе навсегда. Ты становишься созерцающей и поглощающей красоту амёбой — и это прекрасное время.

Правда, надо признать, одновременно с этим ты превращаешься в пюре. Даже простой вопрос «кто-нибудь пойдет есть? во сколько?» вызывает у тебя ступор, потому что для ответа надо собрать мысли в кулак и понять: а который сейчас, собственно, час? А хочу ли я есть? А если не хочу, захочется ли позже?
Думать обо всём этом — лень, поэтому ты просто отмахиваешься — и все понимают: ленивца лучше не трогать. (Улыбается.)

Если в этом состоянии непроходимого тупняка спросить у тебя: «Что вы думаете об искусстве Герберта фон Караяна?» — тебя просто закоротит от перенапряжения. Все слова по отдельности ты знаешь, но их смысл от тебя ускользает.

И это тебя не пугает, потому что полное размагничивание — замечательная вещь. Знаешь ведь наверняка, что будет в первый же день возвращения. Мгновенно закинешь в себя всё — соцсети, звонки, статьи, ненужные встречи — станешь информационной мусоркой.

А пока ловишь момент и просто падаешь в океан — в эту стиральную машину с песком, ракушками и камушками, которая смывает всё… После — бутылка рома и ужин копеечными крабами. И сон, сон, сон…

— В этой поездке вы отметили день рождения. Становиться старше в пути легче?

— Мне кажется, дня рождения в дороге как такового не существует, он уходит на сотый план. (Улыбается.)

Какое там «загнаться» — на это просто нет времени!

Этот личный новый год я встретил сразу в двух странах — по пути из Сальвадора в Гватемалу. И столько дел: не забыть в океан бросить монетку, словить такси, купить магнитик, взять с собой кофе… Прекрасная туристическая шумиха!

Это в обычной жизни день рождения — повод хоть как-то разнообразить вечер пятницы. А здесь всё иначе.

Все три недели у меня был один сплошной день рождения, и похороны, и свадьба — такой вот пакетный тур.

Конечно, если жить так каждый день — просто закончишься. Но иногда нужно, чтобы вот так — на износ, вусмерть, с возрождением из пепла.

И, наверное, это моя основная жизненная концепция: если что-то делать, то по полной, до абсолютного максимума ощущений. Если подниматься, то на действующий вулкан, если идти к цели — то через джунгли, с мачете в руках, и если жениться, то на Кате Раецкой!