Я попала в "пенсионную ловушку": художница, которую государство исключило из списков

Источник материала:

Художник-модельер Анна Строцева проработала всю свою взрослую жизнь. Она вырастила троих детей, более восьми лет ухаживала за матерью-инвалидом, но все равно не заработала на трудовую пенсию. Теперь Анна вынуждена жить без пенсионных выплат, полагаясь исключительно на свою семью. The Village Беларусь попросил Анну рассказать, как она попала в «пенсионную ловушку» и можно ли противостоять законодательству.

Буквально за пару лет страховой стаж, который учитывается при определении права на трудовую пенсию, вырос более чем на десять лет. До 2014 года он составлял пять лет, но с 1 января 2014 года срок увеличился до десяти, а через год — до пятнадцати. В 2015-м он уже равнялся 15 годам и 6 месяцам. С начала 2017-го страховой стаж подняли еще на полгода — теперь он составляет 16 лет. Планка будет увеличиваться на шесть месяцев ежегодно, пока не достигнет 20 лет.

Беларусы, которые не выработали страховой стаж по новым правилам, попадают в «пенсионную ловушку». В результате они не могут претендовать на трудовую пенсию, лишь на социальную, причем мужчины могут получить социальную выплату лишь с 65 лет, а женщины — с 60. Размер социальной пенсии равен 50% от бюджета прожиточного минимума — чуть более 98 рублей на данный момент.

В Министерстве труда и социальной защиты рассказали, что с 2015 года по сентябрь 2017-го было зарегистрировано 3,7 тысячи человек, которые не получают трудовые пенсии из-за нехватки страхового стажа. При этом для них не предусмотрены льготы при устройстве на работу.

«Власти приняли закон, который просто перестает учитывать определенную группу людей»

— У меня химически чистый случай: сошлось много всего, можно ставить эксперименты. Почему у меня нет пятнадцати с половиной лет стажа? Даже учитывая, что он при этом все время увеличивается? Во-первых, я получала высшее образование, которое не входит сейчас в страховой стаж. Во-вторых, у меня трое детей, но декретный как таковой был только с одним, с двумя другими я продолжала работать. Но фишка в том, что декрет — это не только три года, в течение которых ты подращиваешь детей, чтоб они на ногах вертикально стояли. Ими надо еще заниматься. Когда я родила Андрея, то работала, и еще мама мне очень много помогала. Я не стояла у станка, я художник, поэтому мне можно было как-то лавировать. Но когда Андрею исполнилось три года, я поняла, что это ребенок, который требует огромных усилий и с ним надо заниматься. Иначе, если опустить руки и просто отдать его в садик, мы получим диагноз. А так в конечном итоге это олимпиадник, окончивший Лицей БГУ.

Наша сегодняшняя структура просто не учитывает, что бывают такие ситуации. Все должны, как только ребенку исполнится три года, выйти на работу, стать к станку и поднимать наше замечательное хозяйство.

Плюс ко всему в 1988-м я год проработала в Латвии. Теперь это считается работа за границей. Еще пять лет после распада Союза трудилась на маленьком производстве. А сегодняшнее государство у меня эти пять лет вырезает и выбрасывает в мусорку: «Ваша печать в трудовой нам не нравится, организация не была перезарегистрирована после 1991 года, и в архивах информации о ней нет». И даже два человека с такой же записью в трудовой не смогли переубедить, так как мы работали в разное время.

Таким образом, у меня выходит вместо требуемых 16 лет страхового стажа всего 10, хотя я, строго говоря, пропустила только три года, когда сидела с Андреем. Потом родилась Маша, я с ней немного поработала. А затем стало понятно, что с моей мамой все очень плохо — она год не выходила из квартиры, а потом слегла. На оформление документов на инвалидность первой группы у меня ушло некоторое время, которое государство также не зачло, так как отсчитывает все с момента выдачи бумаг.

В этой самой квартире я ухаживала за мамой восемь с половиной лет… по документам. В реальности больше. Я сидела с ней и думала, что в любом случае получу трудовую пенсию по существующему на тот момент законодательству. И вот я за ней ухаживаю год, второй, третий, пятый… И тут наше правительство начинает менять законодательство задним числом, хотя согласно нормам права закон обратной силы не имеет. Но даже на тот момент я кое-как вписывалась в новые правила игры.

А в конце 2015 года выходит новый указ, который гласит, что с января 2016-го для выхода на пенсию надо иметь 15 с половиной лет социального стажа. В 2016 году мне исполняется 55 лет. И я понимаю, что все, ребята, засада: из-за того что они сделали, я уже не выхожу на пенсию. Притом что все это время не валяю дурака. Я сижу с матерью, не могу ее бросить и устроиться на работу. Ухожу из дома максимум на два часа, а потом несусь как ненормальная домой, потому что ее надо повернуть, накормить, переодеть. Я была к ней буквально привязана.

Ладно, думаю, с пенсией разберемся потом — я же получаю пособие по уходу! Но после моего дня рождения мне просто перестают его выплачивать. Без звонков, уведомлений и писем, просто выключили и пошли жить дальше. Я начала разбираться с этим делом и поняла, что у них в законодательстве великолепная, изумительная дыра. С одной стороны, по закону за 2016 год я на пенсию себе не заработала. А с другой — по закону за 1992 год я считаюсь уже нетрудоспособной, а в законе прописано: нетрудоспособные не имеют права на пособие, так как они получают пенсию. У них дыра в 24 года, и по этой дыре я не имею ни пособия, ни пенсии.

В сентябре прошлого года мы с юристами начали совать эту дыру в нос властям. Я обратилась в «Центр по продвижению прав женщин — Ее права». Ирина Соломатина, которая руководит проектом «Гендерный маршрут», свела меня с юристом центра, Лилией Волиной, и вот уже год, как мы с ней таким образом развлекаемся. Писали в Комитет по труду, занятости и социальной защите Мингорисполкома, Министерство труда и социальной защиты Республики Беларусь, еще я обращалась с депутатским запросом к депутату Палаты представителей Национального собрания Дмитрию Шевцову. Все ответы — «все по закону».

Власти приняли закон, который просто перестает учитывать определенную группу людей. И если это группа большая, пускай скажут спасибо всем, кто к ним обратился, и поменяют законодательство. А если эта группа маленькая — допустим, пять человек на всю республику, — то пускай перепишут нас пофамильно и назначат нам пенсию.

Но, видимо, в течение года было много обращений, и власти сами поняли, что у них какой-то косяк. И с этого года они этот косяк убрали. По новому указу от 29 июня люди, которые не получают пенсии, продолжают получать пособия. Указ вступил в силу с августа. А в июле мама умерла. Если бы она осталась жить, то я бы за август еще пособие получила. Вопрос: где мое пособие на протяжении года? Никого не интересовало, за что я живу. А ведь я по милости государства осталась без средств с несовершеннолетним ребенком.

По новым правилам, так как я была в декрете и ухаживала за инвалидом, то могу иметь 10 лет страхового стажа, но при этом срок общего повысился до 35. А у меня, даже если не вырезать эти пять лет, всего лишь 30 лет общего и 9 лет и 8 месяцев страхового. Хорошо, что сейчас я пробила стену и договорилась с одним парнем — он возьмет меня на работу хотя бы на полгода. То, что я еще и член Союза дизайнеров, никого не интересует.

Я относительно защищена, и то у меня психику поддавливает. Мне хватает здоровья, энергии и злости писать, вникать, разговаривать с юристами и журналистами. А если такие же женщины живут в маленьких городах, и у них нет такой защиты, как у меня? Что им делать? Им говорят: «Что хотите, то и делайте, в 60 лет приходите и получите социальную пенсию». Знаете, что это такое? Это даже не прожиточный минимум (на 1 августа 2017-го средний бюджет прожиточного минимума составил 197 рублей 57 копеек — прим. авт.). Социальная пенсия — это 90 рублей. При этом ты не должен иметь больше никаких доходов. И если вдруг Латвия решит мне дать пенсию за год работы на своей территории, где-то четыре евро, то я не буду иметь здесь никакой социальной пенсии, так как у меня «доходы из-за рубежа».

Когда нам начинают говорить, что в стране нет денег… Э-э-э, и что? А я тут при чем? Потом, есть такая вещь: понятно, что средства в устав пенсионного фонда обеспечивают люди, отчисляющие в ФСЗН. Но также есть капитализация вклада, деньги продолжают работать, они умножаются. И потом, в каждом государстве есть люди, которые не могут сами себя защитить. Бывает, что человек вынужден уйти с рынка труда не потому, что ему неохота работать, а потому, что вынужден. И у меня возникает такой детский вопрос. С одной стороны, говорят: «Рожайте больше!». Я родила троих. И что? С другой стороны, я могла бы сдать маму в какое-нибудь уходовое заведение. Но ее пребывание там обошлось бы дороже, чем я ухаживала за ней сама. Ведь в госучреждении надо оплачивать труд медперсонала, коммунальные расходы и так далее. Государству дешевле, если за инвалидами присматривают родственники. На протяжении года мне не выплачивали это пособие и не платили пенсию. И что теперь? На этот вопрос ни у кого нет ответа.

«Нашим законодательством предусматривается либо все, либо ничего»

Дмитрий Черных, координатор юридических программ Белорусского Хельсинкского комитета:

— Если говорить по-простому, то страховой стаж — это когда наниматель платит за тебя страховые взносы в Фонд социальной защиты населения. Либо, если совсем упростить, — это период, когда вы работали. Но здесь, конечно, могут быть подводные камни: например, наниматель может быть недобросовестным и не вносить деньги в фонд. Тогда, даже если вы работаете, страховой стаж в зачет не пойдет. Поэтому мы советуем людям: периодически проверяйте, платят ли за вас страховые взносы.

О том, что власти повысили страховой стаж, мы узнали абсолютно случайно. К нам просто начали обращаться люди. Никакой информации не было, может, только отдельные публикации на сайте президента. Но общественного обсуждения, как, например, при повышении пенсионного возраста, не было. Все прошло достаточно тихо, спокойно, и трудовой стаж сначала был увеличен в два раза, а потом еще на пять лет.

Сложно объяснить, зачем это было сделано. Само по себе увеличение страхового стажа не проблема. Проблема в том, что он увеличивается резко, и люди не успевают доработать до определенного периода, чтобы заработать на пенсию. И эта ситуация вызывает большую озабоченность.

Даже с учетом того, что планка страхового стажа снизилась до 10 лет для людей, длительное время занимавшихся социально полезной деятельностью: скажем, уходом за детьми, инвалидами, еще чем-то, все равно общий трудовой увеличился и теперь составляет 35 лет для женщин. Но они не могут наработать такой большой период. У тех, кто обращался к нам, общий трудовой стаж составляет либо около 32 лет, либо 28. 35 — это невероятно большая цифра.

Если прибавить к возрасту совершеннолетия, 18 годам, 35 лет, то получим 53 года. Так как пенсионный возраст для женщин составляет уже 55 с половиной лет, то, по сути, человек вправе потерять только два-три года, а все остальное время должен постоянно заниматься теми вещами, которые законодательно включаются в общий трудовой стаж. То есть, человек не имеет права на ошибку.

В принципе, мы не против, чтобы страховой стаж немножко уравнивался с трудовым и пенсионный возраст также рос. Но все должно быть поэтапно, чтобы человек понимал, на что он может рассчитывать через определенный промежуток времени. То есть, нельзя просто так взять, увеличить в два раза страховой стаж и оставить человека без пенсии.

Конечно, очевидно, что экономический фактор играет свою роль. Но тем не менее государство не может отказываться от своих обязательств и должно поддерживать свое население на достойном жизненном уровне. И нехватка средств в бюджете фонда не должна влиять. В таком случае можно делать субвенции из средств республиканского бюджета либо задействовать иные механизмы. Но оставлять людей вот так, без пенсии, на мой взгляд, несправедливо.

К нам обратилось не менее 20−25 человек с такой же проблемой. Плюс те, кто обращался к нам через Facebook, но там сложно подсчитать. Часто мы составляли жалобы в суды. И по одному делу подготовили жалобу в Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин, так как рассматриваем эту ситуацию как косвенную дискриминацию женщин. Хотя правила повышения страхового стажа формально одинаковы для мужчин и женщин, однако в большей степени затрагивают женщин.

Мы по крайней мере уже знаем, какая ситуация нас ждет, и можем действовать соответствующим образом. Либо «работать, работать, работать», либо откладывать деньги. Многие банки и страховые организации предлагают подобные услуги. В принципе, рассчитывать на государство в данном вопросе сложно.

Кстати, я сейчас подумал: а почему бы не сделать пенсию пропорционально отработанным годам? То есть, если человеку не хватает страхового стажа, пускай ему рассчитают пенсию пропорционально имеющемуся. Либо вернут страховые взносы, что вносились все эти годы. Но пока нашим законодательством предусматривается либо все, либо ничего.

«Почему уход за детьми и инвалидами оценивается государством иначе, чем военная служба?»

Лилия Волина, соосновательница и юристка «Центра по продвижению прав женщин — Ее права»:

— Анна обратилась к нам почти год назад. Ее вопрос касался выплаты пенсии и пособия по уходу за инвалидом первой группы. Тогда же мы начали с ней работать, я помогала ей составлять обращения. Вначале мы обращались в местные органы власти: в администрацию ее района, затем Мингорисполком, к депутату Палаты представителей по ее округу, в Министерство труда и соцзащиты.

На первых порах мы решали два вопроса вместе, но потом выделили вопрос с пособием отдельно, так как аргументация разная. Пособие полагается, когда ты ухаживаешь за инвалидом первой группы. У нас же по законодательству человек, достигший пенсионного возраста, считается нетрудоспособным. В соответствии с этим, как только Анна достигла пенсионного возраста, пособие ей выплачивать перестали. Более того, как только у нее появляется дополнительный доход — та же пенсия — пособие ей также не полагается.

Да, закон не может учесть абсолютно все случаи. Однако если в законодательстве проводятся реформы, они должны в любом случае учитывать ситуацию, в которую могут попасть люди с определенным годом рождения или еще чем.

В нашем законодательстве в июне произошли изменения, введшие еще одну категорию, которая при определенных обстоятельствах может получить пенсию. Если в биографии человека есть периоды ухода за детьми, престарелыми родственниками, то требуемый страховой стаж уменьшается до 10 лет, но одновременно общий увеличивается до 35. Но Анна не проходила как по первому варианту, когда требуется 16,5 года страхового и 20 лет общего стажа, так и по второму, так как у нее нет 35 лет общего стажа работы. Поэтому по новым изменениям она все равно пролетает.

Сейчас центр подготовил обращение в адрес парламента и Минтруда. Но мы пока обсуждаем, что делать дальше, потому что на предыдущие запросы получали одинаковые ответы: «Все по законодательству». Однако мы все-таки акцентировали внимание в данных обращениях на дискриминационном моменте для женщин. Потому что в принципе вся эта ситуация ухода и так далее больше касается женщин, которые как раз-таки и выполняют данные функции. Более того, мы проводим параллель с указом по военнослужащим. Если бывший военный ухаживал за кем-либо, планка его страхового стажа снижается до 10 лет, но общий трудовой остается на прежнем уровне: 20 лет для женщин и 25 для мужчин. И возникает вопрос: почему социально значимые функции оцениваются государством иначе, чем военная служба?

Мы продолжаем работать с Анной. Плюс у нас есть еще одна женщина в аналогичной ситуации. У нее также имеются длительные периоды ухода за престарелыми родителями и детьми.

Читайте также