"В 7 из 10 случаев вроде вашего - суицид". Как живут мамы детей, сменивших пол

Источник материала:

Три года в Минске существует группа поддержки родителей детей ЛГБТК (лесбиянки, гомосексуалы, бисексуалы, трансгендеры, квир). С помощью психолога родители и близкие учатся понимать и принимать своих детей. К сожалению, каминг-аут (процесс открытого и добровольного признания человеком своей сексуальности и гендерной идентичности) в Беларуси часто приводит к конфликтам и разрыву взаимоотношений с родителями. Из-за радикальных изменений во внешности, родителям особенно сложно принять трансгендерных детей. Тех, чей пол отличается от приписанного при рождении. Но существуют и исключения.

Мамы трансгендерных детей, участницы родительской группы поддержки, рассказали LADY о том, как любить своих детей вне зависимости от сексуальности и гендерной идентичности (по просьбе героинь статьи их имена изменены):

Людмила, мать трансгендерной девушки Жени

«Я благодарна судьбе, что моя девочка уехала туда, где нет такой дискриминации»

— Короче говоря, у меня теперь уже трансгендерная дочь, которую я очень люблю. Мой младший сын рос очень тихим, спокойным. Я не замечала в нем ничего странного. Никаких догадок и предчувствий не было, я не представляла, что ждет впереди. Однажды мне пришла смс: «Мама, ты где? Мне нужно с тобой очень серьезно поговорить». Этот наш разговор запомню на всю жизнь:

«Мама, я больше не могу. Я запуталась в местоимениях. Я обратилась к эндокринологу, решила сменить пол и начала гормональную терапию. Вот у меня сейчас есть мои любимые таблеточки, благодаря которым я могу дальше жить и быть в радости и в гармонии со своим телом».

Первая реакция у меня была, естественно, как у всех мам: шок, ужас, страх, боль, стыд. Что я скажу родным? Она перестала ездить домой, чтобы не компрометировать меня и всех нас (на данный момент Женя живет за рубежом). Сюда она не приезжает уже третий год. Но я стала ездить к ней как можно чаще, и наши встречи стали проходить лучше, чем поначалу, общение стало более теплым.

Когда ему 20 лет, и ты узнаешь, что он поменял пол, ты вынужден привыкать. Меня радует то, что мне не пришлось привыкать к новому имени. Потому что у нас имя Женя. У меня и внук Женя.

Первый, кому я рассказала, был муж… Его реакция меня не удивила: «А зачем ты мне об этом сказала?». Старшему сыну я сказала спустя какое-то время, не сразу, может, спустя месяц. Реакция была нейтральная. А когда мой внук увидел Женечку, я спросила у него: «Это мальчик или девочка?». На что у семилетнего ребенка была реакция: «Бабушка, Женечка — это девочка, она пошутила, что была мальчиком». И этим все сказано.

У меня фотография стоит — единственная, где моя девочка в женском образе. Остальные фотографии у меня старые, до перехода — Женя не обижается.

Те, кому я смогла постепенно открыться, приняли это с пониманием и поддержкой. Никто от меня не отвернулся. Постепенно я начала открываться родной сестре… Спустя года два.

А потом в разговоре с Женечкой обмолвилась, что мечтаю пообщаться с матерьми, которые столкнулись с такой ситуацией, как я. На что Женя мне сразу сказала: «Мама, я так рада, что ты этого хочешь, я честно боялась. У меня есть телефон психолога, я тебе его дам». Два года назад я познакомилась с мамочками, у нас началось тесное общение. Мы друг другу могли излить нашу боль, наши переживания. Мы могли понять друг друга как никто другой. Так и говорю мужу, когда иду на встречу: «Я встречаюсь с мамочками».

Меня возмущает, когда в обществе, в транспорте слышу, что говорят: «Стало модно дружить с геями и транссексуалами». Мне сразу хочется спросить: «А чем отличаются гетеросексуальные люди от геев и транссексуалов? Мы равны!». Моя просьба ко всем матерям, ко всем родителям, которые столкнулись с такой ситуацией: не отталкивайте своих детей, любите их, принимайте такими, какие они есть, ведь кто, как не мать, поймет и будет любить? И если мать не примет, как тогда общество может принять?

Сейчас моя девочка закончила университет, защитила диплом на 10 баллов. Я очень горжусь ей, она очень добрая, милая, ранимая. Я благодарна судьбе и Всевышнему, что нашлись люди, которые помогли ей с видом на жительство, и она уехала в страну, где в обществе нет такой дискриминации, где общество не такое гомофобное и трансфобное, где легализованы однополые браки, и моя девочка живет там. Я уверена, что она будет успешной, самодостаточной, счастливой, все лучшее у нее впереди, я горжусь ей.

Я сколько раз ставила себя на ее место: как бы я поступила, смогла бы я вот так вот перейти и рассказать всем? Нет, наверное, не смогла бы. Тебе 20 лет, и ты решаешься на такой серьезный шаг… Думаю, пойти на это — в какой-то мере подвиг.

Наталья, мама трансгендерного парня Глеба

«Мне уже даже неестественно думать о нем в женском роде»

— Когда в 91-ом году я родила дочку, была очень счастлива. Это мой единственный ребенок. В 22 года Вероничка приняла решение, которое поменяло нашу жизнь навсегда.

Воспитывали, гиперопекали, любили безмерно, много нянек на одного ребенка было. В детском саду и в школе — активная, дружила и с мальчиками, и с девочками. И, конечно, теперь я уже связываю маленькие зацепки в прошлом с тем, что произошло. Были такие в детстве вопросы: «Мама, а почему я девочка? Давай поиграем в такую игру, что я мальчик?».

Но было отрицание с моей стороны. Я была такой невеждой в этой теме до тех пор, пока ребенок не открыл мне глаза. И сейчас я задаюсь вопросом: почему нам вообще ничего об этом не говорят и не учат, как вообще вести себя с такими людьми?

У меня был шок, когда я узнала, что эти люди есть, и что мой ребенок тоже такой.

Я не ожидала, что все так серьезно. Слышу, разговаривает с кем-то по телефону от имени Артура. Спрашиваю, что это такое:

«А это такие ролевые игры, не обращай внимания». — Может, сходим к психологу? — Нет, не надо, зачем? Тебе надо — иди. Мне не надо к психологу».

Естественно, было подозрение, но тема эта оставалась запретной. Я, словно страус, прятала голову в песок: нет-нет, с кем угодно это может быть, но только не со мной.

Потом спустя неделю звонит и говорит: «Все нормально, есть на Менделеева центр. Я уже туда записался». Мы идем в центр на Менделеева к сексологу. Василий Петрович, спасибо ему, взял нас под крыло, приводил в чувство не только моего ребенка, но и меня. И сказал мне: «Самое главное: не копайтесь в себе ни в коем случае, не вините себя ни в коем случае, делайте все, чтобы ваш ребенок больше улыбался. Помните, что в 7 из 10 случаев вроде вашего — суицид». Естественно, лучшего аргумента не нужно было, держалась как могла. Слава богу, выдержали первый этап шока.

Я думала, что как бы то ни было, природа возьмет свое. Оказывается, природа — это настолько тонкая материя. И все может быть очень серьезно: биологические проявления, первичные половые признаки настолько противоречат мозгу, что человек не может этого выдержать вообще. Я не могу себе представить, как это трудно, даже несмотря на то, что я мама. Нужно просто побыть в этой шкуре, чтобы понять, можно с этим что-то сделать или нет.

Сменил паспорт. Были комиссии, были Новинки. Был открытый разговор со всеми родственниками — без этого никак. Папе все сказали.

Когда очередной член семьи все узнавал, новый камень с души падал. Муж мой, мама моя приняли. С моим отцом было сложнее.

В какой-то момент он сказал: «Была у меня единственная внучка. Теперь у меня внуков нет». На что моя мама сказала: «Ты как хочешь, а у меня есть». И со свекровью я не знала, как будет. Она пожилой человек советской закалки. А в итоге наша бабушка со стороны мужа поняла и приняла это все лучше всех остальных.

Он сейчас совершенно другим стал. Да, это сын однозначно. Это Глеб. Мужская одежда, мужская обувь… Он во всем этом, как рыба в воде. Он такой: какой я красавчик, однако! Так хорош собой. Меня еще водит на шопинг.

Что касается прошлой жизни, то здесь мужская твердость характера: никаких фотографий, ничего. На ту, прошлую жизнь, табу полнейшее, как будто ее нет. И когда я говорю: «А помнишь вот это из детства?» — он жестко прерывает, и я понимаю, что сказала лишнее. Сменил паспорт, женился. Все официально, по документам.

И для меня сейчас та жизнь, будто сон. И эта жизнь сейчас более естественна, реальна, чем то, что было раньше. Все фотографии порваны в клочки. Что такое фотография? Просто бумажка. Взял, порвал и выкинул.

Мне уже даже неестественно думать о нем в женском роде. Я действительно вижу в нем реального парня. Он счастлив. Мы любим друг друга, мы одно целое.

У них получилось принять собственных детей такими, какие они есть. Получится ли это у вас? Чтобы присоединиться к группе поддержки, пишите по адресу: info@communitycentre.by.

Теги: Минск