Встать на крыло. Как девушка из Минска в одиночку пытается открыть центр спасения птиц и животных

Источник материала:

— Вчера раздается звонок: «Здравствуйте, мы подобрали ворону, заберите ее». Объясняю: в нынешних условиях никак не могу забрать. Нет сейчас возможности лечить, кормить и выхаживать еще одну птицу. В ответ на это слышу в трубке: «В таком случае что вы думаете про эвтаназию?».

Ира Трояновская думает, что каждый зверь и каждая птица имеют право на второй шанс. Поэтому «человеческий» врач начала спасать тех, кто не может попросить о помощи. Да и не у кого ее просить — государственного центра помощи диким животным и птицам, попавшим в беду, пока что не существует.

— Поначалу у меня была идея создать зоопарк, — вспоминает Ирина. — Правда, нестандартный. Мне хотелось, чтобы у животных была большая территория для комфортной жизни, а общение с людьми — только по желанию. Меня всегда увлекала энимал- и иппотерапия, и я мечтала, что мы сможем совместить два направления: общение людей с четвероногими и помощь животным. По факту пришлось выбирать то, что сейчас более важно: спасение птиц и животных, попавших в беду.

Так и появилась организация «Центр помощи птицам и животным «Сирин», которая пока что находится на территории конного хозяйства под Минском.

Ира сейчас не может объяснить, почему на первый же звонок с просьбой «спасите аистят» ответила: «Хорошо». И проехала 200 км, чтобы их забрать.

Следом повезли сов, воронов, лебедят, зайчат, куниц… Историй хватит на книжку рассказов — не тоньше, чем у Джеральда Даррела или Виталия Бианки.

— Машина врезалась в столб, а на столбе было аистиное гнездо — от сильного удара оно упало на землю. Из троих аистят после удара выжило двое — и мы попытались их спасти. К сожалению, операцию пережил только один аистенок. Он восстановился и смог вернуться на волю. Это был наш первый опыт, а потом мы выходили еще с десяток аистов…

Ирина признается: несмотря на то, что медицинское образование дает хорошую базу, выхаживать птиц, попавших в беду, очень трудно:

— Сегодня у нас в стране всего три ветеринара, которые позиционируют себя как специалисты по птицам, а когда мы начинали, и этого не было. Здорово помогают консультациями друзья из России, которые работают в «Центре реабилитации животных и птиц «Ромашка». И, конечно, виртуозный хирург Николай Мальчук, которому не раз приходилось заново «собирать» крылья, спасать конечности на грани ампутации и зашивать сквозные раны…

Например, утку Злюку нашли у входа в метро с резаной раной на груди. Всеобщее внимание, домашняя передержка и усиленное питание Злюке очень понравились. Поэтому, вспоминает Ирина, она долго прикидывалась умирающей. Пока не была несколько раз «застукана» во время вальяжных прогулок по дому.

После этого кряква сменила отдельную жилплощадь на парник, где они живут вместе с лебеденком. Скоро оба отправятся в самостоятельную жизнь — уже готовы.

Очень грустно видеть лебедя в парнике. Но когда узнаешь историю его жизни, понимаешь: это не худшее место, где он мог оказаться.

— На речке Титовке в районе Марьиной Горки нашли труп взрослого лебедя, а рядом с ним этого кроху. Взрослого — наверняка это была мама семейства — забрали в клинику на вскрытие. Врачи обнаружили только разрыв печени… Не представляю, какой силы должен был быть удар, чтобы лебедь его не пережил.

Уцелевшего малыша привезли к нам… Слава Богу, кости и внутренние органы остались целы, ран не было. Но у лебеденка были сильные ушибы, из-за которых он не мог нормально ходить, а еле ковылял. Покой и полноценное питание вернули его к жизни… Но для меня до сих пор загадка, кто мог так жестоко обидеть лебединую семью.

С бездумным отношением к животным Ира сталкивается часто. Например, маму лисенка Алисы своим выстрелом напугал охотник. Лиса убежала, а Алиска осталась одна. Еще и с травмированной лапкой.

Несмотря на то, что Алису выкормили люди, она выросла дикой. Как говорит Ира, генетика. Не было у Алисиных предков повода доверять человеку.

Впрочем, для Алисы это к лучшему. Потому что теперь она живет на воле, в заповеднике. Там же бегают и куницы, которых деревенские жители грозились забросать камнями или утопить за то, что те разорили курятник…

Куниц вытащили из капкана, залечили раны и, как признается Ира, с облегчением выпустили на свободу, потому что зверьки дикие и гиперактивные.

Люди не всегда хотят причинить животным зло — зачастую они просто действуют импульсивно, не думая о последствиях. Например, подбирают «несчастных» зайчат, сидящих в лесу под кустиками.

— Зайчата тихо-тихо сидят в траве или в кустах и ждут маму, а мам у них много — точнее, каждая пробегающая мимо зайчиха, — поясняет Ира. — Если зайчиха увидела на своем пути зайчонка, она обязательно остановится и покормит его независимо от того, ее это детеныш или чужой. Поэтому если вы нашли зайца в естественной среде обитания и он не попал в беду (нет очевидных травм, его никто не мучает), — не трогайте его. Ведь выкормить зайчат в неволе, а потом вернуть их в естественную среду очень трудно.

Декоративные кролики, как и их собратья дикие зайцы, тоже страдают из-за безответственности людей. Несмотря на то, что профиль «Сирина» — спасение диких животных и птиц, кроли оказываются здесь часто. История повторяется из раза в раз: купили игрушку для ребенка, а оказалось — игрушка живая: за ней убирать надо, кормить. Легче избавиться…

Ирина знает, что любовь к животным — это не «мимими», а работа. И часто очень трудная. Например, совушки, о которых большинство из нас судит по забавным видео и принтам на майках, птицы с характером. Могут ругаться, «строить» людей и собак, пакостничать… Да и путь к их сердцу лежит через живых мышей — совы съедают их не меньше трех штук за день.

— Но они все равно такие смешные, за ними здорово наблюдать, — добавляет Ира и вспоминает еще несколько историй про спасение самых разных представителей рода совиных.

Вот эта кроха называется «воробьиный сыч». От Иры он получил имя «Марко» — его привезли в коробке из-под обуви этой фирмы:

— Воробьиный сыч весит меньше 100 граммов, он очень доверчивый и любопытный. Вот и этого малыша нашли на деревенской дороге, где он просидел весь день — дети играли с ним, а он даже не пытался улететь или защититься. Ран и переломов мы у Марко не нашли, скорее всего, у него была черепно-мозговая травма и, как следствие, нарушенная координация.

Постепенно Марко набрал вес, вспомнил как это — летать и теперь живет на свободе. Так же, как и неясыть, по состоянию которой сначалу трудно было понять, выживет она или нет:

— Птица получила сильный удар и была очень слабой… Мы готовились к худшему. Но благодаря лечению и правильному питанию неясыть ожила: стала любопытничать, щелкать на нас клювом, а потом и есть самостоятельно. С этой неясытью связана трогательная история: одна женщина написала мне, что ее сыновья, которые копили деньги на свои мальчишеские увлечения, разбили копилку, чтобы наша птица выжила.

Ире помогают как случайные добровольцы, так и волонтеры, которые забирают приглянувшихся им птиц и животных к себе домой. Кто-то на зимовку, а кто-то — навсегда.

Мы заглянули на передержки, чтобы узнать, в каких условиях живут спасенные и как их нынешние хозяева справляются с уходом за ними:

Ястреб с травмированным крылом пока обитает в квартире тезки Иры Трояновской. Девушка работает историческим реконструктором, и ее всегда интересовали хищные птицы. Поэтому на предложение помочь ястребу временным домом она согласилась легко. Помимо ястреба, у Иры живет спасенная с улицы кошка Рысь:

— Кошка и ястреб сохраняют вооруженный нейтралитет, буравят друг друга тяжелым взглядом через балконное стекло, — смеется Ирина. — Не знаю, на кого бы я поставила в этой войне… Ведь маникюрчик у ястреба — 2,5 см. Несмотря на такую амуницию, вид наш ястреб имеет лихой и придурковатый, за что получил легкомысленную кличку Печенька. Сокращенно: Че, как Че Геваро.

Ирина признается, что уже не откажется от опеки над Че, но и оставаться в квартире птице нельзя: «Ей нужна свобода. Ради ее комфорта, ради моего комфорта и, наконец, ради комфорта соседей».

У Лидии дома живут ее личная говорящая сорока Броша и подопечная Иры — пустельга.

— Я всячески пропагандирую, что слетков птиц и детенышей животных нельзя трогать, — комментирует Лида. — Но тут ситуация сложилась иначе: слеток, еще толком не оперившийся, слетел на скоростную развязку поездов и его чудом успели подобрать работники железнодорожного депо.

Лидия признается, что даже за год пустельга не привыкла к людям, и когда они заходят на балкон, у птицы начинается истерика. Поэтому девушка надеется, что пустельгу еще можно научить охотиться и выпустить на волю:

— Я за то, чтобы здоровые дикие птицы жили на свободе, поэтому сотрудничаю с «Сирином» и многими российскими центрами реабилитации. У этой птицы есть все шансы вернуться в природу, и мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить ей условия для правильной подготовки.

А с шиншиллой Белкой случилась та же история, что и с декоративными кроликами: купили симпатичную зверюшку, не рассчитали силы и отдали Ирине — в центр, который на спасении экзотов вовсе не специализируется. Помочь Ире с новым подкидышем решила волонтер Ксения, которая давно любит шиншилл:

— Единицы находят хороших хозяев, остальные, увы, погибают… А люди рассчитывают, что у нас есть приюты, что кто-то вместо них поможет, приедет, заберет, пристроит…

Представьте: одну из шиншилл я «помогала» продавать ее бывшим хозяевам. Они наигрались и пытались сбыть зверюшку хоть куда, но непременно за деньги. В итоге его — а это мальчик — я выкупила сама и оставила себе.

С Белкой, которую мы взяли у Ирины, они живут через решеточку. Белка сразу ожила, похорошела, флиртует. Но крутит носом. Мой мальчишка обиделся, со злости сгрыз свои игрушки и в домике целое окно в стене проделал! Такие страсти! (Смеется.) Всего у нас четверо шиншилл: еще двух я тоже забрала у людей, которые отказались о них заботиться. Ни о чем не жалею, только б им было хорошо.

Девочка-осоед по имени Шречка-Гречка (ее Ирине принесли еще птенцом) пока что живет на балконе у Насти, которая любя называет птицу «курицей среди ястребиных».

— Это потому что Гречка очень смешная: квохчет, плещется в ванночке, а когда видит меня и понимает, что сейчас ее будут кормить, начинает петь песни. Да и взгляд у нее, в отличие от сородичей, совсем не хищный. Ну курица, правда же? (Смеется.)

На вопрос, не грустно ли будет расставаться с Гречкой, когда передержка закончится, Настя отвечает однозначно: «Нет, потому что эта птица должна жить на воле. Ну, а если не сможет, — хотя бы в просторном вольере, где ей будет хорошо».

«Чтобы животным и птицам было хорошо» — эта же цель и у Иры Трояновской. Но есть три серьезные проблемы: первая — отсутствие своей земли. «Нам нужен участок, где мы сможем строить вольеры и утепленные помещения. Пусть даже в аренду на 50 лет, но свой». Вторая — закон, по которому изъять животное из дикой природы можно только после заключения специальной комиссии, иначе формально ты становишься браконьером. «Если животное попало в беду, создается комиссия, в которую входят представители районной администрации и лесхоза, ветеринар. И только после того как комиссия приедет и составит акт об изъятии дикого животного из природы, можно начинать ему помогать. Зачастую это занимает минимум сутки — за это время животное может умереть. Очень грустно, когда мы вынуждены просто наблюдать, как животные и птицы мучаются, и надеяться, что все-таки все закончится хорошо», — делится Ирина.

Третья проблема очевидна: нехватка денег. Пока что Ирина зарабатывает их путем, который вызывает массу вопросов у зоозащитников: устраивает платные фотосессии с животными. Получается, что здоровые животные кормят больных, но как это сказывается на их психике, сказать точно не может никто.

Ирина утверждает, что откажется от этого заработка, если будут собраны средства для достойного содержания подопечных центра:

— Ежемесячно в наш центр поступает примерно 580−630 рублей. Эта сумма складывается из нескольких съемок и пожертвований от людей. А на содержание животных нам нужно около 700 рублей в месяц. По последним расчётам — 752,69 рубля, и это без учета закупки крыс и мышей. Если считать с ними, смело приплюсовываем больше тысячи. И я говорю только о плановых расходах на кормление и лечение. А вот материалы для строительства вольеров, которые будут пригодны для жизни, в общей сумме потянут на 850 рублей. Строительство зимнего помещения обойдется в 4000 рублей.

Все эти расчеты я могу расписать по пунктам и готова подтвердить подробными финотчетами.

Ирину вдохновляет опыт коллег из российского «Центра реабилитации животных и птиц «Ромашка», и она мечтает повторить его у нас в Беларуси:

— «Ромашку» создала семейная пара, оба — зоологи по образованию. Они переехали за город, живут на хуторе и спасают животных, в том числе разводят и выпускают на волю редкие виды. Это возможно благодаря постоянной спонсорской помощи и территории, где животных никто не беспокоит и они могут адаптироваться к жизни в природе.

Мнение экспертов:

Семен Левый, специалист по природоохранным вопросам общественной организации «Ахова птушак Бацькаўшчыны», отметил, что альтернативы «Сирину» в Беларуси практически нет:

— В нашей стране мало кто оказывает реальную помощь попавшим в беду птицам. Это «Сирин» и, пожалуй, приют «Птичий двор» в Осиповичском районе.

Такие центры, на мой взгляд, должны существовать во всех областях Беларуси. Ведь каждый день нам звонят люди, которые находят раненых птиц — а нести их некуда. Для сравнения: в Европе такие центры существуют повсеместно, кроме того, есть службы, которые выезжают по вызову населения.

А у нас пока что ситуация такая: государственных центров нет, частным — очень трудно выжить, а случайные волонтеры не могут справиться с тем количеством животных и птиц, которые попадают в беду, и обеспечить им хорошие условия жизни.

Сергей Шокало, специалист по разведению диких птиц, рассказал о том, какие условия нужно создать для пернатых, чтобы они чувствовали себя комфортно в «Сирине»:

— При спасении диких птиц нужно учитывать не только их размеры, но и психологию. Например, если это взрослая покалеченная птица, поначалу она находится в посттравматическом шоке и ей все равно, в каких условиях она живет. Потому что она настроена на гибель.

Но если птица начала возвращаться к жизни, важно обеспечить ей условия, при которых она будет чувствовать себя свободно и безопасно. У птицы должна быть возможность дистанцироваться от человека, найти укромный угол и, конечно, пытаться летать, если она не утратила эту возможность.

Чем просторнее вольеры для птиц — тем лучше. Например, для ушастой совы нужен вольер минимум полтора метра в длину, для ворона — три метра, для ястреба — хотя бы метров пять. Что касается питания, здесь все зависит от конкретного вида птицы, но, безусловно, всем хищникам нужны для полноценного рациона мыши, перепела и цыплята.

Александр Сафронов, заместитель директора Минского зоопарка, объяснил, почему государственный «Центр по спасению и реабилитации диких животных», который начали строить еще в 2014 году, до сих пор не открыт:

— Открытие такого центра при зоопарке противоречит действующим ветеринарно-санитарным правилам содержания животных. Животное, которое поступает к нам из дикой природы, может быть разносчиком заболеваний. А значит, оно должно пройти карантин и получить ветеринарное свидетельство, прежде чем попасть к нам.

Мы планируем, что животные и птицы, попавшие в беду, будут поступать в специальное помещение ГП «Фауна города» на Гурского, 42. Там они получат ветеринарную помощь, пройдут карантин, а уже после поступят к нам для лечения, реабилитации и, возможно, разведения.

На вопрос, когда же все-таки этот план будет реализован, Александр Сафронов затрудняется ответить:

— Не могу назвать точную дату, но мы сами хотим, чтобы все поскорее заработало. Надеемся, что до конца этого года мы с этим справимся.

Помочь подопечным «Сирина» можно как волонтерством (проще говоря — руками, уходом за животными и птицами), так и финансово:

Реквизиты банка:

ОАО Белинвестбанк УНП 807 000 028 БИК ВLBBBY2X ОКПО 37558116
Г. Минск ул. Коллекторная 11−2

Счет: BY46BLBB30150193056668001001

Теги: Минск