"Порой, чтобы вернуться домой, нужно кому-то вточить". Британский вышибала учил минчан самообороне

Источник материала:

На минувших выходных с курсом лекций в Минске выступил британский тренер по самообороне Ли Моррисон. По приглашению клуба «Krav Maga Belarus» он провел в стране три дня. В интервью SPORT.TUT.BY 50-летний Моррисон рассказал о бандитском прошлом и работе вышибалой в ночном клубе, а также — как не стать жертвой насилия и почему нужно атаковать агрессора первым.

«Итак, четыре человека в туалете. Я вышел оттуда сам, а их выносили»

— Ли, чувствуете ли вы себя после семинара вымотанным, как будто только что отыграли концерт?

— О, да! Обучение требует со стороны наставника большой отдачи.

— Ваша любимая рок-группа?

— The Rolling Stones. Ребята оттуда — легендарные.

— Правда, что вы работали охранником у Стинга?

— У Стинга — нет, но я обеспечивал безопасность музыкантов из Coldplay и девушек из Sugababes. Как давно? 10−12 лет назад. Бывало, что приходилось защищать селебрити и руководителей корпораций, а наибольший опыт приобрел, будучи вышибалой в ночном клубе. Ничего хорошего в такой работе, поверьте, нет.

— До этого еще дойдем. Вы ведь ушли из дома, когда вам было 13 лет.

— Все верно.

— Ушли насовсем или сбежали на пару недель?

— Больше домой не возвращался. В моей семье имело место домашнее насилие, так что воспоминания о раннем детстве не самые лучшие. Понимал, что смогу распоряжаться своей судьбой, только если уйду из дома и начну сам принимать решения. В начале 80-х годов прошлого века я, уроженец юго-восточного Лондона, стал ребенком с улицы. Я был не один такой! Много детей оказывались на обочине по той же причине, что и я.

— А как же школа?

— Бросил. В те времена никто тебя не искал. Всем было пофиг! Очень скоро я оказался в банде. В период с 16 лет до 21 года участвовал в криминальных делишках и был футбольным хулиганом.

— Какого поступка стыдитесь больше всего?

— Да ничего не стыжусь! Я делал необходимое для того, чтобы выжить. Чтобы питаться каждый день. При этом я никого не ранил без причины, только если это не были групповые стычки. Иногда приходилось собирать деньги с должников. Наверное, выжимать из людей деньги — не то, чем можно гордиться.

— Причина в методах?

— Да.

— Порвать с бандитским прошлым не так-то и просто. Что сделали вы?

— Женился и переехал — сначала в Портсмут, затем в Саутгемптон. Перемены были продиктованы рождением сына. Я хотел уйти из банды и раньше. Понимал, что, если останусь, ни к чему хорошему это не приведет, и либо я кому-нибудь причиню вред, либо мне, либо окажусь за решеткой. С 17 лет у меня была гражданская жена, в 18 лет мы официально оформили отношения. Черт возьми, как же это рано!.. В 19 лет я уехал из Лондона, так как считал важным обеспечить безопасность и стабильность для своей семьи, и вот уже около 30 лет живу в Саутгемптоне. Когда в твоей жизни нет ощущения стабильности, ты жаждешь его.

— Если коротко, вы сбежали из банды?

— Нет, я не бежал. Я предупредил членов нашей группировки об отъезде, в этом разница. Кроме того, будет неправдой сказать, что я вмиг порвал связи с ребятами из этого мира. Я все еще принимал какое-то участие в их активностях, но приоритетом были моя жизнь и семья.

— Вы по-прежнему женаты на матери своего первенца?

— Нет, прожил с ней 16 лет. Я дважды женат, но жен у меня было гораздо больше, если вы понимаете, о чем я.

— Сколько раз вы были близки к смерти?

— Охренеть как много! Я же был топовым молодчиком. Не последователем, а лидером. Не ты мне говоришь, что делать, а я! Оглядываясь назад, понимаю, что это было сумасшествие, а не жизнь. Я счастливчик, так как по-прежнему жив.

— Так сколько раз?

— Больше, чем десять, но меньше, чем двадцать. В таких случаях в голове прокручивалась одна мысль: «Б…ть, ну вот и все!»

— Приведите пример такой ситуации.

— Не было ни разу, чтобы меня били до потери пульса. Меня пытались заколоть, разбивали о мою голову бутылки. Я справлялся с двумя нападавшими, с нападавшими с оружием. И никому не удалось вырубить меня.

Одна из таких историй произошла в ночном клубе, где я работал вышибалой. Она научила меня многому, стала проверкой на вшивость. Итак, четыре человека в туалете. Дверь забаррикадирована. У одного из парней была в руках разбитая бутылка, у второго — отвертка, третий вытащил здоровенный нож. И я один против них. Схватка вышла суровой, но я вышел оттуда сам, а их выносили из туалета.

— «Пушку» на вас тоже наставляли?

— Только угрожали. Раньше процент преступлений с применением огнестрельного оружия был крайне низок в Британии, зачастую при разборках в ход шли ножи. Ножи остались — статистика показывает, что никогда не было хуже, чем сейчас. А теперь на улице стало заметно больше пистолетов.

«В Саутгемптоне повздорили два сомалийца, один достал из машины мачете»

— На своих уроках вы много говорите о том, как не умереть в конфликте с применением силы. По-вашему, люди мало думают о том, что жизнь может оборваться в любой момент?

— Ну смотрите. К примеру, вы спорите с другим человеком за место на парковке. Словесная перепалка может вылиться в насилие, а это потенциально вопрос жизни и смерти. Если кто-то треснет тебе, а ты при падении ударишься головой, то все. Или другой пример. Ты дерешься с парнем, который пришел с двумя друзьями. Думаешь, они не будут участвовать в драке? Как только ты упадешь, они втроем будут дубасить тебя. Может, они и не хотели никого убивать, но, не справившись с эмоциями, набросились на жертву, как стая волков…

Ладно, вот история, которая произошла неделю назад в Саутгемптоне. Чтоб вы понимали, у нас там вторжение мигрантов. Они, блин, повсюду! Есть, в частности, сомалийская банда. Два ее члена повздорили, один достал из машины мачете! И это называется «наши будни».

По моим убеждениям, когда в одном месте собираются люди со всего мира с разным представлением о насилии и у порядка 90 процентов из них в кармане имеется нож, угроза физической расправы реальна. Лишь небольшая часть граждан в Великобритании не носит оружия, хотя оно запрещено законом. Но оружие есть у преступников. У преступников есть друзья. Людям необходимо смириться с тем фактом, что вероятность умереть трагически выше, чем они полагают. Нужно засунуть свое «эго» куда подальше и задуматься о том, за что вы готовы сражаться.

Нет, конечно, драться за место на парковке или в очереди или за то, что кто-то пролил на вас стакан воды, глупо. И тем не менее люди погибают по неочевидным причинам, кто-то садится в тюрьму… Я буду драться за то, чтобы жить, и за тех, кого я люблю.

Знаете, а ведь люди тоже меняются. Под воздействием медиакультуры, в которой насильственные сцены поставлены на поток. В раннем возрасте дети проводят время за чертовыми видеоиграми, в которой главная задача — убить как можно больше людей. Да, и еще грабить, насиловать женщин и убивать копов. Чему же это учит детей о насилии? В моем детстве разборка между дерущимися вызывала страх, а сегодня, кажется, куда важнее скорее начать записывать драку на видео. Как-то у нас в метро четверо подростков в возрасте от 11 до 14 лет избили бездомного, много раз ударили его ножом и бросили под поезд. Все это они сняли на телефон. Охренеть просто!

Что же нас ждет, когда дети, которые считают насилие нормой, вырастут? Поколение, которое придет на смену нынешнему, гораздо более кровожадное, нежели мое поколение или поколение наших дедов.

Взять тему секса. В мои юношеские годы поцеловать девушку считалось событием, а сегодня мальчишки к 11 годам пересмотрели больше порно на телефоне, чем ваш отец. Какое представление о девушках формируется у парней? Они считают, что она должна участвовать в групповухе с его друзьями. Печально. Винить за это, считаю, нужно медиа. Слишком много насилия, секса и пропаганды наркотиков. Должен быть какой-то баланс, фильтрация информации.

Как видите, мир становится все более и более опасным местом. Любая негативная ситуация потенциально несет опасность для жизни.

— Вы пробыли в Минске несколько дней. Считаете, белорусы беспечны?

— Не больше, чем люди где-либо еще. Судя по моим наблюдениям в результате поездок в разные уголки планеты, большинство людей живет в своем маленьком мирке. Они никогда не подвергались насилию и полагают, что ничего подобного никогда с ними не случится, потому что они сами по себе — в своем маленьком пузырьке, где все по их правилам. Либо отрицают, что что-то плохое может с ними случиться… Такая позиция сводит меня с ума! Ведь если мы не говорим о слоне в комнате, то это еще не значит, что его нет.

В Европе мигранты атакуют женщин. Количество нападений в последние годы увеличилось на 75 процентов, но, Бог мой, как же об этом можно говорить? Скажешь — значит, расист. Слушайте, как я могу быть расистом, когда моя первая жена из Ямайки, вторая — тайка? У меня шесть детей. Какой я, нахрен, расист? Я презираю представителя любой расы, если он изнасиловал женщину.

Нет больше голоса, который представлял бы таких, как я. Недавно видел постер, где поверх британского флага было написано: «Остановите расизм против белого населения». Серьезно? Что это за фигня? В общем, моя идея простая — иди с миром, живи и дай жить другим. Но если вы насилуете наших женщин, я вам въ… у [ударю].

— Что же нужно делать, чтобы однажды не оказаться жертвой?

— Это непросто. Среднестатистический мужчина выглядит как легкодоступная девчонка. Он постит фотки в соцсетях и занимается всякой фигней. Если ты выглядишь как еда, однажды, черт побери, тебя кто-нибудь сожрет. Мужикам нужно отрастить яйца. Только так можно защитить себя и свои семьи, ведь ждать защиты от правительства в вопросе личной безопасности бессмысленно. Вам нужно очнуться, принять это и начать тренироваться.

— Это главная мысль на ваших уроках?

— Я делаю то, что делаю. Наставляю и образовываю людей, рассказываю им о том, как происходит реальное насилие.

— Где вы побывали до остановки в Минске?

— За последние 29 недель я объездил вдоль и поперек Соединенные Штаты, Европу и страны Дальнего Востока. После визита в Беларусь намерен взять перерыв до июня, а потом снова полечу в Штаты. Там проведу следующий год. Буду обучать военных и спецалистов наркоконтроля, проводить семинары для любителей. Среди вещей, которыми занимаюсь, есть и такое — ставлю хореографию в боевых сценах в кино. Так было в случае с фильмом «Клуб» с Джеком Томпсоном в главной роли. Когда-нибудь, уверен, и сам снимусь в кино. Хотелось бы до ухода на пенсию развивать карьеру в этом направлении.

— Ваш любимый фильм Гая Ричи?

— Я люблю творчество Ричи, но мой любимый фильм про гангстеров — это «Восхождение пехотинца». «Славные парни» от Мартина Скорсезе и «Долгая Страстная пятница» тоже великолепны.

«Даже если вы все сделали правильно, закон может вас поиметь»

— Сколько книг про уличные драки (Urban Combatives) вы написали?

— Семнадцать. Некоторые из них про безопасность в общем, другие узконаправленные — о способах защиты для женщин, стариков и детей, о психологии «хищника» и «жертвы» в конфликтных ситуациях.

— Сколько копий книг продали?

— Много. Впоследствии я переиздавал их. У меня есть своя издательская компания. Книги и видеуроки, а их уже более сотни, приносят мне до 60 процентов заработка, остальное — проведение семинаров.

— Что легло в основу Urban Combatives?

— Я занимаюсь единоборствами на протяжении вот уже 40 лет… Это дзюдо, айкидо, китайские, тайские, индонезийские, филиппинские, ближневосточные и западные методики. Везде подчерпнул что-то, но мое понимание насилия пришло с улицы и работы вышибалой в ночном клубе. Плюс чертовски хорошая генетикой — и перед вами тот, кого вы видите.

Urban Combatives — не система и не стиль. Это набор эффективных принципов борьбы, которые были опробованы в условиях войны и в гражданской жизни. К отцам-оcнователям Combatives относятся Уильям Эварт Фейрберн, Эрик А. Сайкс, Пэт О’Нейлл и Рекс Эпплгейт, то есть люди, родившиеся до Второй мировой войны. В ту пору под Combatives понимали технику ведения ближнего боя. Само слово Combatives — новое. Его нет ни в одном словаре. Combatives — это образ мышления и способ дать отпор в стрессовой ситуации, когда человек испытывает страх, адреналин, усталость, замешательство, потерю ориентации. То есть он сталкивается с насилием. Насилия в боевых искусствах нет. В этом принципиальное отличие.

— Своим ученикам вы вводите в уши, что лучшая защита — это атака. А что делать, когда агрессор повержен? Вызвать ему скорую помощь и полицию или бежать?

— Порой, чтобы вернуться домой, нужно кому-то вточить — это правда. Конечно, у этого будут последствия. В Великобритании и США судебная система… Нет, не черно-белая, а серая. Им все равно, кто виноват. Вопрос ставится по-другому — кого мы можем посадить?

Скажу так. После применения разумной силы в отношениии нападавшего для начала следует убедиться, что он больше не представляет угрозы. Если это необходимо, то положите его в безопасное положение, чтобы он не проглотил язык. Затем перебиритесь в безопасное место и проверьте, не ранены ли вы. Позвоните в полицию и вызовите скорую. После дачи показаний, скорее всего, с вами все будет нормально. Но даже если вы все сделали правильно, закон может вас поиметь. Левые либералы, которые любят мигрантов, предпочтут обнять преступника, понять его мотивы и, в конце концов, полюбить, а добропорядочного гражданина, который защищал себя, — отправить на нары. Получается, иной раз разумнее просто свалить и не звонить в полицию.

— У вас еще остались контакты с бандой, в которой вы состояли?

— За последние 20 лет ни с кем из парней не общался. Скорее всего, они умерли.

— Вы часто переходили на мат в интервью. В чем причина?

— Мне нравится говорить f.k. Это отличное слово! Поймите, акт насилия на улице проводится на фоне жесткого диалога. Мат — часть боя. «Отдай кошелек, каналья!» — так никто не угрожает. «Давай сюда чертов кошелек, пи… ас! А то я тебе горло перережу!» — вот это жизненно. Мат усиливает заявление, подавляет жертву.

Я — олдскульный тренер. Во время тренировок по самообороне тоже ругаюсь, готовлю людей ментально к проявлению агрессии в отношении них на улице. Если они не могут терпеть ругань, то, черт побери, будут ли они готовы сопротивляться насилию?

Прямая речь собеседника отражает лишь его жизненную позицию. TUT.BY выступает против дискриминации и насилия в какой бы то ни было форме.

Напомним также, что, защищаясь, человек не должен превышать пределы необходимой обороны. В соответствии с ч.3 ст. 34 УК РБ превышением пределов необходимой обороны признается явное для обороняющегося лица несоответствие защиты характеру и опасности посягательства, когда посягающему без необходимости умышленно причиняется смерть или тяжкое телесное повреждение.

Теги: Минск