Допинговые скандалы поставили тяжелую атлетику на край пропасти. Что делать?

Начиная с 2008 года наши штангисты сдали более 20 положительных проб. Олимпийских наград лишились Андрей Рыбаков, Анастасия Новикова, Марина Шкерманкова, Ирина Кулеша... 

В настоящее время национальная сборная отбывает годичную дисквалификацию (санкции наложены на всю федерацию) и не может принимать участия в международных соревнованиях. Более того, по новым правилам Международного тяжелоатлетического союза даже после окончания дисквалификации на Олимпиаде в Токио смогут выступить лишь двое спортсменов, представляющих Беларусь. 

Таково наказание за перебор положительных допинг-проб. Каждый следующий прокол может обрушить нашу штангу со всеми ее традициями и достижениями прошлых лет в такую пропасть, выбраться из которой будет крайне сложно.

В Международном тяжелоатлетическом союзе настроены решительно. Постоянные проблемы с допингом (в некоторых весовых категориях по итогам перепроверки результатов Олимпийских игр награды получили спортсмены, занявшие пятые и шестые места!) заставили МОК вынести штангистам ультиматум: или искореняйте заразу, или уже в Токио вас заменит один из стоящих в очереди на включение в олимпийскую программу видов спорта. 

Шаги IWF не заставили себя ждать. Говоря языком официального документа, «если в квалификационный промежуток времени с 1 ноября 2018 года по 30 апреля 2020–го спортсмены какой–либо страны три и более раз будут уличены в применении запрещенных препаратов, стране может быть отказано в участии тяжелоатлетов в Олимпиаде, а членство федерации — приостановлено».

К сожалению, у нас словно кто–то специально все делает. Вот и совсем недавно список попавшихся штангистов новыми именами пополнил Кубок страны. Инспектора НАДА определили наличие запрещенных препаратов в пробах сразу троих штангистов. Закрыть лицо руками и попытаться сделать вид, что все в порядке, уже не получается. Нужно действовать.

В мае Лукашенко подписал Указ «О противодействии допингу в спорте», где говорится просто и понятно: запрещается использование запрещенных веществ и методов как спортсменами, так и в отношении спортсменов их персоналом или иными лицами.

Документ этот оговаривает даже введение уголовной ответственности за допинг. Будет ли в новом законодательстве оговорено лишь склонение к применению запрещенных препаратов или срок можно будет получить даже за сданную положительную пробу, пока не ясно. 

Но в любом случае тяжелая атлетика в ее нынешнем виде выглядит одним из первых кандидатов на то, чтобы оказаться в поле зрения правоохранительных органов. И 20 с гаком положительных проб могут в будущем запросто обернуться уже не сроками дисквалификации, а (пусть, возможно, и условным) уголовном сроком.

Старший тренер мужской сборной Виктор Шершуков утверждает, что в появлении трех новых проколов нет ничего предосудительного. Более того, в этой ситуации он видит даже плюсы, замечая, что срок, в течение которого дисквалификации могут обернуться международным забвением для всей национальной федерации, пока не наступил, тестировали попавшихся в «Стайках» штангистов свои, белорусские специалисты, и таким образом идет очистка тяжелой атлетики от скверны. 

При этом многие тренеры из числа заставших еще советские времена призывают взглянуть на ситуацию чуть шире. Например, вспомнить, что всем трем попавшимся во время Кубка атлетам — Александре Миренковой, Алине Щепановой и Артему Данильчику — едва исполнилось 18 лет. Что все они — воспитанники Могилевского УОРа. 

И главное, что за их подготовку несет ответственность одна и та же бригада тренеров. Сперва в прессе фигурировали имена Анатолия Лобачева, Валентина Короткина и Александра Гончарова. Короткин позже справедливо заметил, что в последние годы работает с национальной женской сборной, а его место в «могилевской» бригаде занял Сергей Вишняк. 

Но картина все равно вырисовывается весьма интересная. До нынешних главных тренеров национальных команд Виктора Шершукова и Валентина Короткина сборной, напомним, руководил Александр Гончаров. В свое время он принял команду после ухода Анатолия Лобачева. 

Как ни крути, но все двадцать с лишним дисквалификаций, которые подвинули белорусскую тяжелую атлетику на край пропасти, так или иначе можно связать с именами фигурирующих в новом допинговом скандале специалистов.

Первый главный тренер белорусской сборной Степан Михов в совпадения не верит и напрямую заявляет: к нынешней катастрофе тяжелая атлетика шла уже давно.

— В какой–то период времени национальная команда осталась, по большому счету, безо всякого контроля. Насколько мне известно, и врачи, и тренеры позволяли себе, скажем так, нарушения требований. У меня складывалось ощущение, что главной задачей было побыстрее оформить премиальные. И самое поразительное, что никто не понес никакой ответственности за то, что наша команда в итоге оказалась дисквалифицирована и потеряла почти все олимпийские квоты и награды.

— У нас до 1990–х оклады были в два раза ниже, чем получали тренеры в УОРах. Хотя медали привозили регулярно. Обещали увеличить, но в итоге так все и работали на энтузиазме. Из того поколения тренеров уже никого, считай, в живых не осталось. Сегодня же тренеры получают солидные зарплаты, но вместо медалей получили в итоге более 20 положительных допинг–проб. Безнаказанность рождает вседозволенность и приводит к тому, что мы в итоге и получили. У нас ведь есть сильные спортсмены. Геннадий Олещук в свое время безо всяких таблеток мировые рекорды бил.

— Дисквалифицировали, но вспомните когда — в 2003 году! Напомнить, кто в то время стоял у руля команды? (Александр Гончаров. — Прим. авт.) В сборной же Олещук был еще при мне, в начале 1990–х, я видел, как он готовился, и в то время все было чисто. Но потом в команде появился новый тренерский состав, ребята погнались за деньгами... В итоге попался. Результат он со временем мог показать и без всего этого, но руководству были нужны «фейерверки». Олещук, если помните, на помосте даже сальто крутил после удачных подходов.

— Почти все эти медали — результат селекции всего одного человека — Михаила Рабиковского из Бобруйска. Он же в свое время готовил Андрея Арямнова и завоевавшую серебро на Олимпиаде в Рио Дарью Наумову. Хотя для оценки перспективности этой молодежи стоит подождать — результаты проверки проб могут и через полгода озвучить. А мы сейчас в такой ситуации, что, если в течение двух лет хоть один из наших спортсменов попадется, Беларусь могут лишить и нынешних двух олимпийских квот, хотя и два спортсмена на Играх для нас — катастрофа.

— Уже сейчас побеждают спортсмены из Франции, которые никогда даже на пятерку не претендовали. При этом если сравнить результаты на чемпионате мира в 1996 году и, допустим, прошлогоднего, в Анахайме, то в некоторых категориях чемпионы 22–летней давности в США не попали бы даже в шестерку. Результаты во всем мире за эти годы сильно выросли, и понятно, за счет какого «корма». Хотя нам постоянно рассказывают, что в те времена употребляли все, что только можно.

Кстати, в Беларуси допинг — не главная беда тяжелой атлетики. В свое время я 18 лет проработал в институте физической культуры, регулярно захожу в БГУФК и сейчас. Тяжелую атлетику объединили с гиревиками и пауэрлифтингом, но требования к поступающим штангистам гораздо строже. 

В итоге из 12 человек в группе может оказаться всего один тяжелоатлет, тренировать же детей в итоге начинают гиревики, которые не знают тонкостей, ищут «обходные пути». А ведь в тяжелой атлетике у нас всегда были сильные традиции, великие чемпионы: Курлович, Шарий, Тараненко... 

При этом из плеяды топовых спортсменов вроде Виталия Дербенева, Анны Батюшко или Геннадия Олещука, считай, никто не остался передавать свой опыт молодежи. Олещук — в Бобруйске в отделе милиции. Батюшко — методистка в Пинске. Новикова — в паспортном столе. 

Дербенев, правда, «потерялся» по другой причине. У него всегда была слабость — азартные игры. Парень получал за выступления очень хорошие прибыли, построил квартиру, но все до копейки ушло «под игровые автоматы». Быть может, он на каком–то этапе и не против был бы тренировать, но, зная его особенности, Дербенева просто не пригласили. 

На моей памяти из именитых спортсменов только Андрей Рыбаков пошел тренировать да призер чемпионата мира Геннадий Щекало работает в БНТУ. Хотя Щекало до этого успел покататься водителем–дальнобойщиком по Европе. 

Причина проста: у нас нет системы, которая помогала бы бывшим спортсменам встраиваться в структуру после окончания карьеры. Каждый выкручивается как может. Алексей Крушевич из Витебска на рынке торгует мясом. Кто–то в бизнес подался, хотя таких единицы.

— У нас всегда какие–то кланы, группировки — каждый сам за себя. Кто оказывается у власти — тот и в дамках. Вадим Стрельцов в Могилеве 15 лет тренировался, со школьной скамьи. Кормили его, вкладывались. А теперь в Витебск переезжать собирается. Переманили, квартиру выделяют: там «своим» зачет нужен. А к тренерам, которые его 15 лет готовили, Стрельцов теперь даже в зал не заходит — вот тебе и отношения.

Вторит Михову и Александр Столяров. Первый председатель Белорусского тяжелоатлетического союза и последний из руководителей, который сам поднимал над головой штангу (первым в стране выжал 250 кило!), в том, что происходит в белорусской тяжелой атлетике, винит себя и замечает: «То, что случилось, только к лучшему».

— История, которую сегодня обсуждают в тяжелой атлетике, очень давняя. А суть ее — в борьбе тренеров прежнего поколения между собой. В каждой области можно найти человека, который в той или иной мере завязан в этой борьбе. В итоге все друг друга, мягко говоря, топят, а страдает результат.

— Это и есть катастрофа. К тому же добавились девушки, хотя я, зная кухню тяжелой атлетики, всегда был против их участия в соревнованиях. Как ты ни отслеживай, они ведь все равно принимали анаболики, а как это влияет на женский организм, можно, думаю, не рассказывать. 

Но самое грустное, что я в какой–то мере спровоцировал нынешнюю историю. За время моей работы на посту председателя белорусской федерации был всего один прокол... А потом, понимая, что «нейтральных» тренеров, которым удалось бы избежать ошибок, почти не осталось, я решил довериться молодому специалисту Александру Гончарову. 

Мне казалось: умный грамотный парень должен построить работу по–новому. Считал, что он уже отделился от могилевского «куста». Оказалось, что я ошибся, и постепенно «химиков» в сборной стало появляться все больше. Эти тренеры привыкли так работать и всех обращают в свою веру.

— Это сложный вопрос: смотря какая химия. В свое время я тоже столкнулся с этой темой. На многие вещи раньше смотрели иначе, многое было разрешено. И я совершенно точно знаю: препараты в тяжелой атлетике применяют и будут применять. Некоторые — разрешенные, некоторые — не очень. 

Но грамотные специалисты всегда могут сделать так, что никто ничего не найдет. Наши же на каком–то этапе потеряли всякую осторожность. Почувствовали вседозволенность. В итоге мне остается лишь жалеть о том, что я спровоцировал эту лавину дисквалификаций и скандалов.

— Я знаю. Да и многие, думаю, догадываются. Но проблема в том, что до недавних пор всех все устраивало. Возможно, кто–то понимал, что рано или поздно мы окажемся в нынешней ситуации, но при этом все предложения спускались на тормозах. Медали есть, все довольны. Так что нынешними санкциями Международный союз, возможно, оказал нам услугу. Случившееся — не трагедия. Но, возможно, теперь в нашей федерации зашевелятся и начнут наводить порядок.

Нынешние санкции затронули, к слову, не только белорусскую команду. Кроме нас, на год от международного помоста были отлучены еще восемь сборных. Коснулось их и сокращение олимпийских квот. Реакция же оказалась самой разной. 

В Болгарии, например, национальная федерация попросила болельщиков сброситься деньгами на погашение штрафа от Международного союза. 250 тысяч долларов должны быть выплачены до 18 июня, в противном случае команда, в одном лишь марте 2015 года сдавшая 11 положительных допинг–проб, лишится права выступать на международном уровне. 

При этом болгар Степан Михов называет одним из главных источников допингового кошмара на мировом тяжелоатлетическом помосте.

— С ними многие команды пробовали сотрудничать, и все — с одинаковым результатом. В Болгарии ведь рядом со спортивным залом была лаборатория. Там — пять химиков–профессоров. Разрабатывали препараты и сразу за стенкой на спортсменах и тестировали.

О влиянии болгарских методик на мировой спорт говорит, кстати, и председатель судейской коллегии Федерации тяжелой атлетики Азербайджана Вахид Назаров, ранее возглавлявший национальную сборную страны. Причиной нынешней дисквалификации сборной он называет сотрудничество с болгарскими спортсменами и специалистами, привнесшими с собой допинговые методики. 

И констатирует, что ни в одной стране не удастся изменить ситуацию без обновления команды отвечающих за подготовку специалистов и кардинального пересмотра подходов к работе со спортсменами. К слову, в Азербайджане, утверждает Назаров, уже сегодня почти полностью развалена тяжелоатлетическая школа, серьезные проблемы с резервом, а погоду в сборной определяют приглашенные из Болгарии легионеры.

Серьезно взялись за наведение порядка в Казахстане. Там санкции IWF заставили «вдруг» вспомнить, что все положительные пробы, которые привели к потере шести золотых, одной серебряной и одной бронзовой олимпийской медали, случились за время руководства командой одного и того же человека — ныне уже бывшего главного тренера Алексея Ни.

Даже россияне, в тренде последних лет назвавшие наложенные на тяжелую атлетику санкции политическим заказом, новый олимпийский цикл начали с новым главным тренером сборной Олегом Писаревским. И, к слову, президент федерации тяжелой атлетики России Максим Агапитов убежден, что принятые меры могут помочь избежать сокращения квоты. 

Окончательное решение в отношении оказавшихся в «черном списке» команд и федераций будет принято в июле. Время для исправления ошибок еще есть.

КОМПЕТЕНТНО

В Белорусском тяжелоатлетическом союзе к сложившейся ситуации подходят серьезно, но рубить сплеча не собираются. Напоминая, что перестановки в сборной случились еще после первых «приветов из прошлого», генеральный секретарь Сергей Самусев объясняет, как собираются исправлять ситуацию:

— В нашей тяжелой атлетике сейчас хорошая, рабочая ситуация. Имеющиеся ограничения мы переживем. Причем с пользой для команды и общего дела. Спортсмены готовятся и уже осенью, мы надеемся, смогут завоевывать награды на чемпионате мира и олимпийские лицензии. С 20 октября мы сможем полноценно принимать участие в международных турнирах.

— Не совсем так. В период, который начинается с 1 ноября и продлится 18 месяцев, до Олимпиады, не должно быть больше трех положительных проб. Во–первых, этот период пока не начался. Во–вторых, мы не прогнозируем такую ситуацию. Наши спортсмены чистые, готовы выступать и сдавать допинг–тесты.

— Все спортсмены и тренеры предупреждены о недопустимости приема запрещенных препаратов. Мы ведем образовательные беседы, информируем атлетов о возможных последствиях. Но, к сожалению, сегодня есть много БАДов, запрещенные вещества могут содержаться даже в лекарстве от простуды. Нюансов много, но у нас есть понимание того, как исправлять нынешнюю ситуацию.

— Буквально накануне мы вместе с председателем Белорусского тяжелоатлетического союза Юрием Сенько вернулись из Венгрии, где встречались с главой Международной федерации тяжелой атлетики Тамашем Аяном. Обсуждали и возможное изменение квоты. 

Более того, бороться за это мы намерены до самого начала Игр, но важно понимать, что решение о сокращении представительства наших сборных на Олимпиаде принималось исполкомом IWF, и изменения также могут быть приняты лишь в исполкоме. 

Наши аргументы были услышаны, и Аян пообещал, что на заседании в Туркменистане поднимет вопрос расширения квоты. Мы планируем объединить усилия с федерациями, также оказавшимися под санкциями IWF. Возможно, у них также найдутся весомые аргументы для отмены принятого решения.

— Давайте договоримся: то, что было, прошло. Мы живем будущим, изменения у нас уже произошли. В отставку были отправлены главный тренер и старший тренер женской сборной. Состав спортсменов за последние годы также обновился практически полностью. У нас достаточно молодая перспективная команда. Более того, нынешнее ограничение в две олимпийские квоты заметно повысило мотивацию и конкуренцию в сборной.