Чемпионат мира по футболу как протест против будущего мира и настоящего России

Самый кассовый фильм всех времен «Аватар» собрал в кинотеатрах $2 млрд. С учетом телевизионных и пиратских показов выйдет никак не больше миллиарда уникальных зрителей. Развязка финала чемпионата мира 2014 года Германия – Аргентина собрала у телевизоров 1,13 млрд зрителей, каждый из которых наблюдал за игрой хотя бы минуту. 

Футбол много больше, чем спорт. Он конкурирует не с баскетболом или легкой атлетикой. Футбол состязается за внимание зрителя с кино. Недаром продолжительность футбольного матча примерно равна по хронометражу блокбастеру – два часа. 

В чемпионате мира участвуют 32 национальные сборные – это 736 игроков; 107 из них связаны контрактами с командами английской Премьер-лиги (еще 22 – низших английских лиг); 81 игрок представляет испанскую La Liga; 59 – германскую Bundesliga (еще шесть – 2-ю Бундеслигу); 58 – итальянскую Serie A; 49 – французскую Ligue 1. То есть 55% участников чемпионата мира в России привязаны к пяти странам. 

И это лучшие игроки мира. За этим миром непреодолимый разрыв. Из тридцати игроков, представляющих в России лигу Саудовской Аравии, двадцать играют на национальную сборную, другие десять – малоизвестные представители сборных исламского мира. Никакой Салах или даже всего лишь эль-Ненни в Саудовской Аравии невозможен. 

Но даже утверждение, что почти весь главный ресурс мирового футбола собран в пяти национальных лигах, будет избыточно неточным. Итогом глобализации футбола стало беспрецедентное расслоение и внутри самих лиг. «Ювентус» из Турина выигрывает чемпионат Италии семь лет кряду; мюнхенская «Бавария» шесть лет царит в Германии; Париж был первым во Франции пять раз за последние шесть лет. 

Чемпионат Испании приговорен к дуализму «Реал» – «Барселона», хотя благодаря тренерскому гению Диего Симеоне мадридский «Атлетико» в последнее пятилетие вносит напряжение в этот вечный сюжет. И только в одной из пяти главных лиг мира живет дух настоящей состязательности в том, что касается определения лучшего: чемпион в Англии меняется на протяжении последних девяти лет. 

Все мировые сокровища футбола, те игроки, которые создают глобальную славу игры от Буэнос-Айреса до Шанхая, чьи лица преследуют нас на улицах в любой точке мира и в рекламных заставках любимых сетевых платформ, все они служат в 10–12 компаниях, продолжая сравнение с киноиндустрией – подписаны студиями-мейджорами. 

Клубом «Манчестер Юнайтед» владеет американец. Их городские соперники «Манчестер Сити» до появления во главе члена правящей королевской династии эмирата Абу-Даби шейха Мансура были провинциальной командой. 

Париж во Франции был областным футбольным центром, пока контрольным пакетом акции не завладел молодой катарский магнат Нассер Ганим аль-Хелаифи – на сегодняшний день самый дерзкий и потому самый критикуемый инвестор в мировом футболе. На его фоне бурный старт Романа Абрамовича в «Челси» начала 2000-х выглядит примером протестантской умеренности.

За 2017-й финансовый год больше всех заработали «Манчестер Юнайтед» и «Реал» – 676 и 674 млн евро соответственно. До 2025 года кто-то обязательно перейдет символическую отметку миллиард. 

После выигрыша в 1990 году скромным бельгийцем Жан-Марком Босманом иска против родного клуба (футболисты не крепостные и не солдаты национальных армий) десятилетиями существовавший в рамках национальной идентичности футбольный мир разом превратился в свободный рынок. Разумеется, у всякого рынка есть свои хозяева. И их не может быть много. 

Первыми на скупку футбольных сокровищ бросились итальянцы, их лига с явным преимуществом была сильнейшей в мире. Но их, как и испанских конкистадоров, подвел азарт. Феодального темперамента в их стремлении завладеть всем богатством мира было больше, чем расчета. 

Лучше всех энергией великой буржуазной революции распорядилась родина футбола и капитализма. За продажу телевизионных прав английская Премьер-лига выручает теперь почти два миллиарда евро в год; Германия, Италия, Испания и Франция – почти поровну, по одному миллиарду. Российская премьер-лига, которая, согласно рейтингу УЕФА, считается 6-й лигой Европы, зарабатывает по текущему контракту с «Матч-ТВ» 1,5 млрд рублей.  

В больших лигах Европы есть только один националистический проект – «Атлетик» из Бильбао, в эпоху тотальной глобализации футбола замешанный на исключительности баскской крови. Все обожают «Атлетик», все сочувствуют ему, болеют за него. 

Но количество людей, которые за сезон посмотрели больше матчей чистокровного «Атлетика», чем космополитического «Реала», скорее всего, точно совпадает с численностью населения Бильбао и его окрестностей. «Атлетик» пока не может участвовать в чемпионате мира под знаменем Басконии. Здесь бы он не затерялся. 

Религия либерализма и свободных рыночных отношений учит, что конкуренцию можно только задушить. Добровольно человек, то есть потребитель никогда не выберет худший товар в угоду патриотическим абстракциям. Однако чемпионат мира по футболу является величайшим опровержением догмата о всеблагостности свободных рыночных отношений. 

Дело в том, что зрители чемпионата мира выбирают заведомо худшее качество футбола. С беспримерным энтузиазмом они поглощают вялые, слегка уже траченные порчей фрукты, имея тут же под боком прилавки, ломящиеся от сияющих сочных плодов. 

Будущее сражение Туниса и Панамы в Саранске, по поводу которого было уже сказано так много веселых слов, посмотрят в мире людей больше, чем любое представление группового этапа прошедшей Лиги чемпионов, включая матч «Барселона» – «Ювентус».   

Лига чемпионов – лучшее и высшее, что есть в мировом футболе на сегодняшний день. Это вершина эволюции футбола. 

Иллюстрация к тому, до какой степени второстепенным выглядит футбол национальных сборных в профессиональной среде. За день до начала чемпионата был уволен тренер Испании – одного из фаворитов чемпионата мира в России. 

Юлен Лопетеги грубейшим образом нарушил профессиональный кодекс. Будучи тренером сборной, он договорился, что по завершении чемпионата мира будет работать с «Реалом». Лопетеги подписал контракт, имея на руках другой – действующий, потому что боялся, что за время чемпионата «Реал» передумает и пустится в новые поиски, и он, скромный тренер одной из лучших национальных команд мира, упустит возможность занять это, нет, не рабочее место, конечно, – трон. 

Опьянение чемпионатом мира ценители искусства футбола называют пещерными страстями. Но только представьте себе, что раз в четыре года с началом лета по свистку условного центра управлением мировым кино Бенедикт Камбербэтч и Джуд Лоу отбывают в расположение национальной съемочной группы для подготовки к чемпионату мира по кино. 

Брэд Питт и Джордж Клуни летят куда-то в предгорья Гималаев; Квентин Тарантино собирается снимать натуру для буддистского боевика. У всех один бюджет – 100 млн на команду, и у всех одни и те же средства производства. Съемочный период только месяц, а потом весь мир по очереди смотрит каждый вечер по одному фильму 32 дня подряд. 

Вам кажется слишком предсказуемым итог такого турнира? Но так ведь и на титул чемпионов мира по футболу по-настоящему претендуют шесть команд. Я фантазирую, но за этим смехом прячется любопытство: а что приготовят к чемпионату мира по кино индусы и китайцы? В кино они играют явно лучше, чем в футбол. Что покажет Россия на домашнем чемпионате мира? Кто будет тренером – Бекмамбетов или Звягинцев? Это все-таки две очень разные концепции игры. 

Ну какой же это бред – впихивать кино в комнатушки паспортных столов. Хочется даже выкрикнуть: искусство не знает границ! Так ведь и футбол в обычной своей жизни живет без границ. Институт сборных команд существует в параллельной реальности, спроектированной завоевателями и дипломатами прошлых столетий. Однако если верить статистике, ни в один из других искусственных миров человечество не погружается с таким воодушевлением, потому что чемпионат мира по кино не проводится. 

Четвертьфинал чемпионата мира 1986 года Аргентина – Англия человечество переживало как оглушительное эхо распада колониальной цивилизации, где сильные грабят и унижают слабых. Аргентина праздновала эту победу как величайший в истории национальный триумф – отмщение за поражение при Фолклендских островах. 

В том матче аргентинский гений Диего Марадона забил два своих самых знаменитых гола: один ногой, обыграв по пути к воротам половину англичан, присутствовавших на поле, а другой – рукой, но тоже засчитанный. Когда игра закончилась, репортеры зажали Марадону в кольцо (тогда это было технически возможно), грозя его раздавить, если он не ответит на вопрос, забил ли он гол рукой. 

И тогда Марадона сказал то, что стало самым знаменитым высказыванием, сделанным человеком, профессионально занятым спортом, и что сегодня живет во всех языках афоризмом: «Это была рука бога». 

В 1990 году все человечество за вычетом той же Англии и, может быть, нескольких миллионов клинических расистов, анонимно рассыпанных по миру, яростно болело за Камерун в четвертьфинале чемпионата мира. В этом состязании мир переживал аллегорию встречи Богатства и Бедности. 

И хотя такая интерпретация поединка Англии против Камеруна уже в 90-х годах выглядела скорее детской раскраской, потому что все игроки того Камеруна были трудоустроены в Европе, никак не бедствовали, а по меркам своей страны были сказочными султанами, но мир все же легко уверовал в то, что он хотел вообразить. 

Сегодня черный – один из основных цветов футбола. Для сборной Франции – возможно, сильнейшей по подбору игроков команде ЧМ-2018 – это просто доминирующий цвет.  

26 июня 2018 года на «Екатеринбург-арене» в 19:00 сойдутся сборные Японии и Сенегала. В отсутствие США и Китая (не прошли квалификацию) японские игроки представляют самую мощную экономику мира, а Сенегал – самую бедную среди всех стран-участниц в пересчете на душу населения – в 18 раз меньше показателя Японии. 

Но представлять страну в современном футболе не значит быть ее частью. Три сенегальские звезды – Кулибали, Гие и Кейта – на троих зарабатывают в Европе больше, чем все японцы (в заявке – 23 игрока), вместе взятые. 

Более того, Кейта и Кулибали никакие не сенегальцы. Кейта родился в Испании, Кулибали – во Франции. И Мане, суперзвезда «Ливерпуля», получил свой первый паспорт именно в том же краю, где его знаменитый однофамилец-художник – во Франции, потому что переехал туда, когда ему было 15 лет. 

Это новая реальность института национальных команд: ты можешь носить европейский паспорт, жить в Европе, но играть за страну, куда заезжаешь на пару дней по поводу отборочных матчей к чемпионату мира или проведения Кубка Африки. 

Просто в какой-то момент молодому игроку и его окружению нужно решить – пробиваться через конкуренцию в национальную команду европейской футбольной сверхдержавы или забрать с блюдечка приглашение в сборную исторической родины. В составе Сенегала девять игроков родились и провели всю жизнь вдалеке от родины. У марокканцев – 16, то есть две третьих состава. 

Среди 736 игроков, заявленных на чемпионат мира, есть только один уроженец Санкт-Петербурга – это Брайан Идову. Его отец – нигериец, а мать – наполовину русская, наполовину – нигерийка. В повседневной жизни Идову, скорее всего, думает по-русски. Идову мечтал выступать за сборную России, но его не звали. Зато он пригодился там, где не родился. Перед матчем Нигерия – Хорватия в Калининграде Идову полными легкими распевал нигерийский гимн. 

Нигерия вообще футуристическая команда. В ней впервые проявилось то, что пока совершенно невозможно обнаружить за пределами футбола. На поле Калининграда можно было легко разглядеть белеющую Африку. Перед воротами Нигерии несли дозор два центральных защитника со светлым окрасом кожи и практически нордическими чертами лица – Леон Балогун, родившийся от брака нигерийки и немца в еще обнесенном стеной Западном Берлине. И сын нигерийца и голландки – Уильям Троост-Эконг. 

Даже в Африке, где транснациональные компании так любят снимать видеоролики для своих гуманитарных программ с детским футболом в пыли, стоит мальчишке сделать удачный финт, как в это облако проникает сачок футбольного скаута и утаскивает малыша в аккуратную футбольную школу с вечнозеленым газоном и полным пансионом, построенную европейской футбольной корпорацией или международным фондом. 

Самые талантливые из них еще до совершеннолетия окажутся в европейских футбольных академиях, где их научат любезно говорить на основных мировых языках и почитать private space ближнего своего. В 18 лет почти все они подпишут первый профессиональный контракт и начнут переводить деньги ближайшим родственникам. Самые талантливые в 20 лет будут кормить и дальних бедных родственников, став миллионерами. 

Современные чемпионаты мира не дают возможности по-настоящему пережить всемирное возвышение парня из твоего двора. Истории успеха в современном футболе похожи друг на друга, они почти отталкивающе технологичны. 

Так почему же в Россию почти в один день приехали почти 30 тысяч немцев и 10 тысяч англичан, до отвала накормленные первоклассным футболом? 

Почему 20 тысяч представителей аргентинского среднего класса оставят в России все свои сбережения за четыре года, вместо того чтобы спокойно прилететь в Барселону на очередное представление Лео Месси в майке «Барсы», не переплачивая в десять раз за постой, не томясь в коридорах безопасности в ожидании очереди к рамке металлоискателя (неизбежное, а не специально русское, как думают у нас многие, явление мировых футбольных соборов)? 

В состязании футбольных сборных человечество, как в сеансе психотерапии, переживает боли прежних мировых междоусобиц – это расхожее и слишком старое объяснение феномена всемирного тяготения к мировым футбольным чемпионатам, чтобы быть правдой в слишком быстро меняющемся мире. 

Человечество живет сейчас в самый бескровный период в своей истории. Уже больше 70 лет планета Земля не знает глобальных столкновений, сколько-нибудь сопоставимых с мировыми войнами ХХ века и непрекращающимися бойнями ХIX века, которые через непроглядный кошмар первой половины ХХ века почему-то являются нам в идиллическом образе эскадрона гусар летучих. 

В 2001-м, ставшим годом самого масштабного террористического акта, впервые в истории регистрации подобной статистики число покончивших жизнь самоубийством превысило число погибших от насильственной смерти в результате гражданских столкновений или преступных действий. 

Крайне сомнительно, что поездка в Россию на чемпионат мира для болельщиков – это сублимация инстинкта войны. Скорее это относится к переживанию будущего, а не прошлого. 

В ближайшие 10 лет отменят паспорта и очереди в визовых центрах. Паспортом будет служить зрачок глаза и отпечатки пальцев и электронный чип в смартфоне, с помощью которого можно за секунду считать твою кредитную историю. И такая свобода станет для многих трагической неволей. 

Быть немцем или русским в будущем или уже настоящем, по всей видимости, означает только одно: если ты выбегаешь из дому, когда сборная Германии выигрывает важный матч, начинаешь обнимать незнакомых людей и размахивать немецким флагом, то ты немец. Если ты размахиваешь российским флагом, ты – русский. 

Современному человеку вдруг понравилось ходить строем по доброй воле. Отсюда отчасти почти уже всемирный успех «Бессмертного полка» и восторженное воодушевление вокруг демонстраций гражданственных горожан. 

Любая реальная, физическая синхронизация действий по-настоящему опьяняет. Быть в толпе теперь не страшно, а всласть. Чемпионат мира, как будильник, пробуждает тлеющий инстинкт тысячелетий жизни в стае, когда поодиночке было трудно выжить. Каждому времени свои мистические ритуалы. 

Примерно 12 лет назад, когда цена на нефть каждый день пробивала исторический максимум, а экономика России росла почти так же быстро, как китайская, советники Владимира Путина представили президенту России план, как в ХХI веке наконец осуществить мечту Петра Великого, войти в семью цивилизованнейших народов мира. 

Речь шла о символических ритуалах, чем-то похожих на бракосочетание династии Романовых с царственными особами Западной Европы. 

В плане было три пункта: построить автодром для гонок «Формулы-1», провести зимнюю Олимпиаду, а достигнутый успех закрепить самым масштабным событием на земле – чемпионатом мира по футболу. Как минимум один пункт в программе коронации России был необязательным. 

Советники президента, как практически все население России нулевых, были охвачены страстью потребления, поэтому гонки «Формулы-1» представлялись им вершиной технологической эволюции. 

Нужно было, чтобы Россия дважды попала в ухабы тяжелых кризисов, чтобы как раз к открытию суперавтодрома в Сочи не выявился изъян этой части программы – современный человек смотрит на «Формулу-1» как на одно из пустых и нелепых зрелищ, доставшихся миру от века, когда зритель наслаждался ревом моторов, как музыкой, а пересадка из «фольксвагена» в «мерседес» почиталась важнейшим жизненным свершением. 

С Олимпиадой все вышло примерно в тысячу раз печальней. Глобальный эффект сочинской Олимпиады был отменен локальной революцией, а затем уничтожен грандиозным допинговым скандалом, развившимся на фоне политической изоляции России. 

Мир смотрел эффектную церемонию открытия, представлявшую Россию как часть глобального мира, а Владимир Путин в кресле сочинской арены уже обдумывал главную, поистине шекспировскую дилемму своего правления. Как ответить западным партнерам на их подстрекательское, с точки зрения президента РФ, участие в украинской революции? Брать или не брать Крым? 

Двадцать третьего февраля, в день окончания Олимпиады в Сочи, Путин эту дилемму решил, отдав соответствующие распоряжения силовым ведомствам РФ. А уже меньше чем через неделю Россия контролировала полуостров, нарушив тем самым главное табу послевоенного ядерного мира. 

После этого Россия неизбежно становится чем-то вроде осажденной крепости. Но Россия совершенно не напоминает осажденную крепость, с одной стороны измученную осадой сил добра, с другой – заградотрядами тирана, заставляющими народ воевать за свою несвободу. Чемпионат мира по футболу не проводится в странах, ведущих военные действия. В воюющую, изможденную страну не приезжают туристы сотнями тысяч. 

Фронтвумен МИДа Мария Захарова назвала даже совсем баснословную цифру – два миллиона. Так и сказала: к нам приехало два миллиона гостей. Если верить Захаровой, чемпионат мира в России – величайшее синхронное перемещение людей из разных точек в одну со времен сотворения мира. Потому что даже Лондон, самый притягательный город мира, в самую горячую неделю принимает не более 800 тысяч гостей. 

Иностранные болельщики купили около миллиона билетов. Это подсказывает подлинное число туристов в России. Количество билетов не равняется количеству туристов. Как правило, болельщики покупают как минимум по три билета на групповой этап.

Аргентинцы и бразильцы пытаются обзавестись билетами до самого финала, поскольку вероятность участия их команд в решающем матче велика. Поэтому истинной цифрой будет несколько сотен тысяч гостей из-за границы одновременно. 

Никогда, ни по какому праздному поводу на территории России не появлялось такое количество иностранцев сразу. Большая часть этих людей обреченно станут агентами Кремля, добровольными ольгинскими ботами. 

Девяностые годы ХХ века были для России десятилетием вестернизации сверху, не первым, конечно, и не самым жестоким в истории. Нулевые ХХ века прошли под знаком вестернизации российских элит, когда и физически, и юридически, любой ценой правящий класс пытался прижиться на Западе, стать его частью. 

Наконец, десятые стали беспримерным в истории России десятилетием средней и даже низовой вестернизации снизу, которая затронула крупнейшие российские города (30–40% населения России).

Итогом стало появление двух ультрасовременных мегаполисов и пространств внутри больших российских городов, чье своеобразие целиком подчинено их универсальному, общему для городской цивилизации всего мира укладу.

Конечно, в наших френдлентах во время чемпионата мира появятся репосты шведского, скажем, туриста с фотографией какого-нибудь несчастного пьяного тела под покосившимся забором и подписью: «Вышний Волочек. 300 километров от Москвы». Но вряд ли такие свидетельства ждет всемирный успех. 

Это известное свойство глобального туризма. Обычный турист ищет в новом пространстве не то, что отличает новую цивилизацию от его привычной, но то, что реализует его потребительские и поведенческие привычки в необычных пространственных декорациях. 

Так, например, центром мирового карнавала в Москве стала Никольская улица, вливающаяся в Красную площадь. Праздник растекается по ближайшим площадям и улицам, практически не выплескиваясь за пределы Садового кольца, если не считать самих стадионов и их окрестностей. 

Но это не футуристический павильон «Экспо» и не потемкинская деревня, выстроенная по случаю приезда дорогих гостей, каковой более или менее была даже Олимпиада в Сочи. 

Все, что можно сказать печального и скептического по поводу чемпионата мира в России, все тревожные и предостерегающие выступления на высоких форумах, посвященных состоянию гражданских прав в России, все миллионы знаков, написанные самыми точными, зоркими авторами самых престижных и влиятельных изданий, будут подавлены, смыты миллионами лайков в инстаграме к видео, где мексиканцы беснуются на Никольской улице Москвы, перемешавшись с русскими, а перуанцы – в Саранске. 

Как учит история последних американских выборов, престиж и влияние капитализируются в сегодняшнем мире другими средствами. Никогда Россия не получала столько лайков. Никогда Россия не являлась миру такой солнечной (буквально!), радостной и благополучной страной. 

Даже Веничка Ерофеев в самом глубоком своем алкогольном делириуме не мог бы договориться до того, что гулянка, пьянка, похмелье и «деньги на футбол» однажды могут стать инвестициями в будущее России. Самыми эффективными из всех возможных – выходом из тупика, как называют политологи ее сегодняшнее международное положение. Хорошее положение. Вот если прямо как сейчас, то лучше, в общем, не бывает.