Сволочи в погонах. Пять вопросов о пытках в российских тюрьмах

Даже Валентина Матвиенко признала: система ФСИН нуждается в реформе. Возможно ли это и каковы масштабы проблемы?

Статья 21 Конституции РФ

– Капля в море, – считает член Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), эксперт Комитета против пыток Дмитрий Пискунов. – Реакция фсиновцев показательна: первый зам. директора службы Анатолий Рудый открыто заявляет, что заключенный сам виноват, а остальные сотрудники искренне недоумевают: почему такая реакция на рядовой в их понимании случай. Никто же, мол, не умер, даже не стал инвалидом. Из-за чего скандал-то, когда в этих же местах люди мрут как мухи, просто об этом редко становится известно? Избиения и пытки за решеткой как были, так и остаются обычной практикой.

– Жалоб на пытки и насилие только к нам поступает около тысячи в год, – приводит статистику основатель социальной сети Gulagu.net Владимир Осечкин. – По каждому обращению мы направляем заявления в прокуратуру, СК и директору ФСИН России. Но на 80–85% заявлений приходят отписки. Система своих не сдает, и сами заявители часто под давлением идут на попятную.

Герой скандального ролика, ярославский зэк Евгений Макаров, сидит за жестокое избиение мужчины, который напал на его девушку. В колонии он несколько раз попадал в ШИЗО (штрафной изолятор) за неповиновение администрации. Избиению подвергся за то, что послал надзирателя, который попросил его выйти из камеры. 

– Оскорбление сотрудника, неповиновение в таких местах почти гарантированно влечет за собой «наказание» – избиение, пытки, – подтверждает Дмитрий Пискунов. – В колонии под Новотроицком избивали заключенных, которые отказались работать на строительстве дачи для начальника. Потом их же с целью понизить их социальный статус и создать невыносимые условия подвергли унизительному воздействию – приближенные к администрации зэки проводили непокорным сидельцам гениталиями по лицу. Начальника этой зоны в итоге посадили. В 14-й нижегородской колонии скопилось больше 100 обращений за жестокие побои, 8 зэков там умерли при странных обстоятельствах – кто-то якобы поскользнулся и упал, на кого-то грохнулась доска, третий совершил суицид, ударившись несколько раз об стену, и т.д. В итоге начальник этой колонии после наших многократных обращений также был осужден. Но не за насилие, а за растраты. 

– Есть негласное указание сверху минимизировать количество жалоб в ЕСПЧ, суды, СК и Генеральную прокуратуру. Среди заключенных встречаются люди грамотные и принципиальные, которые знают законы, свои права и в рамках правового поля стремятся добиться от администрации неукоснительного исполнения всех обязанностей. Их пытаются сломать в первую очередь – избивают, пытают, порой даже насилуют на видеокамеру и потом шантажируют оглаской данного факта в колонии и за ее пределами, – объясняет Владимир Осечкин.

– Часто причиной насилия служит банальная жадность. Из людей в прямом смысле слова выбивают деньги, принуждая жертв пыток звонить родственникам и друзьям и просить их переводить деньги за «безопасность». Так было в пыточной копейской колонии №6, где после массовой акции протеста в 2012 году был уволен и затем осужден начальник колонии Денис Механов, – дополняет руководитель питерского отделения Комитета за гражданские права Борис Пантелеев.

– Битье по пяткам любимо сотрудниками ФСИН за долгоиграющий эффект – избитый потом долго не может нормально передвигаться из-за боли в ногах. К нам попал видеоролик, где задержанный в позе «ласточка» (руки скованы за спиной, ноги связаны) кричит по указанию его охранников: «Я люблю московский ОМОН и московскую полицию». «Ласточка», растяжки (иногда до разрыва мышц), «палестинское подвешивание» (на выкрученных связанных руках) – средневековый арсенал пыток, увы, не забыт, – перечисляет Дмитрий Пискунов.

Ряд зон славится своим «приветствием» новобранцев. Это когда всех вновь прибывших зэков избивают в первые минуты нахождения на зоне. Ни за что, просто «для профилактики». Много таких жалоб сейчас поступает из Симферополя.

– До сих пор широко распространена порочная практика силовых тренировок бойцов спецназа ФСИН с отработкой приемов на заключенных. Под видом обысковых мероприятий в колонию вводят спецназ в черных костюмах и масках, без опознавательных знаков и номерных нагрудных жетонов. Заключенных прогоняют по одному, как скот, через строй бойцов в полной экипировке, бьют дубинками, заставляют раздеваться догола, приседать, ставят на шпагаты-растяжки лицом к стене, – продолжает Осечкин. – Жертвы издевательств нам сообщали, как командиры спецназа показывали лазерной указкой на те или иные болевые точки и бойцы наносили туда точечные удары, после которых у осужденного отключались ноги или какая-то часть тела и он падал. За попытку повернуться лицом к сотрудникам, разглядеть приметы садистов избивают особенно жестоко. 

Изощренными издевательствами над заключенными «славятся» колонии и изоляторы Мордовии, Карелии, Владимира, Омска. Заключенные рассказывают о пытках током, изнасилованиях, моральных унижениях (когда, например, тюремщики мочатся на сидельцев или ложкой заталкивают им в задний проход кашу)...

– Каждая зона такая, каков ее начальник. От него зависит практически все – какие порядки он поддерживает и насаждает, как относится к людям, какие методы считает допустимыми. Часто «исправление» колонии достигается посадкой руководителя учреждения и его подручных. В ряде зон, увы, до сих пор сохранилась практика, когда новых сотрудников заставляют избивать зэков под видеозапись. Это своего рода «обряд инициации». Файл потом хранится как гарантия лояльности и круговой поруки системы. Это абсолютно криминальный метод, но, увы, к нему тоже прибегают, – раскрывает нюансы тюремной службы Дмитрий Пискунов.

Видеокамеры в помещениях, видеорегистраторы на груди каждого сотрудника колонии – казалось бы, система сама хочет очиститься.

– Увы, но ярославский случай – чуть ли не единственный, когда данные видеорегистратора сыграли роль в разоблачении преступников в погонах, – сожалеет Пискунов. – Чаще всего эти данные просто никуда дальше не идут. Наоборот, делается все, чтобы информация не просачивалась вовне. 

– Пытки и избиения сотрудники ФСИН стараются проводить там, где нет камер видеонаблюдения. Или закрывают их, отворачивают, удаляют записи из видеоархива, – поясняет Осечкин. – Никакой уголовной ответственности за уничтожение файлов с записей камер видеонаблюдения и сокрытие фактов пыток нет. Мы выступили с инициативой и обратились к депутатам с предложением ужесточить наказание за пытки, перевести данные деяния в категорию особо тяжких преступлений и распространить на сотрудников ФСИН уголовную ответственность, предусмотренную статьей 316, за укрывательство особо тяжких преступлений. Но ответа пока нет.