«Что у нас за терки с Россией?» Отвечает Алексей Венедиктов

А.Венедиктов― Они продолжаются уже с момента обретения Беларусью независимости, с 91-го года. Совершенно очевидно, что Владимир Путин видит Беларусь, белорусский народ как часть общего русского народа. Если уж русские и украинцы для него один народ, то русские и белорусы вообще не вопрос. Я думаю, для вас это не открытие никакое. Концепция разделенного народа. Всё остальное исходит из концепции. Младшие братья… 

Вот так случилось, что самостоятельные государства. Ну, ребята, вы чего делаете? Вы у нас всё воруете. Вы без нас никто. Естественно, президент Лукашенко как президент суверенного государства, маневрируя между Восточной Европой и Россией, прежде всего, в экономическом смысле, не в геополитическом, потому что геополитически базы… вот я вам сейчас сказал, базы уже на рассматриваются… Естественно, в нужный момент будет нужна база, только зачем, что называется. 

Идут, действительно, большие терки. Назначение Михаила Бабича послом, вернее спецпредставителем – послом России в Беларусь – генерала Бабича – это назначение, с моей точки зрения, наместника. Это штука, которой часть белорусской элиты чрезвычайно сопротивлялась, в частности, насколько я знаю, министр иностранных дел Беларуси господин Владимир Макей убеждал президента в том, что не надо давать агреман. Но не дать агреман российскому послу в Беларуси – это вызов, конечно. Агреман, насколько я знаю, получен. Кандидатура Бабича прошла соответствующие комитеты в Государственной думе. Я не знаю про Совет Федерации еще. Надо Косачева спросить. 

Но этот человек, безусловно, который не будет исполнять роль просто посла, который будет послом как наш посол в Афганистане времен Тараки, скажем так. Я думаю так. Я думаю так, что восприятие Беларуси как случайно отколовшегося куска от России, оно в голове у наших начальников существует. Моя точка зрения. 

С.Бунтман― Могут ли начальники перейти к практическим действиям? 

А.Венедиктов― Начальники всегда могут перейти к практическим действиям. И в этом смысле этот же вопрос цены-качества. Собственно говоря, что произошло, какую точку зрения я разделяю? Если бы в свое время, в 2008-м году, грубо говоря, применялись такие же санкции Евросоюза в первую очередь, во вторую – США после того, как Россия оторвала от Грузии Южную Осетию и Абхазию, то, может быть, Крыма бы не было. 

Хотя вот читаю всякие записки 90-х годов, особенно 80-го, 90-го года, 91-го года: Ельцин ставил вопрос о русском Крыме. Чтобы вы понимали. И окружение Бориса Николаевича поднимало этот вопрос. И тогда, собственно, произошел размен, что Украина отказывается, и т ко поэтому Россия отказалась, сдавшись на уговоры США, от ядерного оружия, что в обмен – и только так – она получала границы, включая Крым. 

Собственно, когда распался Советский Союз, на самом деле, шло очень много переговоров, разговоров – вот ядерное оружие было главным. Вообще, раздел армии, флота, финансовая система… И Крым стоял… И, по-моему, Шахрай …  говорил о том, что сейчас надо забирать Крым, потому что нужно что-то им… ну, вот разменять… Не шла речь о войне ни в коем случае. Бескровный распад Советского Союза по границам был признан бескровным, но в обмен за это Россия получала ядерное оружие, она получала долги Советского Союза, но и собственность Советского Союза. То есть там такой длинный развод был. Это еще ждет своих историков… 

Назначение Михаила Бабича послом России в Беларусь – это назначение, с моей точки зрения, наместника. То есть, на самом деле, идея была в том, что вот границы Советского Союза – и всё. И это гарантия бескровности. Как только тронули границы в 2008-м году… Абхазия, Осетия были в составе Грузии в 90-м, 91-м году. Она была в составе Грузинской Советской Социалистической Республики. И вот как только тронули границы, как только государство другое признало, что границы другие, всё понеслось. И возвращаясь к вопросу о Беларуси, я считаю, что нет никаких гарантий, что в какое-то время, под каким-то соусом Беларусь окажется в составе… ну, не России, наверное – нового государства, где Россия и Беларусь. Я так думаю. 

С.Бунтман― Но ведь было сильно захиревшее Союзное государство – это было? 

А.Венедиктов― Это совсем не то. Это все-таки вступление в состав. Это совсем другое. Это просто Российская Федерация. Я просто считаю, что ничего не противоречит в головах наших начальников вот этой истории до поры до времени. И Лукашенко чует эту угрозу, безусловно. Именно поэтому начинается эта идентичность, что «мы другие, у нас другой язык, у нас другая история. Мы наследники Великого княжества Литовского». То есть фиксируется идентичность, что мы не часть одного народа. 

Ты знаешь, вот сейчас, когда я был в Бурятии, и видел там такой… не культ Чингисхана, но разговаривал с людьми про Чингисхана, знатного бурята, я говорю: «Ребята, а вот монголы и буряты, в вашем понимании – как?» А это люди, которые во многом определяют смыслы там, в республике Бурятия. И они мне говорят: «Знаешь, как бы тебе объяснить… Вот есть славяне. Это монголы. А есть русские. Это буряты». 

С.Бунтман― Ну, понятно. 

А.Венедиктов― Мне объяснили на пальцах, что называется. 

С.Бунтман― Это, вообще, очень опасный путь: «мы одно и то же…». И здесь Болгария и Македония… 

А.Венедиктов― Сережа, все молодые государства или государственные образования нуждаются в идентичности. Они нуждаются в истории, они нуждаются в корнях и в мифологии. И опасно- не опасно, но это так. Оно так происходит.