Илья Добротвор: Мой прадед работал в НКВД

Илья не стесняется прошлого своих родственников. О своем отношении к истории и прадеде, который действительно сделал карьеру в НКВД, Илья рассказал «Белорусскому партизану».

- Я считаю, мы не имеем права осуждать своих предков, - говорит Илья Добротвор. - У каждого из нас своя семейная история, и мы никак не можем на нее повлиять. Хотя я знаю, что некоторые скрывают подобные факты, жгут документы, не хотят признавать такое прошлое. Я считаю, что это неправильно.

Мой дед Николай Емельянович Кравец работал в НКВД. Начал он свою карьеру в 1921 году – два года был уполномоченным особого отдела ВЧК первой конной дивизии Червонного казачества. Что он делал до того, как пошел работать в НКВД – точно неизвестно. 

Николай Кравец, первый слева. Начало карьеры в НКВД.

Прадед родился в Московской области, но был этническим украинцем, любил украинский язык. Был период, когда он скрывал свое происхождение. И судя по тем документам, которые остались в нашей семье, он начинал свою деятельность помощником по хозяйству в семье родного дяди, зажиточного крестьянина, но затем он вычеркивает родственника из своей официальной биографии и везде пишет, что работал у помещика. 

Видимо, таким образом хотел сберечь дядю, оградить от возможных неприятностей.

Судя по биографии прадеду, у него не было никаких наград.

Прадед был председателем Бердянского комитета бедноты – как я понимаю, это выборная должность, затем работал администратором колонии, в Пятигорске был заведующим отделом иностранного отдела – это была достаточно серьезная должность.

В 1937 году он из НКВД уходит работать помощником ревизора по безопасности движения управления Калининской железной дороги. В документах этого нет, но наша семейная история говорит о том, что примерно в это время была объявлена охота на бывших сотрудников НКВД, и прадеда об этом предупредили. 

Он почти год скрывался - жил у брата под кроватью. Причем в буквальном смысле! И бабушка, которая неплохо помнила этот период, рассказывала: у нас под кроватью жил дядя и нам нельзя было никому об этом говорить. 

Войну прадед пережил в Ташкенте. 

Выпускник юрфака БГУ 1952 года

В Минске прадед получил двухкомнатную квартиру на улице Ленинградской, недалеко от вокзала, построил дачу. Когда уходил на пенсию, он мог оставить себе личный автомобиль. Но не оставил. Все отдал государству. Похоронен мой прадед в Минске, на Чижовском кладбище, вместе со своими дочерьми.

Сегодня на форумах в социальных сетях меня действительно часто стараются зацепить тем, что прадед служил в НКВД. Но я спокойно на это реагирую. Я не считаю, что эта та информация, которую нужно скрывать, стыдится или гордиться ей. Я не могу изменить этот исторический факт. Просто помню об этом.

Оценить своего прадеда и его поступки я тоже не могу. Бабушка вспоминала, что уже после войны, когда он работал в прокуратуре, его находили разные люди, приходили к нему с благодарностью за что-то. Не думаю, что если бы прадед занимался репрессиями и расстреливал людей, кто-то приходил бы к нему сказать спасибо…

Когда я разбирал его архивы, находил там, в том числе, и какие-то уголовные дела. Возможно, он что-то прятал…

Судьба моего прадеда и тысячи других таких, как он - это наша история, от нее никуда не денешься. Не знаю, кстати, готово ли наше общество, каждый из нас, принять историю такой, какая она есть. Чтобы без прикрас. 

Мой прадед был штатным сотрудником НКВД. А сколько было таких вне штата, которые сотрудничали, доносили, агентурили? В архивах ведь есть и такие данные…

Но даже если родственники были репрессированы, это тоже ни о чем не говорит, потому что периодически НКВД делал чистку, сливал свою агентурную базу. И под репрессии попадали и те, кто работал на НКВД – это общеизвестный факт. 

Наши предки жили в свое время, в тех условиях, о которых мы имеем мало представления. Слава Богу, что мы в таких условиях не жили. И, повторюсь, не нам их судить… 

Но мы должны помнить о тех временах.