"Они убивают нашу семью…"

В поселок Дружный, под Минском, Мария Петровна переехала в 1985-м из Припяти, той самой, которая сильно пострадала после аварии на Чернобыльской атомной электростанции. 

-- Дело в том, что до аварии мой муж, как раз-таки и работал на этой атомной станции, в Беларусь его перевели в 1985-м, но кода «грохнул» Чернобыль я решила вернуться в Припять. С последствиями той страшной аварии справлялись ведь всем Советским Союзом. Приехав в Припять, я устроилась в гостиницу, где селились командировочные – люди, приехавшие рисковать жизнью, чтобы спасти других. О радиации мы тогда мало знали, никто ж ничего не рассказывал. Но то что, взрыв на ЧАЭС – это страшно я убедилась доподлинно. Смерть ловила людей на ходу. И это не красивые слова, это правда. Я видела, как молодые здоровые парни, приехавшие на ликвидацию, уезжали оттуда инвалидами, я видела, как горами сжигали их рабочую одежду… Я много чего там видела, рассказов хватит на книгу…

Из зараженной радиацией зоны Мария Травкова вернулась в 1987-м. Сейчас, на память о той трагедии у женщины осталось удостоверение ликвидатора и значок к нему. А уже после Чернобыль «наградил» ее двумя инсультами, доброкачественной опухолью головного мозга, сахарным диабетом и второй группой инвалидности …

-- Мне не стыдно за то, как я прожила жизнь, правда не думала, что на старости лет у меня появится перспектива оказаться на улице и закончить свою жизнь в статусе бомжа.

Беда постучалась в дом Марии Петровны Травковой два года назад.  По известной всей стране, 328-ой «наркотической» статье был задержан ее внук Кирилл.

-- Это случилось летом 2016-го, вспоминает Мария Петровна. В тот августовский день Кирилл собирался с друзьями на рыбалку, пошел в магазин, прикупить что-то необходимое. Больше я внука не видела. О том, что его задержали я узнала от соседки. Потом у нас дома, в гараже и на даче (кстати той самой, где недавно голодали матери движения 328) проходил обыск. Нигде ничего не нашли….

Для любой бабушки ее внук -- самый лучший. Мария Петровна долго и подробно рассказывает о том, как за ней ухаживал Кирилл – как выводил на улицу, как помогал по дому, как покупал лекарства…

Сейчас парень сидит в Бобруйской колонии. Его признали виновным в хранении и распространении наркотиков. Срок дали приличный. Мы умышленно не будем называть его, об этом просили родные Марии Петровны. «Правда может убить ее», -- сказала дочь Елена.

Мы также не будем рассуждать здесь о том о справедливости или не справедливости этого приговора. Понятно, чт ля родственников – это шок, а для следователей, работавших над делом – очередное красивое раскрытие. Мы расскажем о том, что случилось после приговора.

Итак, вот уже два года Кирилл отбывает срок, а в начале этой осени к его бабушке снова пришли.

-- Наверное, это было в начале сентября, -- говорит Мария Петровна. -- Пришел молодой парень, назвался судебным исполнителем. Я пригласила его пройти, чай поставила. Он достал какие-то бумаги и огорошил: «Эта квартира арестована и должна быть конфискована». Я как стояла, так там чуть и не рухнула. Давление подскочило -- стало 200/120. Как? Что? Почему?

Думаю, сейчас квартиру заберут, а жить-то я где буду. Стала выяснять у судебного исполнителя подробности. Кирилл и на самом деле зарегистрирован в моей квартире в Дружном. Но внук никогда не являлся собственником этих квадратных метров… Судебный исполнитель стоял на своем, мол есть постановление следователя, имущество может быть конфисковано…

Очевидная ошибка следственных органов стоила Марии Петровне нескольких бессонных ночей. Я только и думала тогда, за что? За что они убивают нашу семью?

Собравшись духом, 80-летняя женщина стала искать помощи у юристов, потому что сама едва ли смогла бы доказать что-то следователю.

-- Я пришла в «Правовую помощь населению», к Олегу Волчеку, он то и помог. Мы, когда стали выяснять подробности выяснилось, что арест наложен не только на мою квартиру, но и нашу машину – старенький «жигуленок», который никогда Кириллу не принадлежал. Это машина его матери, моей дочери. И вы думаете просто было отбиться. Прошло два или три судебных заседания, пока мы доказали, что имущество ошибочно попало под арест. Кстати, машину свою, на которой меня на дачу возили мы тут же продали – за 400 рублей, на запчасти. Мало ли, что они завтра удумают…

Знаете, о чем я сейчас думаю, о том, что следователи наши не хотят или не умеют разбираться в деталях. Неужели за два года нельзя было выяснить, чья квартира, чья машина… Работают они топорно, а я, на старости лет вынуждена была по судам ходить. Между прочим, госпошлину за то, что у нас иск приняли, мы платили из своего кармана. Деньги эти, конечно, нам вернут, но сам факт, почему я должна расхлебывать чей-то непрофессионализм? Может у нас и приговоры также выносят, не разбираясь?

Юрист Олег Волчек, так прокомментировал эту ситуацию:

-- Я недавно прочел на «Белорусском Партизане» историю из Лепеля. 

Вижу, что подобные случаи не единичны. Что важно знать, оказавшись в подобной ситуации?

По закону, наложение ареста на имущество производится только с согласия собственника.

Поэтому, ситуация в которой оказалась Мария Травкова должна была разрешиться на стадии предварительного расследования, поскольку следователь несет персональную ответственность при определении какое имущество обвиняемого может быть арестовано.

Второе: Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РБ от 23.09.1999 № 8 «О практике назначения судами конфискации имущества по уголовным делам», суды должны проверять принадлежность обвиняемому описанного имущества, а при наличии данных, что арест наложен на имущество, не принадлежащее обвиняемому, судья обязан исключить такое имущество из описи, снять арест и возвратить собственнику.

Даже, если подсудимый был бы собственником жилья, но жилье его единственное жилое помещение, в котором  проживает он и другие родственники, то согласно ст. 61 Уголовного кодекса и Приложению Уголовно-исполнительного кодекса « Перечень имущества, не подлежащего конфискации по приговору суда», устанавливает, что конфискации не подлежат необходимое для осужденного квартира или дом, если он и его семья постоянно проживает, а другого жилого помещения не имеется.

И последнее: В случае, если арест наложен на имущество, не принадлежащее обвиняемому, то собственник согласно п.3 ст.167 Уголовно-исполнительного кодекса и в соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 10.12.1993 N 12 (ред. от 25.06.2015) "О практике применения судами законодательства при рассмотрении дел об освобождении имущества от ареста (исключении из описи)" может подать иск об освобождении имущества от ареста. Для этого у него есть три года.

Поэтому рекомендую не ждать начала судебного заседания, а в ходе предварительного следствия подавать жалобы в орган предварительного

расследования для снятия ареста с имущества, которое не принадлежит обвиняемому. 

Опыт показывает, что люди часто медлят с этим вопросом, что приводит к незаконной конфискации имущества близких родственников обвиняемого.