Поротников: Попытка реализации тунеядского декрета может вызвать социальный взрыв

2018 год запомнится громкими судебными делами о дедовщине в армии, сопровождавшимися новыми трагическими инцидентами в воинских частях. После завершения дела Коржича остались вопросы: поможет ли резонансная история победить дедовщину?

Одним из самых громких скандалов стало дело функционеров Минздрава, объединившее десятки фигурантов по всей стране. Сливы о состоянии здоровья главы государства актуализовали вопросы информационной безопасности и транзита власти в стране.

Уходящий год преподнес многим белорусам неприятный сюрприз в виде обновленного декрета о «тунеядцах», с последствиями задействования которого мы столкнемся в будущем году. Какими они будут?

На этот и другие вопросы «Салідарнасці» ответил руководитель проекта BelarusSecurityBlog Андрей Поротников.

— Дедовщина подрывает авторитет армии в глазах общества, на желание молодых людей идти служить. Она является проявлением деградации системы управления, несоответствие этой системы и офицерских кадров сегодняшним требованиям.

Нужно понимать, что если бы офицеры должным образом исполняли свои обязанности, если бы для этого были созданы необходимые условия, определенная система стимулирования, то дедовщина, как явления, стала бы гораздо менее заметна.

Ведь сегодня офицер — это не столько командир, воспитатель и учитель, сколько чиновник в погонах. У него много бумажной работы, отнимающей массу времени и нервов.

На сегодняшний день действия властей по борьбе с дедовщиной абсолютно неэффективны: они борются с проявлениями, не затрагивая сам корень проблемы.

Поэтому, к сожалению, все эти накрутки и демонстративные наказания будут иметь очень ограниченный и непродолжительный по времени результат.

И нужно отметить, что часто действия властей были направлены не на преодоление этих негативных явлений, сколько на их утаивание.

— В отличие от Украины, у нас коррупция — все же скрытое явление. Здесь все происходит не настолько нагло, отрыто и масштабно, чтобы создавать угрозу всей системе власти.

Но, безусловно, Лукашенко сделал выводы: коррупция разъедает систему государственного управления и подрывает авторитет власти в глазах народа. Нужно помнить, что он считает себя народным президентом, который опирается на поддержку простых людей. Поэтому, для него это личный вызов.

Я сторонник более жестких наказаний за коррупционные преступления. Но это только часть решения проблемы. Сами по себе они неэффективны. Кроме этого нужно делать систему более прозрачной для общественного контроля, ликвидировать условия, которые способствуют существованию коррупции.

Если мы вспомним о ситуации в Минздраве, то она существовала годами — фактически с момента назначения министром Василия Жарко. Который, к слову, до сих пор не понес никакой ответственности кроме утраты поста, который он покинул вместе с остальными членами правительства Кобякова, отправленными в отставку. Иными словами, человек, который непосредственно отвечал за происходящее в ведомстве, никак не был наказан.

— Вопрос в том, насколько жестко и бездарно обновленный декрет будет воплощаться в жизнь. У нас ведь есть много идиотских законов, которые фактически не исполняются. Которые, с одной стороны, висят дамокловым мечом, с другой стороны — этот меч пока ни на одну голову не обрушился.

Но то, что попытка реализации этого декрета может вызвать социальный взрыв в регионах, это факт. Тем более, что экономическая ситуация в регионах ужасная, и она ухудшается.

В следующем году сократится господдержка убыточных предприятий, большинство которых находятся в глубинке. И там люди, которые сейчас находятся у черты бедности, окажутся у черты нищеты. Ничего не делается, чтобы эту ситуацию улучшить.

Вот эта несправедливость и неадекватное поведение властей может привести к взрыву. А кто этим воспользуется? Есть угроза того, что и внешние силы.

— Национальное информационное поле власти проиграли в пользу информационного продукта соседней страны. И с этим действительно нужно что-то делать, но вопрос — как? В рамках существующей системы, информационной политики, государственной пропаганды каких-либо продуктивных шагов, способных исправить ситуацию, сделать невозможно.

Почему украинская пропаганда достаточно уверенно противостоит эффективной российской пропаганде? Потому что там есть медийный рынок, множество независимых СМИ, которые находятся в конкурентной среде. Там работают профессиональные журналисты, пиарщики, медиаменеджеры, на которых украинское государство может опереться, реализуя информационную политику.

В Беларуси ничего этого нет. У нас нет медийного рынка, и у нас очень мало толковых журналистов. Это касается как государственных, так и независимых изданий.

Безусловно, мы очень уязвимы перед внешними вызовами. Необходимо понимать, что такая ситуация складывалась продолжительное время. И чтобы ее улучшить, также понадобится немало времени.

Я думаю, что власти это понимают. И они боятся, что этого времени у них нет. При этом не спешат создавать конкурентную среду, предпочитая действовать старыми проверенными методами: усиливать контроль, запугивать.

Но это не работает. Такие действия позволяют усилить контроль над белорусскими СМИ, но они не уменьшают влияние российской прессы.

— Обеспечение устойчивого транзита власти актуально для любой страны, Беларусь здесь не исключение. Но в отличие от демократических стран, мы не имеем традиций такого транзита и отработанных механизмов.

Безусловно, такие механизмы являются итогом определенных компромиссов. А любому компромиссу предшествует конкуренция. И в нашем варианте такая конкуренция в случае транзита власти может дестабилизировать все государство.

Готовятся ли белорусские власти к транзиту власти? Нет. Александр Лукашенко считает, что Беларусь существует до тех пор, пока жив он. А нет его, нет и Беларуси. У остальных чиновников подход такой: мне через три-пять лет на пенсию, мы исходим из того, что Лукашенко будет еще лет десять, а дальше это будет уже не наш вопрос.