Минчанин два года жил в бочке в центре города: 5 необычных мест жилья в столице

Источник материала:

Самая популярная в Минске типовая серия жилых домов — М-464, их в столице построено более 1300. Но минчанам приходилось и приходится жить в куда менее стандартизированных домах. The Village Беларусь отыскал несколько примеров нестандартного жилья, в котором минчане жили в восьмидесятых, девяностых и даже нулевых.

Жизнь под стадионом

Оказывается, минчане жили не только в жилых домах, но и на стадионе. Точнее — под стадионом. Там, где сейчас остров Мужества и скорби (он же Остров слез) и широкая излучина Свислочи, чуть более тридцати лет назад был стадион «Трудовые резервы». Попасть на него можно было от Дворца спорта или по «горбатому» мостику. И вот там, по адресу: проспект Машерова, 2, жили люди.

Минчанин Евгений рассказал The Village Беларусь:

 — Году этак в 1981-м я попал в гости к одному из уличных знакомых. А жил он под стадионом, в подтрибунных помещениях. Трибуны были каменные (из кирпича или бетона), помещения под ними — одноэтажные. Справа от входа точно были жилые помещения (если посчитать по окнам, то получается около 15), а вот слева от входа могла быть какая-то административно-хозяйственная структура «Трудовых резервов».

Изнутри это выглядело как типовой каменный барак с оштукатуренными стенами и деревянными полами. Впрочем, внутри там не было чего-то особенного: что-то близкое то ли к общаге, то ли к коммуналке, разве что необычное по форме самих помещений, повторявших скошенным потолком трибуны. С учетом того, какое разнообразие планировочных решений было у нас в Верхнем городе, нельзя сказать, чтобы я сильно впечатлился.

По-моему, к 1983 году людей оттуда уже выселили, а через два года стадион уже начали сносить. Вскоре там вырыли землю и расширили русло Свислочи. А вот «горбатый мост», который ведет на Остров слез, — тот самый, что тогда соединял стадион и улицу Сторожевскую.

Жизнь в вагончике с верандой

«А вагон сапраўды дзіравы. Вагон — хата Міколкава. Стары парахнявы вагон, з пашчапанымі коламі, са збітымі буферамі. З’ездзіўся вагон, пастарэў. Паставілі яго ў тупік пад жыллё. І колькі вунь гэтых вагонаў, цэлы пасёлак — жывуць у іх дэпоўцы: токары, слесары, машыністы з качагарамі», — цитата из повести «Міколка-паравоз» Михася Лынькова.

В железнодорожных вагонах жили не только до революции, но и после войны, и даже в девяностых годах еще.

Минские краеведы припоминают, что в девяностых за вагоноремонтным заводом имени Мясникова, в районе Автодоровского переулка, стояло несколько старых, так называемых «егоровских» вагонов. Такие можно опознать по характерным вертикальны окнам вдоль борта. К дверям вагонов вели самодельные, сбитые из досок лестницы-трапы, сушилось белье, дымили трубы. Другой похожий квартал жилых вагонов находился за заводом «Калибр», между улицей Фабрициуса и железной дорогой.

Такие жилые вагонные поселки были и в Радошковичах, и в поселке Корма Гомельской области (откуда до ближайшей железной дороги полсотни километров), и в других городах и поселках. В некоторых случаях к вагонам приделывали капитальные пристройки, веранды, навесы, сараи.

А еще в разных концах Советского Союза были такие заведения как «вагон-гостиница». В Минске они существовали еще и в девяностых. В Минске это были три СВ-вагона на запасных путях. Здесь можно было переночевать, если в вокзальной гостинице не оказывалось свободных мест.

В июле 1993-го одна ночь в таком вагоне стоила 400 рублей, еще 300 надо было отдать за постельное белье. Жетончик на метро тогда стоил 10 рублей, а месячный проездной на все виды транспорта для студентов — 650 рублей. То есть, если и сегодня за ночь в вагоне-гостинице надо было бы заплатить как за 70 жетончиков, то одна ночевка бы обходилась в 45 рублей.

Говорят, что в номерах на колесах стали часто появляться «женщины с низкой социальной ответственностью», «паленой» водкой и клофелином. Кто-то всерьез отравился, и вскоре гостинично-железнодорожный бизнес прикрыли. Вагон-гостиницы до сих пор существуют в России: например, при Николо-Сольбинском женском монастыре на границе Московской и Ярославской областей.

Жизнь в бочке

В июне 1993 года столичные газеты писали: на улице Чкалова, рядом с администрацией Октябрьского района, несколько лет жила семья майора, ветерана-афганца Вадима Грейбо. Причем жила в бочке желтого цвета — такие используют на стройках и на северных вахтах, их называют словом «балок». Сам Вадим, жена, 12-летняя дочь Таня и 21-летний сын Игорь.

Правительственное постановление обязывало предоставить жилье военнослужащим и членам их семей не позже 1993 года, но районная администрация — которая при переезде офицера в Минск и обещала выделить жилье в течение двух лет — сказала, что ждать придется еще минимум один год, зимовать еще одну зиму в бочке. На бочке Вадим Грейбо написал: «Тут мае прытулак сям’я ветэрана вайны, узброеных сіл… Так дзякуе за вернасць Радзіма, РБ. Жыве Беларусь?!».

В ноябре журналисты снова наведались в гости к диогенам. Семья офицера продолжала ютиться в бочке, три электрических плитки еле согревали небольшое помещение. Зато районная администрация за четыре прошедших месяца у себя под окнами построила капитальный гараж на 12 машин.

Жизнь на панской винокурне

После войны в Лошицкой усадьбе жили сотрудники американской благотворительной миссии ЮНРРА, а потом здесь прописалось опытное хозяйство «Лошица-1». Долгие годы место было дальней окраиной города — микрорайон Лошица начали застраивать только в 2000—2001 годах. Рядом продолжали жить люди в деревне (сейчас это готовящаяся к отселению улица Чижевских и прилегающие переулки), да и в самой усадьбе тоже. Причем ладно — в усадебном доме: он изначально и строился как жилой. Но полдюжины семей жили на старой панской винокурне 1896 года постройки.

К середине девяностых годов прошлого века — спустя сто лет после строительства — жилье по Чижевскому проезду, 5 скорее походило на барак. Квартиры по 16 «квадратов» без отопления (кто согревается газом, кто печками-буржуйками), один кран на этаж, жилые помещения перемежались складами (номера квартир доходили до 19, но далеко не за каждой дверью жили люди). Территориально дом находился в Ленинском районе города, но владельцем дома являлся совхоз «Лошица», и жильцы вынуждены были выбивать ремонт через Минсельхозпрод. С 1987 года они пытались побудить власти заняться домом, но только в апреле 1994-го его признали негодным для проживания.

Задолго до того, как на дом обратила внимание газета «Вечерний Минск» (журналисты назвали дом приютом уныния), историки и искусствоведы предлагали сделать здесь музей народных ремесел. Как легко догадаться, ничего у них не вышло, и в доме продолжали аварийно жить люди. В 2013 году бровар (три старинных постройки) пытались продать с аукциона за 3,2 миллиона долларов, в 2016-м затеяли еще один такой же неудачный аукцион, — но никто из инвесторов не польстился переделать краснокирпичные руины в гостиницу, ресторан, медицинский центр или концертный зал. Два года назад, в марте 2017-го, объявили, что здание восстановят за государственные деньги.

Сейчас комплекс старинной панской винокурни выглядит еще хуже, чем в середине девяностых, когда тут жили люди.

Жизнь без адреса

Этот дом и его сосед сами по себе не являются необычными — типовые деревянные одноэтажные дома. Но вот адрес у них очень интересен. Точнее, был интересен, потому что дома давно снесли. Они размещались между железной дорогой оршанского направления и улицей Аранской, позади завода «Белмедпрепараты», у самой-самой железки.

Домики к северу от железки (они частично сохранились до сих пор) были прописаны по улице Белорусской и 2-му Белорусскому переулку. А вот тут, к югу от железки, адрес был нестандартным. Блогер и краевед Вадим Зеленков пишет, что видел адресную табличку с адресом вида «750 километр железной дороги». В 2010 году снесли маленький домик, а к лету 2014-го — и тот, что побольше.

Еще один похожий «неприкаянный» частный сектор прилепился к железной дороге в Курасовщине, за гаражами, — сейчас домик числится по адресу Семашко, 32, но лет десять назад беларуские телеканалы рассказывали, что поселок совсем бесхозный, живет без адреса сам по себе.

Теги: Минск