«На пузе ползал, рыдал, просил прощения». Из-за него расстреляли вашу семью, вы бы его убили? История 11-летней партизанки Таси

Источник материала:

Таисия Козырь-Павловская, ветеран Великой Отечественной войны:
Отец вышел ночью, как сейчас помню, вернулся и говорит: «Наверное, не будет рыбалки. Шумит – непонятно». 

То есть шли такие лавины самолётов над Брестом и дальше – на Минск, на Киев, что отец сразу не сообразил. И только когда взорвался снаряд и разбил крыльцо парадное в нашем коттедже, тогда он только сказал: «Оля, война!»

К этому подсознательно, кажется, готовились все. Семья каждое лето ездила к родственникам на историческую родину – в Витебскую область. Но обычные планы вдруг нарушило партийное указание – «восточникам», то есть семьям приезжих служащих, запретили покидать на лето Брест. В городе всё чаще звучало слово «война», рассказали в фильме «Тайны Беларуси».

Таисия Козырь-Павловская:
Скандал был. Отец начал кричать: «Ты хочешь, чтобы  я лишился партбилета!» На 1 Мая была делегация немцев. И на трибуне они говорили о том, что скоро будут маршировать.

Все молчали. Но тревожные сигналы поступали то и дело. Ходили слухи, что «с того берега» приплыл крестьянин, который и рассказал брестчанам, что приближается наступление.

«Беларусь помнит». Возложение цветов и венков к монументу Победы в Минске. Фотофакт

Семья Таисии в первые дни войны скрывалась в подвале. Однажды в дом советского военнослужащего по списку наведались немцы. Прошли по комнатам, никого не увидели. Выбили ногой дверь в кухню. И тут не выдержал и залаял семейный любимец – овчарка Рекс. Прогремел выстрел. Рекс стал первой жертвой оккупантов, но не последней. На третий день войны знакомые отца вывезли семью на двух телегах в деревню. След «восточников» из Бреста затерялся. Глава семейства ушел в партизаны.

Таисия Козырь-Павловская:
В один прекрасный день (а мама никогда не будила меня рано), она кому-то там то ли юбку, то ли кофту шила – чтобы я побежала утром рано литр или два молока забрать. И я ещё так не хотела идти...

Я только ушла – дом окружили и, кто был дома, всех постреляли. И в эту ночь отец пришёл. И отца забрали.

Людей расстреливали, закапывали живьём, пытали, сжигали – Беларусь постепенно накрывала волна карательных операций. Это были самые жестокие преступления против мира и человечности.

Иван Романовский, кандидат исторических наук, профессор БГУ:
«Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик». Это политика чудовищного истребления мирного населения, такого ещё в истории войн человечество не знало!

Эти слова из памятки немецкому солдату, представленной через годы Международному военному трибуналу, – квинтэссенция идеологии геноцида. Её предусматривал известный план «Ост». Согласно ему, в живых должно было остаться лишь 25% белорусов.

Андрей Максимчик, кандидат исторических наук, доцент БГУ:
Запугивание со стороны немцев имело место. Иногда делались публичные казни, туда сгонялось огромное количество местного населения. Был четкий месседж для собравшихся о том, что ваше участие в партизанском движении будет жестоко караться, наказываться. Вешались эти плакаты.

Самым страшным для одиннадцатилетней сироты было то, что её могли взять в плен живой! Поэтому в партизанском отряде, куда она ушла, первым делом попросила пистолет – чтобы можно было вовремя застрелиться. Ведь на тот момент уже все знали: фашисты – нелюди!

Таисия Козырь-Павловская:
На живом вырезали звёзды, голый и фанерка на шее. И повесили. И в деревне висел всю ночь, наши привезли его, и когда хоронили, даже командир отряда плакал.

Первые 5 тысяч евреев расстреляли черед два дня после оккупации Бреста.

Таисия Козырь-Павловская:
Евреи носили звезду жёлтую шестигранную и ходили они по мостовой, пока их в гетто не согнали.  А поляки носили круги жёлтые. Немцы не любили поляков. Любой немец мог убить, застрелить.

Минск был оккупирован 28 июня. Последним областным центром, который захватили, стал Мозырь. В начале сентября 1941 года вся территория БССР оказалась под сапогом фашистов. Но пока немцы устанавливали оккупационный режим, росло и крепло партизанское движение. Для создания партизанского отряда первым делом нужно было получить добро из Москвы.

Андрей Максимчик:
Из кого комплектовалось на первых порах? Из местного населения, которое уже в первые же дни примерило на себя новый порядок, которая принесла нацистская Германия. Значительная часть была военнослужащих, которые просто попали здесь в окружение и принимали решение оставаться на оккупированной территории Беларуси.

Внутри отряда – строгая иерархия: свой командир, комиссар, начальник штаба, начальники особого отдела. Мало кто знает, но все партизаны, которые приходили в отряд, приносили присягу. Был разработан специальный текст, который во многом копировал присягу красноармейцев. В конце значилось, что в случае незаконных действий должно последовать наказание – вплоть до расстрела. Однажды с этим столкнулась и хрупкая Тася.

Таисия Козырь-Павловская:
Командир отряда Пронягин говорит: «Тася! Может, он и предал твоих родных. Бери пистолет, подойди и в висок или в рот ему вот так». А он аж на пузе ползал, рыдал, просил прощения. Я не могла. Я не смогла убить человека.

К 1943 году на территории Беларуси насчитывалось 258 отдельно действующих отрядов. Ещё около тысячи входили в состав двухсот партизанских бригад.

Андрей Максимчик:
Методов было очень много. В первую очередь, нужно было уничтожать коммуникации противника, склады с вооружением, боеприпасами. Очень часто практиковалось перерезание телефонной, телеграфной связи. Перерезался кабель, который соединял группы армии «Центр» с Берлином, неоднократно. Это всё хорошо видно по отчётам самих партизанских отрядов и бригад

Значимых операций в годы войны партизаны провели немало. Но синонимом их противостояния стала рельсовая война. Таисия наравне с мужчинами и в разведку ходила, и украденное оружие из города выносила под широкой юбкой. И, конечно же, участвовала в подрывах.

Таисия Козырь-Павловская:
Идём на подрыв линии. Очень хорошо, что я небольшая была, по-пластунски ползала. Я ползу, немцы курят, и вот эти огоньки папирос видно.

Правда, выполнить основную работу – положить взрывчатку – юной партизанке не разрешали – жалели. Тася была дочерью отряда.

Женщины – маленькие, хрупкие, отважные. Они не прятались за спины мужчин, а сами рвались на передовую, под огонь, били врага и верили: на войне всё равно, мужчина ты или женщина. Главное, сражаться. В октябре 1943 года Таисия вместе с самолётом, подвозившим партизанам провиант и забиравшим тяжёлых бойцов, улетела в Москву.

Таисия Козырь-Павловская:
Самолёт приземлился, увидел меня командир брестского соединения Сергей Иванович Сикорский. Мы, кстати, жили до войны – у них дом №7 был, у нас №6. И меня за шкирку – и в самолёт.

Когда самолёт летел в столицу Советского Союза, его обстреливали. Но разобрать было что-либо трудно: в иллюминаторе просто мелькали вспышки. Штурман объявил по громкой связи пассажирам: «Не волнуйтесь, мы летим над минскими партизанами, они нас приветствуют!» И только, когда военный самолёт благополучно приземлился в Москве, Тася поняла, что происходило на самом деле.

Андрей Максимчик:
Эти самолёты, привозя медикаменты, оружие, питание, на обратном пути могли забирать, в том числе, детей, раненых, стариков. Очень часто даже сами партизаны летали в Москву для вручения каких-то правительственных наград.

Так девчонка из далекого Бреста оказалась в столице огромной Родины. Но в детдом она пойти не согласилась, разыскала родственников в российской глубинке и осталась там жить. Известие об окончании войны застало её в Саратове, в доме родного дяди и его жены. К слову, это была четвёртая семья после родной, что приютила её после гибели родителей.

Таисия Козырь-Павловская:
Я плакала. От радости и от того, что мои не дождались победы. Мама сохраняла… У мамы было платье, маркизет, и она всё прятала это платье, говорила: «Я буду встречать наших в этом платье».