Главная
Гороскопы
«Мы сестры Хачатурян». Мнение о том, почему жертв насилия до сих называют преступниками
20.06.2019 09:22
—
Разное
|
В российском сегменте интернета запустили новый флешмоб — #самаНевиновата. Его инициатором выступила Дарья Агений, которой грозит тюремное заключение за самооборону при попытке изнасилования. Нападавший на нее мужчина получил несколько ранений ножиком для заточки карандашей и теперь требует возмездия. О том, почему жертв называют преступниками, сегодня рассуждает наш колумнист Анна Петрова. Кампания #самаНевиновата призвана выступить в защиту всех жертв насилия и разрушить миф о том, что в насилии может быть виновата сама жертва. Также предлагается изменить правоприменительную практику и ввести охранные ордера.  Важность подобного рода акций сомнений не вызывает. Вспоминая обсуждения и реакцию общественности на громкие случаи насилия, начиная с истории Дианы Шурыгиной и заканчивая флешмобом #янебоюсьсказать, можно сделать вывод, что виктимблейминг (обвинение жертвы. — Прим. редакции) живет и процветает. Поразительно, но к жертве традиционно возникает куда больше вопросов, нежели к насильникам. Даже самые, казалось бы, прогрессивные СМИ делают акцент на потерпевшей, начиная выяснять, что она собой представляет, не злоупотребляет ли алкоголем, не склонна ли к беспорядочным связям, не легкодоступна ли она и не напросилась ли сама. Специалисты говорят, что в делах по изнасилованиям материалов по жертве может получиться в пять раз больше, чем по нападавшему, в ее биографии копаются куда более тщательно, вытягивают на свет подробности ее интимной жизни, как будто бы выискивая, какие правила поведения она нарушила. В результате жертва превращается в обвиняемую, вынужденную снова и снова отвечать на унизительные вопросы. Ей уделяется слишком пристальное, болезненное для нее внимание, нередко в сетях начинается настоящая травля. Обсуждающие и комментирующие всегда знают, как жертве надо было себя вести, чтобы избежать насилия: куда и с кем идти, что и как пить, громче звать на помощь и сильнее сопротивляться. Даже от психологов можно услышать, что «жертва, конечно же, тоже внесла свой вклад в случившееся». Кроме того, в нашей патриархальной культуре сотни лет было принято, что женщина всегда должна отнекиваться, ломаться, сопротивляться, что ее «нет» — это всегда «да», поэтому совершенно нормально, что мужчина должен немного поднажать коленкой. Ведь в нашей культуре женщина всегда провоцирует. Если ее бьет муж, значит, чем-то она это заслужила. Пилила, истерила, гуляла, истратила все деньги, разбила его машину. Он еще и бедняжечка, потому что «как же она его довела!». Если ее изнасиловали, значит, что-то она сделала не так. Слишком откровенно оделась, слишком много выпила, слишком темным переулком пошла. Когда какого-нибудь, например, хоккеиста обвиняют в изнасиловании, никто не говорит о том, как ужасно насилие и какой негодяй насильник. Нет, все говорят «вот стерва, зачем она портит мальчику карьеру?!». А еще можно прочитать, что если девушка улыбалась и перемигивалась, то она должна разделить с парнем ответственность за случившееся. То есть якобы существуют некие знаки и сигналы, которые могут послужить разрешением на секс. Прямой отказ и сопротивление ничего не значат, если перед этим девушка хихикала и кокетничала — сама виновата, пути назад нет, будь готова ответить. Не говоря уже о случаях, когда она сама, добровольно пришла домой к мужчине, например. В нашем сознании это равносильно письменному согласию на секс. А зачем еще она туда пошла? О каком насилии может идти речь?
|
|