«Был папа, стала тетя Наталья». Трансгендерная женщина хочет снова стать родной для своих детей

Источник материала:

В паспорте Натальи указано другое имя — мужское. Она трансгендерный человек и сейчас делает гендерный переход, чтобы жить так, как мечтала с детства. Однако у Натальи есть собственные дети, и это делает процесс болезненным и сложным для всех.

Наталья приходит ко мне в гости: в съемной квартире, где живет женщина, фотографироваться она не хочет. Говорит, что обстановка ее угнетает.

Фото — только без лица. Наталья боится потерять работу, поскольку она вынуждена отдавать кредит за квартиру, которую оставила бывшей жене, платить за жилье, которое теперь арендует, и покупать гормональные препараты — а это недешево.

«Несколько часов перед зеркалом — все, что я могу получить»

Наталье хотелось бы девочкой, сколько она себя помнит:

— Еще в детском саду, когда меня начали поправлять, ругать, что, мол, так мальчики не делают, так себя не ведут, платья им нельзя, я поняла, что то, как я себя вижу, другим неприятно. И я, тогда совсем маленькая, решила скрываться.

Я одевалась в мамины платья и одежду, из которой выросли двоюродные сестры. Пока никого не было дома, крутилась перед зеркалом, радовалась тому, как на мне выглядят женские вещи. Представляла, что я так всегда живу, что расту девочкой, что выхожу замуж, становлюсь матерью… Коляску старую с медвежатами качала, представляя это. В свадебное платье влезу, оно огромное — а я все равно любуюсь. Мама несколько раз замечала, что ее одежда висит не так, как обычно, но я отвечала, что просто искала что-то в шкафу. Открытых разговоров о происходящем не было.

После этого Наташа плакала:

— У меня были сложные чувства. Сначала — восторг от того, что я могу побыть девочкой, что никто не смотрит и не ругает. Потом понимала, что этот час или несколько часов перед зеркалом — все, что я могу получить, настоящей женской судьбы у меня никогда не будет.

«Я ничего не знала о трансгендерности»

Потом Наталья поступила в вуз. Училась хорошо. Параллельно получила второе высшее.

— Мне нравилось, что преподаватели меня хвалят, что я достигаю успехов в учебе. В моем случае это была та самая гиперкомпенсация, о которой говорят психологи. Что-то в жизни не удается — так нужно в другой сфере выложиться и доказать, что ты можешь.

О возможности сделать гендерный переход я и не подозревала, казалось, что мужская жизнь, тело и имя со мной навсегда. Я ничего не знала о трансгендерности, о том, как относится к вопросу белорусская медицина. Иногда в желтой прессе попадалось что-то про необычных девочек из Таиланда, но это казалось таким далеким.

«Парни вокруг подталкивали, мол, знакомься»

Вскоре Наталья встретила женщину, которая стала ее женой:

— С женой мы познакомились в моем родном городе, в парке, во время городского праздника. Алкоголь сыграл здесь определенную роль. Ну и парни вокруг подталкивали, мол, вот девушки, знакомься. Нахваливали меня: мастер, работает в Минске. Видимо, она решила, что я завидный жених. Спросила, не хочу ли я ее проводить и встретиться завтра. Что тут можно было ответить? Отказ с моей стороны был бы непонятным и подозрительным для всех, поэтому я ее проводила.

Следующим утром я проснулась и стала думать, идти ли на это свидание, которое она назначила. Решила, что пойду. У меня до этого никогда не было никаких отношений, и было любопытно. И хотелось чего-то человеческого в жизни: симпатии, поддержки, доверия… Отношения с мужчиной, пока я живу в роли мужчины, не рассматривались: я боялась.

«Семьи я не планировала»

Наталья и ее бывшая жена начали встречаться.

— Скажу честно, не ощущала влюбленности — просто по-человечески хотелось сделать приятное бывшей жене какими-то ухаживаниями. Была надежда, что эти отношения добавят в мою жизнь тепла. Но семьи я не планировала, поскольку понимала, что мне лучше быть одной. Семья для меня — это необходимость быть другим человеком, прятаться в собственном доме.

Но правда раскрылась гораздо быстрее, чем Наталья и ее девушка начали жить вместе.

— Перед встречей с бывшей женой я сняла капроновые колготки, которые были у меня под джинсами, и спрятала. Пока ставила чайник на кухне, она проверила мои карманы. Устроила скандал, думая, что у меня любовница. Пришлось признаться, что это мои, — рассказывает Наталья.

Однако признание Натальи не оттолкнуло новую знакомую. Более того, через некоторое время ее девушка призналась, что беременна.

— Она говорила, что принимает противозачаточные. Теперь я думаю, что никакие таблетки моя бывшая жена не принимала. Наши отношения от начала и до конца, как мне теперь видится, были стратегией, которую она воплотила в жизнь. Меня воспринимали как некий объект, обеспечивающий комфортную жизнь, а человека во мне не видели.

Но тогда я не думала о том, что все будет так. Сделала ей предложение. Я думала, что могу хотя бы таким образом получить что-то из того, о чем мечтала. Могу представить, что я для этого ребенка мама, и так ощутить материнство. Только смутило, что жена плачет, говоря о беременности. Это для меня было первым тревожным звоночком. Я так завидовала недосягаемой возможности быть матерью, а она плачет.

«Что это за семья с одним ребенком?»

Наталья с теплом вспоминает рождение сына и заботы о нем:

— В роддоме я увидела просто крошечную копию себя, и это было чудом. Я приходила с работы и занималась сыном, укачивала его, пела. Помогала жене по хозяйству. Наверное, это было самое счастливое время нашей семьи.

Через несколько лет зашла речь о втором ребенке.

— Мы тогда жили в большой комнате семейного общежития. Нам могли дать квартиру, если бы в семье было четыре человека. И жена предложила завести второго ребенка: во-первых, квартира, во-вторых, старший не будет расти эгоистом, в-третьих, что это за семья с одним ребенком? Немного романтики, немного прагматики, — пожимает плечами Наталья. — Я подумала, что хотела бы еще дочку, поэтому согласилась.

Но в семье появились первые серьезные проблемы: Наталья стала замечать жестокость жены к старшему ребенку.

— С возрастом он стал все более похожим на меня, появились трудности, которые и у меня в детстве тоже были. Сначала жена только психовала, орала на него. Но однажды, когда меня не было дома, она его побила. Это был не шлепок по попе — сын был в синяках. К моему приходу она попыталась исправить ситуацию капустными листьями и йодной сеткой, но это не помогло. Сын смотрел на меня огромными глазами, и я понимала, что ненавижу эту женщину. Наш брак дал трещину. Все мои представления о реальности дали трещину, когда я увидела эти капустные листы по всему телу шестилетнего ребенка.

«Деваться было некуда»

Этот эпизод отношения изменил, но не разрушил.

— Когда она сорвалась на сына, я поняла, что никакого тепла и близости у нас не может быть. Но она уже была беременна вторым ребенком, поэтому деваться было некуда.

У Натальи с женой родился еще один сын.

Отношения при этом становились все более холодными:

— Она никогда не пыталась понять, что со мной, какая я и почему, даже на поверхностном уровне показывала, что как человек я для нее никто. Однажды отправила меня в центр пограничных состояний — «подлечиться». В центре мне поставили диагноз «транссексуализм». Он значит, что я действительно чувствую себя женщиной, что переодеваться в женскую одежду — это для меня не фетиш, не блажь. Психолог поговорила с женой, объяснила, что «исправить» меня не получится, поэтому решение о том, может ли она со мной, вот такой, жить, нужно принимать уже сейчас. Жена ее не услышала. Продолжила давить на меня, чтобы я жила по ее правилам.

«Она совсем перестала сдерживаться»

По мнению Натальи, точкой в отношениях стал момент, когда она поменяла работу.

— До этого я почти всегда работала на двух работах, приносила домой, бывало, и по  $1000 в месяц. Благодарности и поддержки при этом не было — жена ставила в пример то мужчин с более дорогими машинами, то тех, кто больше времени проводит с детьми. Я ушла на работу, где платят меньше, но при этом свободного времени на семью больше. И тут она совсем перестала сдерживаться. Вот говорят, что ЛГБТ плохо влияют на детей, что-то пропагандируют… Но я делала все, чтобы дети ни с какими сложностями не столкнулись, не узнали про меня. Тогда как жена в машине при них орала, что я п***ор, что я как мужчина ноль, что я ни то и ни се. И старший сын потом ко мне подходил, спрашивал, что значат эти слова.

Когда было принято решение о разводе, жена стала шантажировать Наталью тем, что всем расскажет о ее переходе, если та не подпишет брачный договор.

— Я предложила, чтобы квартира в Минске осталась жене и детям, а дача и машина — мне. Я планировала жить на даче, потому что куда мне еще пойти? Она сказала, что я получу только машину. Но и ее в итоге оставила себе: сказала, что иначе будет сложно ездить на дачу. Даже личные вещи из квартиры я не смогла забрать — у меня осталось лишь то, с чем ушла.

Позже бывшая жена попыталась лишить Наталью родительских прав. Суд ей отказал.

«Они постоянно слышат, как меня оскорбляют»

Сегодня отношения Натальи с женой остаются враждебными. Более того, с детьми тоже начались сложности.

— Бывшая жена настраивает сыновей против меня, — рассказывает Наталья. — Она дает им инструкции, как вести себя со мной, учит их словам, которые они должны сказать «плохому папе». Бывшая жена проинструктировала их обзывать тех, кто со мной общается, особенно мою лучшую подругу. После поездок ко мне дети должны отчитываться, рассказывать, как со мной общались, делали ли то, что она попросила.

К сожалению, я вижу, что это дает результаты. Сыновья закрываются. Они постоянно слышат, как меня оскорбляют, знают, что потом придется отчитываться за каждый шаг перед мамой, с которой они живут и от которой зависят. Я вижу в их глазах — особенно у младшего — желание обнять меня, но также и опасение. Старший сын боится даже позвонить мне, чтобы не вызвать гнев матери. Бывшая жена сделала меня в их глазах чем-то непонятным. Все это плохо влияет на детей. Унижая меня, она унижает и их. Это может привести к психологической травме и комплексам.

«Я не знаю ответов на эти вопросы»

Наталья опасается того, как дети примут ее после смены документов и операций.

— У меня большая надежда на то, что дети примут меня после перехода. При этом я понимаю их чувства: был папа, стала тетя Наталья. Как они это осознают? Будут ли подвергаться насмешкам и насилию за то, что у них теперь в родителях — две женщины? Ведь в дальнейшем во всех анкетах в школе, при поступлении в вуз, при устройстве на работу им придется что-то писать в графе «отец». Мои нынешние ФИО, мои будущие женские? Я не знаю ответов на эти вопросы, просто надеюсь на лучшее.

Теги: Минск