Парни из Минска сколотили группу и собирают солд-ауты в Европе. И вы о них еще не слышали

Источник материала:

«На Spotify альбом „Этажи“ так и не появился. Почините, пжлст, много иностранцев негодуют — они прям тащатся с вашей музыки», — пишут пользователи «ВКонтакте». Это про вторую пластинку группы «Молчат дома», которая появилась в 2017-м. Ребят трое: Егор Шкутко (вокал), Роман Комогорцев (гитара, синтезаторы, драм-машина), Павел Козлов (бас, бас-синтезатор). Только что они завершили свой второй тур по Европе и Израилю: 33 концерта, из которых 19 «солд-аутов». И да, «Молчат дома» — белорусы. Уже в январе 2020 группа уедет в очередной тур — на этот раз по плану 31 концерт. И тоже не в Беларуси. Поэтому понятно: об их музыке вы вряд ли слышали.

Об известности в Беларуси и «гастрольках»

— Как прошел тур?

Егор: — Началось все 7 сентября на Lidbeer, но за три дня до этого мы все равно выступали в Германии, Дании, Швеции. Бывало такое, что играли по 12 концертов подряд, потом буквально один выходной — и опять.

Паша: — Самая большая проблема — то, что периодически надо было искать прачечные в незнакомом городе. После концертов ты насквозь мокрый — от маек до носков. Даже туфли сушишь.

Егор: — Еще непривычно, что сейчас просыпаешься в своей кровати. По утрам думаю: «Я в хостеле или дома?». Ну и со сном проблемы.

Паша: — Мне, например, до сих пор тяжело уснуть раньше двух ночи. Полностью все сбилось. Мы же заканчивали концертами в Испании и Франции, а там сейчас два часа разницы с Беларусью. Приходили после выступлений, а по-нашему это уже четыре или даже шесть утра.

— Не знаете, кто-нибудь из белорусов за вами ездил в туре?

Паша: — Насчет белорусов не знаем, но русскоязычных людей мы встречали почти везде. Максимум на концерте было, наверное, человек семь. Это если не брать Литву, Латвию, Эстонию, Израиль. А вот в Бильбао вообще их не было.

Егор: — На наши концерты очень разный контингент ходит. Круто было, когда в Барселоне пришел дед. Реально дед! Ему было, наверное, лет 70, весь седой. И с нашей пластинкой с первого тиража — их всего штук 100 было выпущено.

— В конце января вы уезжаете сразу же в еще один тур. А когда будете писать что-то новое?

Егор: — Вот сейчас. Есть над чем работать. Но это скорее новые песни в новую программу — уже потом они войдут в альбом. Одну мы точно запишем. Еще у нас есть песня, которую мы играли в этом туре, но она тоже пока не записана. И, думаю, еще один «фит» скоро будет. С кем — не скажу: скоро узнаете.

— Вы успешны в Европе, а вот в Беларуси о вас не знают, и ситуация вообще не меняется. Почему?

Паша: — В Беларуси [с музыкой] в целом такая ситуация была, по-моему, всегда. Если «Петля пристрастия» может собрать Re:Public, потому что они играют давно, то мы даже не будем пытаться этим заниматься. Может, попозже.

Егор: — Пока у нас особо нет времени давать концерты в Минске — к ним нужно готовиться. Невозможно за пару дней сделать шоу. В Европе люди более заинтересованы приходить на концерты, здесь нам нужно приложить больше усилий.

Паша: — Те же гастрольные удостоверения получить, которые могут и не дать… У нас уже был случай. Летом прошлого года приезжал Виктор Ужаков из группы Ploho с акустической программой: ему дали «гастрольку», а нам и еще паре групп — нет. В Министерстве культуры за три дня до мероприятия отказали. На концерт пришла женщина оттуда и следила, чтобы не выступал никто, кроме Виктора. Это такой абсурд! В наше время, казалось бы…

— Как тогда сейчас молодому минчанину про вас узнать, если вы уже не выступаете здесь?

Паша: — Да точно так же, как и любому европейцу. Разница только в том, что в Беларуси найти какую-то музыку гораздо проще, чем в Европе. Там за эту музыку еще нужно заплатить или на YouTube наткнуться. А у нас заплати только за интернет — и дальше все в бесплатном доступе.

Егор: — В этом и проблема. Потому что «слишком много можно».

— То есть если ты за что-то заплатишь, то больше будешь ценить?

Егор: — Скорее всего. Дело в ценности самой музыки. Вот в детстве не было интернета, но музыку слушали — на кассетах, дисках. Их передавали друг другу, перезаписывали. Ты приходишь на рынок, в ларек — вроде видишь огромный выбор музыки, а деньги есть, чтобы купить только что-то одно. Приходилось выбирать тщательно, чтобы точно не ошибиться. И ты знаешь, что если купишь кассету, будешь слушать неделю или две — денег на вторую не будет.

— Вас описывают как синти-поп, нью-вейв, на Яндекс.Музыке вообще лаконичное: «рок-музыка». По версии сайта post-punk.com вы попали в топ-15 пост-панк-альбомов мира. А как бы вы сами описали свою музыку?

Рома: — Новая русская волна.

Все: — Ага, белорусская! (Смеются.)

Егор: — Русская — это в том смысле, что мы поем на русском языке.

 — Как по мне — «веселый пост-панк».

Паша: — В Европе, наоборот, говорят, что мы «темные»! Дарк… Нет, как они говорят? Думервейв! Оказалось, на YouTube есть какой-то чувак, который делает «думерские» подборки в музыке и очень часто нас куда-то пихает. Журналист в Берлине брал у нас интервью и тоже называл нас «думерами». А мы такие типа: «Эм, что это?»

Рома: — Тот ютубер вообще прикольно делает, не слышали? Он замедляет треки — и получается такой вэйпорвейв.

Паша: — Ой, я туда не лезу. Мне достаточно, что песню «Волны» смиксовали со Снуп Догом. (Смеется.) Ребят, я услышал всё!

— Кстати о YouTube. В апреле мы