В 1944-м ей было 9. Она помнит то Заболотье

Источник материала:

Отец Нины Ивановны Левчук едва не умер от ран в 1945-м на территории Польши. Ему было 35. Она до сих пор уверена, что спасли его искренние молитвы пятерых детей дома. Когда он ушел на фронт, не было ни минуты, чтобы не просили Бога о возвращении отца домой.

– Молились за него даже на лугу, когда пасли гусей: глядели в небо и все повторяли молитвы. А однажды приснился мне сон. Якобы вышли мы на рассвете на порог, присели у дома и увидели, что с востока по воздуху идет Богородица. Мы на коленях стали просить: «Матерь Божая, спаси нашего татку!» Она взяла на руки сестричку Олю. Мы плакали и просили, чтобы не забирала ее. Она поставила ее на землю и три раза сказала: спасу, спасу, спасу… Позже Оля заболела, но поправилась. Отец был тяжело ранен на фронте, и когда сортировали раненых, врач подал санитарам знак: «В сторону. Не жилец». Отец слышал эти слова как сквозь туман. Но подошла к нему женщина, он едва почувствовал, что взяла его руку и долго держала ее в своей руке. Вдруг сказала: «Пульс бьется…» Мой отец прожил после лечения еще 42 года…

Летом 1944-го, когда освобождали от фашистов район, Нине было 9 лет. Помнит, как за неделю до освобождения в деревне появилась гора немецких снарядов, сложенных наспех, как дрова. Фашисты готовились к сражению, а сельчане жили в большой тревоге, зная, что вот-вот будут здесь бои. Копали схроны, надеясь уцелеть в них с семьями. Как-то к мужикам, вспоминали долго старожилы, подъехал немецкий танк, и гитлеровцы спросили, смогут ли проехать в Долбнево. Мужики и показали им в сторону болота, знали, что танк там застрянет. Так и было. Видели издалека, что немцы выскочили из танка и по кочкам вприпрыжку побежали к Долбнево, которое уже вовсю горело…

 Бой пережидали в Муравчицах

– Накануне, когда уже был слышен грохот близких боев, в Заболотье появились советские разведчики, предупредили: чтобы не погибнуть под огнем, надо бежать нам в Муравчицы, которые уже освобождены. Да­ли совет: «Если пули начнут свистеть, падайте на землю». Через поле, то падая, то пригнувшись, добежали до Муравчиц – там были весь день и полночи, а на рассвете вернулись в свое Заболотье. Бой гремел уже в Высоком…

Наш дом был небольшой, но почему-то именно к нам пришел военный. Хорошо помню, как сидел за столом – уставший, суровый. И часов пять что-то всё писал. К нему приходили солдаты, приносили ка­кие-то документы, он прочитывал их и всё писал, звонил куда-то, отправлял почту… Только позже поняла, что это были скорбные записи о погибших красноармейцах, возможно, и похоронки.

В этот день все мужчины Заболотья – их призвали на фронт через недели три – свозили на поле между Заболоть­ем и Черневым погибших, там и похоронили. (Это было временное захоронение, через год их останки перевезли в братскую могилу в Высоком).

– Моя подруга рассказывала, что к ним в схрон в тот день заглянули девочки-санитарки, увидели икону, упали перед ней на колени, помолились как умели и побежали дальше – совсем молоденькие, как подростки. Трудно даже представить, каково им было среди танков, крови, грязи…

 Стреляли деду в голову

– Отец знал, что уйдет на фронт. Поэтому изо всех сил старался успеть убрать жито, тем более что лошади у нас уже не было. Это отдельная история. Летом 1943-го солтыс тайком предупредил сельчан, что немцы едут забирать коней. И дед повел лошадь в лесок, чтобы спрятать в лощинке. И не один он так сделал. Немцы окружили тот лесок, а дед, зная, что лошадь чужим в руки не дастся, отпустил ее и с уздечкой пошел домой. На глазах у немцев. Они долго гонялись за лошадью, но словили ее. А потом догнали деда и выстрелили ему в голову – от злобы. Собака, которая была с ним, прибежала домой, и мой отец пошел с ней искать его. Застал живым: пуля навылет прошила одну щеку и вышла через другую. Это было чудо. Если бы был врач, то зашил бы раны в щеках, а так они сами заживали; небольшое сквозное отверстие в одной щеке осталось навсегда… Дед помогал маме годовать нас, пятерых детей. Но и мы тоже работали как умели – с серпиками, с корзинками тянулись за взрослыми.

Даже теперь не раз вспоминаю, как в первый день войны, когда уже летели самолеты бомбить города, в нашей деревне всё ещё говорили, что это маневры. А потом пошли немцы по дороге… Оставшиеся из-за внезапности на занятой фашистами территории наши солдаты пробивались к своим. Иногда вечером в окошко кто-то стучал, мама выходила, потом возвращалась, брала хлеб, еще что-нибудь и выносила. А нам говорила, что это соседка приходила. Наше Заболотье в стороне от больших дорог, поэтому немцев в деревне много не было.

 * * *

После войны Нина закончила курсы бухгалтеров и жизнь свою связала с этой профессией. До воссоединения в 1962-м двух районов работала бухгалтером в Высоковской районной газете «Ленінец» с редакторами Николаем Соловьем и Василием Бурым. Позже ее бухгалтерский опыт пригодился в других организациях Высокого, где поселилась семья. С мужем, который был из соседнего Чернева, вырастили троих сыновей, жили душа в душу. После того, как не стало мужа, еще держала корову, хотя жи­ли «на этаже», – сельские корни никогда не отпускали. Сыновья помогали. Сегодня Нина Ивановна одна в квартире. Ждет то детей, то внуков. Недавно они поздравляли ее с 85-м днем рождения…

Подготовила Галина НОВИК

Фото Станислава ГРИЦУКА.

Author: Редактор сайта

Редактор сайта

See author's posts