Люди в масках

Источник материала:

В суде над Николаем Автуховичем появился человек в маске. Это безусловное свидетельство того, что обвинение рассыпается. И его надо подкрепить хоть чем-нибудь, хоть показаниями анонима.

У меня давно чесались руки написать об этих «людях в маске», потому что их появление в судах это, по сути, узаконенный беспредел. Это даже циничнее, чем пресловутый «оперативный эксперимент», в результате которого провокаторы посадили в тюрьмы сотни невиновных людей.
Эти свидетели обвинения, как правило, заявляют, что опасаются  за свою жизнь и поэтому не могут  назвать ни своего имени, ни своей  фамилии, не могут показать лицо, их допрос ведется либо через аудиосистему, которая искажает голос, либо судьей лично, без посторонних. Были случаи, когда с такого допроса удаляли и обвиняемых, и потерпевших.
Человек, обвинявший Автуховича, назвался Иваном Ивановичем Зайцем. Он не говорил, что он оперативный  работник, который был специально внедрен в окружение Автуховича или к нему в тюремную камеру. Он рассказывал о том, что его знакомые слышали что-то там от своих знакомых и, в общем, Автухович причастен… Обычно все происходит не так. Когда у обвинения совсем все плохо, вдруг в судебном заседании появляется «свидетель» и суд постановляет - допросить негласного агента, который работал с обвиняемым.
Эти люди чаще всего  появляются в суде не только в маске, но даже в перчатках, чтобы невозможно было опознать. Иваны Ивановичи, Николаи  Николаевичи, Петры Петровичи… Для  них в разных вариантах используется фамилия Заяц (Зайцев, Зайченко и т.п.), а также Тимох (Тимошик, Тимошенко и т.д.). И когда они появляются, то вдруг выясняется, что у обвинения, наконец, есть свидетель, который подтверждает все, что нужно, не только действия подсудимого, но даже их мысли и намерения.
Кто эти люди -  в конечном итоге не знают даже судьи. Насколько мне известно, на совещаниях судей и курсах повышения  квалификации, судьи уже не раз  поднимали вопрос о необходимости  изменения или какого-то дополнительного толкования статьи 67 УПК, которая звучит так: 
Статья 67. Неразглашение  сведений о личности
1. Неразглашение  сведений о личности заключается  в изменении фамилии, имени,  отчества, других анкетных данных, изменении сведений о месте  жительства и работы (учебы) в заявлениях и сообщениях о преступлениях, материалах проверок, протоколах следственных и судебных действий, а также иных документах органов, ведущих уголовный процесс, путем замены этих данных иными. Подлинные данные, образец подписи, который будет использоваться в документах защищаемого лица, и постановление о применении данной меры безопасности незамедлительно направляются органом предварительного расследования прокурору, осуществляющему надзор за предварительным расследованием, и хранятся им по правилам секретного делопроизводства.
2. Производство следственных  действий с участием защищаемого  лица в ходе предварительного  расследования, а также его  допрос в судебном заседании  могут осуществляться вне визуальной  видимости других лиц, в том  числе находящихся в зале судебного заседания, или с применением мер, обеспечивающих неузнаваемость защищаемого лица, о чем делается отметка в протоколе следственного действия или судебного заседания.
С одной стороны, защита свидетелей есть во всем мире. С другой стороны, судьи через пару месяцев действия этой статьи обратили внимание на то, что все эти Зайцы-Тимошики, которые оказываются свидетелями по самым разным делам, как правило, одни и те же лица. Даже под масками, в перчатках и с видоизмененным голосом, их стали распознавать и судьи, и секретари судебных заседаний, и адвокаты. По повадкам, по манере говорить, по интонациям и реакциям. 
Знакомые судьи  рассказывали мне, что в их рядах  даже была попытка бунтовать и  не принимать во внимание показания  таких свидетелей всего на свете. Однако бунт подавили быстро: Верховный суд разъяснил, что по закону об оперативно-розыскной деятельности сведения о таких свидетелях не могут быть разглашены, но их показания надо принимать во внимание как абсолютно правдивые и достоверные.
Причем, что интересно, на политическом деле «человек в маске» засветился впервые. А вот по обычным  делам такие показания, которые  ложатся в основу обвинительных  приговоров, поставлены на конвейер.