МЯГКИЙ ТОТАЛИТАРИЗМ

В опустевшем холле здания Совета Европы в Страсбурге ко мне подошел пожилой человек: «Молодцы, парни, хорошо выступали!» — сказал он по-английски, правда, очень-очень тихо, оглядываясь по сторонам. Оказалось, это профессор одного из французских университетов. Мы перебросились несколькими фразами. Выяснилось, что мой собеседник внимательно следит за успехами нашей страны и искренне ими восхищается. «Ну, а как вы голосовали по резолюции?» — спросил я, имея в виду итоговый документ Конференции неправительственных организаций Совета Европы по Беларуси. Старик потупил глаза и честно ответил: «Я голосовал против вас». Моему удивлению не было предела. «Здесь так принято, поймите», — грустно пояснил профессор.

Этот небольшой диалог имел место в четверг, 27 января. В Минске Палата представителей Национального собрания утверждала нового премьер-министра, а в Страсбурге Парламентская ассамблея Совета Европы и некоторые другие составляющие этой досточтимой структуры обсуждали «ситуацию» в Беларуси. Мне довелось присутствовать на всех открытых дебатах по нашей стране и лично наблюдать, насколько мало европейские политики знают о нашей стране, а следовательно, какими непродуманными бывают их решения.
Судите сами. По уставу Парламентской ассамблеи Совета Европы в ее состав входит 318 делегатов от 47 стран. Резолюция по Беларуси была принята 90 голосами «за», 9 «против» при 3 воздержавшихся. То есть на заседании присутствовало менее трети списочного состава депутатов! Как выяснилось, это вполне нормальная ситуация для демократичной Европы.
Но интересно не только и не столько, как голосовали участники заседания, а что говорили некоторые из них. Тройка наиболее предвзятых (мягко говоря!) по отношению к Беларуси депутатов известна давно — это киприот Пургуридес и двое литовцев — Зингерис и Вайнерис. Именно они настаивают на самых жестких санкциях против нашей страны. Не только в кулуарах, но и в самом зале заседаний не скрывают своей конечной цели. «Что еще мы можем сделать, какой способ изобрести, чтобы дожать, додавить Лукашенко, лишить его народной поддержки?» — такой вопрос они адресуют представителям белорусской оппозиции и получают соответствующие рекомендации. Господин Вайнерис отличился тем, что назвал Беларусь «большим колхозом», которым управляет такой же колхозник.
От женщины-депутата из Швеции пришлось услышать, что представители оппозиции добирались до нее в Стокгольм, рискуя жизнью, чуть ли не тайком переходили границу. «Агенты КГБ по пятам преследовали их», — эмоционально утверждала шведка прямо на сессии Парламентской ассамблеи… И прослезилась.
Депутаты и еврочиновники рассказывают друг другу удивительные сказки о нашей стране. У одного из них, британца, ярого сторонника «полной и окончательной демократизации» Беларуси, я спросил, что он знает о государстве, о котором так много рассуждает. «Вполне достаточно!» — самоуверенно заявил английский лорд и рассказал, что у нас проживает три-пять миллионов человек, по размеру Беларусь «примерно как Албания или, может быть, Болгария». Как говорится, вопросов больше не имеем.
Почти такая же атмосфера царила и на Конференции неправительственных организаций (пресловутых НГО) во время обсуждения «белорусского вопроса». Председатель даже специально предупредил собравшихся, что в делегации из Беларуси есть не только противники Лукашенко, но даже его сторонники. Это вызвало нескрываемое удивление и интерес участников форума. На протяжении многих лет они привыкли видеть в своих стенах исключительно противников белорусской власти. И не потому, что депутаты Национального собрания или сотен общественных организаций, которые не занимаются политиканством под видом НГО, отказывались посещать Страсбург или Брюссель. Нет, попросту не приглашали. И вот здесь возникает другой вопрос: почему?
На центральном бульваре Страсбурга растет удивительная платановая аллея. Деревья стоят совершенно голые, все ветви под основание срезаны «заботливыми» садовниками. При мерцающем свете фонарей живые обрубки будто тянут свои культи к небу и производят удручающее впечатление. Это очень похоже на современную европейскую политику — выхолощенную и неживую.
Любопытно, что в старой и добропорядочной Европе, гордящейся своими плюралистическими традициями, никто не хочет слушать другую точку зрения. Нет, европейские политики до хрипоты могут спорить, по нескольку часов обсуждать, какие права важнее: социальные, политические или гражданские, устроить обструкцию какому-нибудь богатею за то, что его жена появилась в шубе, заботиться о комфортной интимной жизни хомячков, но это пока тема остается в рамках политического мейнстрима, принятых рамок, заданного канона обсуждения. Как только кто-то начинает задавать неудобные вопросы, ему тут же затыкают рот, принимая при этом самые жесткие меры.
Весьма показательный пример — судьба независимых наблюдателей из стран Евросоюза на президентских выборах в Беларуси. Матеуш Пескорский, политический аналитик и в недавнем прошлом заместитель директора четвертого канала польского радио, по возвращении на родину из Интернета узнал о своем увольнении. Причиной стали его заявления по итогам президентских выборов в Беларуси. Польский наблюдатель посетил более 20 участков для голосования и не увидел никаких существенных нарушений. Но вовсе не этого ждали польские политики от своего гражданина (или все-таки подданного?). Гонениям и травле подверглись и другие наблюдатели из Европы, поделившиеся своими выводами о выборах в Беларуси, которые расходились с официальной позицией правительств их стран.
На самом деле пресловутая политкорректность Европы (да и не только Европы) — это новая форма давно известного явления — тоталитаризма. Конечно, сейчас речь не идет о его классической форме с концлагерями и тайной полицией. Никто не проводит аналогий между современным Европейским союзом и, скажем, нацистской Германией, Италией времен Муссолини, Испанией Франко, Португалией Салазара или же сталинским СССР (кому как нравится). Но в Европе господствующая неолиберальная доктрина, носителями которой является большинство политических сил, взяла под полный контроль все сферы жизни общества. Возмутился гей-парадом на улицах родного города — можешь вылететь с работы, а твой дом измажут грязью. Шлепнул ребенка по попке — столкнешься с ювенальной юстицией, а родное чадо отберут и отдадут в приемную семью. Недоволен, что на улицах много выходцев из дальних стран — назовут расистом и закроют ход во все органы власти. Не согласен, что сербы повинны в резне в Сребренице — держи свое мнение при себе.
Список этих «табу» европейской жизни можно перечислять до бесконечности. О чем еще можно говорить, если тамошние политики додумались признать «неполиткорректными» самые теплые и добрые слова в человеческой жизни: мама и папа! По одному из законопроектов, обсуждавшихся в Европарламенте, предлагается называть их «родитель 1» и «родитель 2». А что же вы думали? Ведь в Европе у ребенка может быть два папы или две мамы! Это уже просто какой-то оруэлловский вариант, и впору создавать и министерство правды, и министерство любви.
В Европе много говорят о мягкой силе («soft power») — неком особом стиле европейской дипломатии, таком непринужденном, без угроз и криков, силового давления. Но за этой кошачьей тактикой скрывается мягкий тоталитаризм — стремление любыми возможностями навязать партнерам и внутри страны, и вовне исключительно свою точку зрения и полное неприятие другой позиции, какой бы обоснованной она ни была.
Что же из всего этого следует? Может быть, раз и навсегда порвать с этой старой и сонной Европой, раз уж она так не хочет нас видеть и слышать наше мнение? Это худший вариант из того, что можно было бы предложить. На той же сессии Парламентской ассамблеи Беларусь активно поддерживали депутаты из России. Можно только позавидовать той выдержке и спокойствию, которые проявили Геннадий Зюганов и Сергей Собко, когда раз за разом призывали участников заседания объективно смотреть на ситуацию и не изолировать государство в центре Европы.
Мы соседи и просто обречены быть вместе. Не соглашаться, спорить, но быть вместе. Делать скидку на старушечье нытье и комплексы. Что ж поделать? Надо принимать партнеров такими, какие они есть. Ведь, на самом деле, альтернативы диалогу попросту нет. А мы молодая и сильная нация. У нас растут здоровые дети, которые без стеснения и оглядки говорят и «мама», и «папа». Так что никакие «soft power» нам не страшны.

Вадим ГИГИН