Колымский след

Белорусский геолог Вячеслав Шидловский не стал художником лишь по воле горькой судьбы

Ему посчастливилось выжить в колымском лагере «Командировка Челюскин» и удалось вернуться в Беларусь, стать исследователем родного края и отличником геологии. В той ситуации выжили единицы, такие как Вячеслав Шидловский, которым природа и сам Господь дали огромные запасы внутренней энергии. Но и после того, как его выпустили из-за колючей проволоки, издевательства не закончились. Шидловскому, как и другим уцелевшим политзаключенным лагерей ГУЛАГа, дали «волчий билет», по которому запрещалось жить в Минске, занимать должности, соответствующие его знаниям, умению и трудолюбию. Случайно нарушив паспортный режим, он рисковал снова оказаться за колючей проволокой. К тому же не хотел умирать с клеймом «врага народа», которое могло отбиться на судьбе потомков. Много раз добивался отмены приговора и только через полвека, в 1988 году, при Горбачеве был полностью реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР из-за отсутствия состава преступления.

Познакомился я с Вячеславом Шидловским в Смиловичах у моего доброго друга, писателя Эдуарда Ярошевича. До ссылки в колымский лагерь он сделал немало зарисовок довоенных Смиловичей, а его любимое дело — рисование — не стало профессией только по воле горькой судьбы.

Арест

…До мобилизации в Красную армию в 1935 году Вячеслав работал секретарем Смиловичского местсовета. Арестовали курсанта артиллерийской школы Вячеслава Шидловского в 1936 году накануне праздничного парада, посвященного 19-летию Октябрьской революции. Вещественными доказательствами его «преступления» посчитали «нацдемовскую» литературу, обнаруженную в тумбочке курсанта: книги писателей, которых объявили врагами народа, а также некоторые книги Янки Купалы, Якуба Коласа, Максима Богдановича, Сергея Есенина.

За время следствия Вячеслав Шидловский побывал в разных тюрьмах: Краснодарской, Харьковской, Киевской, Бобруйской, Пищаловской в Минске, прошел через руки многочисленных следователей, которые всевозможными способами выуживали нужные им показания. Немало доставалось политзаключенным и от уголовников.

«Командировка Челюскин»

…В шестистах километрах севернее Магадана, в бассейне реки Колымы, точнее ее притока Хатыннах, находился лагерь «Командировка Челюскин». Сюда из пересыльного лагеря Владивостока пароход доставил среди нескольких сотен заключенных и Вячеслава Шидловского. Лагерь был обтянут колючей проволокой, по углам квадрата — сторожевые вышки. Здесь, добывая золото, погибли десятки тысяч людей.

«Столбик термометра достигал минус шестидесяти… Лагерь спал в изнеможении. Временами казалось, что здесь нет жизни. Ни шелеста ветра, ни крика птицы, ни человеческого голоса. Мертвая тишина. Только изредка слышались одиночные «взрывы», — вспоминал Вячеслав Шидловский, — это трескалась земля, не выдержав лютой стужи».

Среди политзаключенных большую прослойку составляли настоящие интеллектуалы. Вячеслав Шидловский вспоминал, как, встречаясь с Борисом Ямпольским, который потом стал известным писателем, и Белопольским, сотрудником Владивостокского института океанографии, они приветствовали друг друга на латыни известным обращением гладиаторов к Цезарю: «Моритури тэ салютант!» («Приветствую тебя, идущий на смерть!»), а второй отвечал: «Моменто мори!» («Помни о смерти!»). Это латинское приветствие воспринималось охранниками, как разговор осужденных шпионов.

Лагерный режим был беспредельно жестоким. В шесть утра — подъем, затем постная баланда и работа. Даже в самые лютые морозы заключенные продолжали работать в открытых забоях.

Вячеслав рассказывал, что лютые колымские морозы выдерживали только деревья, которые назывались кедровыми стланиками. Они зимовали под снегом, распластавшись по земле кручеными комлями толщиной до 15 сантиметров. Ими не только топили печки, но и спасались от цинги. Покрытые стлаником сопки издали напоминали густо-зеленый каракулевый мех. Отвар из кедровой иглицы имел неприятный запах, но, как вспоминал Шидловский, он спасал от цинги, отеков тела, сохранял зубы.

На Колыме среди небывалых богатств полезных ископаемых — фантастические россыпи золота. Его было столько, что одна бригада Вячеслава Шидловского из 25 человек намывала за 12-часовую смену до 120 килограммов. Летом каждый день прилетал «кукурузник» и загружался золотом. Живая, творческая натура, Шидловский с огромным интересом изучал, впитывал все, что творилось вокруг. Самый молодой в бригаде, он присматривался и к людям старшего поколения, образы которых потом раскрыл в книге «Рысы майго пакалення».

Надежда остаться в живых

…Нередко попадались и самородки. В 1937 году Вячеслав нашел первый самородок, который весил 58 граммов, что соответствовало номеру статьи, по которой его осудили. Смиловичский каторжанин тогда впервые подумал, что он останется в живых, потому что номер своей статьи он «позолотил». Так хотелось выжить! Когда следующий его самородок завесил 382 грамма, мужчина воспрянул духом.

«Вольным» Вячеслав Шидловский стал в 1940 году, накануне Дня Октябрьской революции, хотя еще целых семь лет ему не разрешалось выехать на Большую землю.

Через двенадцать лет после ареста он получил возможность в Магадане обменять справку на паспорт. Не дай Бог потерять такую справку! В правом верхнем углу значилось: «Правом на жительство не служит. При потере не возобновляется».

На свободе

…После возвращения с Колымы Вячеслав Шидловский много лет ощущал статус бывшего заключенного. В Беларуси экс-политзаключенных прописывали в Гродянке, но Вячеславу удалось прописаться у матери в Корзунах. Хотя устроился он на работу в Белорусское геологическое управление, прописываться в Минске ему было запрещено. Долгие годы геологу пришлось вести полуофициальную жизнь, опасаясь встреч с милиционерами. Тем более это было опасно потому, что его старший брат – бывший ответственный секретарь газеты «Пiянер Беларусi» Всеволод Шидловский — все еще находился на Колыме.

Как и другим геологам, Вячеславу после полевых изысканий приходилось заниматься камеральными работами в управлении. Однако ночевать в Минске бывший политзаключенный не имел права. Чтобы не бросать работу по специальности, вынужден был каждый день ездить в Корзуны, за 35 километров от Минска.

После ХХ съезда партии, когда наступила хрущевская политическая оттепель, геолог получил обычный паспорт, что дало возможность жить в Минске. Но еще долгие годы Вячеслава не допускали к «секретным» картам.

«Из-за отсутствия состава преступления» в 1988 году он был полностью реабилитирован Верховным судом СССР. Вячеслав Шидловский был награжден знаком «Отличник разведки недр», медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», получив положенные ему по законодательству льготы.

В Белорусской геолого-гидрологической экспедиции, которая размещалась на улице Свердлова, Вячеслав познакомился с выпускницей Киевского геолого-разведочного техникума Ядвигой Скакун. Вячеслав был душой любой компании, отличным рассказчиком, великолепно пел и играл на гитаре. В 1952 году Ядвига стала его женой. В семье геологов родилось двое детей: в 1959 году — сын Саша, а в 1964-м — дочь Аня.

Вячеслав был не только замечательным геологом, но и страстным краеведом. Я с упоением читал его описания нашей Волмы, которая текла среди вековых пущ, а по ней сплавляли лес. Вячеслав Шидловский продолжал трудиться в «Белгеологии» до самого выхода на пенсию, занимаясь хотя и романтичной, но нелегкой, полной испытаний работой геолога. Умер он в 1997 году.

Жизнь Вячеслава Шидловского, секретаря Смиловичского местечкового Cовета, узника Колымы, отличника геологии, художника, краеведа и замечательного человека, – это предостережение всем нам: нельзя, чтобы трагическое прошлое поросло травой забытья...

На снимках: Вячеслав ШИДЛОВСКИЙ — курсант артиллерийской школы; Вячеслав ШИДЛОВСКИЙ в последние годы жизни.