ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАСТИ ВАЛЬПУРГИЕВЫХ НОЧЕЙ

В первый день третьего весеннего месяца бывшие советские люди по традиции встречали один из самых главных праздников своей страны — День международной солидарности трудящихся, не подозревая даже, что 1-е мая отмечают не только на просторах распавшегося СССР. Католический мир в этот день вспоминает свою святую Вальпургию, а ночь накануне этого религиозного праздника называют Вальпургиевой.

1. Встречный пал

Древние германцы считали, что именно в эту ночь на горе Броккен происходит «великий шабаш», на который слетаются ведьмы и прочая нечисть со всей планеты. Не будем, однако, иронизировать над древнегерманскими верованиями, тем более, что часть современных немцев уже переиначили их на свой лад.
Скажем, германские неонацисты умудрились даже совместить оба праздника, выпавших на этот день. Ночью в честь «великого шабаша» организовывается буйное застолье, участники которого утром выходят на первомайскую демонстрацию—... с целью подраться с представителями левых и антифашистских организаций. В этом году центром данного ритуала стал город Бремен. Сами понимаете, что полиции было не до отдыха!
Кроме того, как это ни мистично звучит, но, похоже, что силы зла действительно неравнодушны к этой дате. Ведь именно в Вальпургиеву ночь-2011 натовская нечисть при попустительстве ооновских ведьмаков нанесла ракетный удар по резиденции Муамара Каддафи, в результате которого погибли младший сын руководителя Джамахирии и три его внука. Вспомним, что даже Сталин в свое время авторитетно заявил, что сын за отца не отвечает, а тут «цивилизованные» европейцы умудрились заставить внуков ответить за деда!
Потом, неуклюже оправдываясь, детоубийцы пытались убедить мировую общественность в том, что, по их данным, в детской спальне находился… командный пункт ливийской армии, обитатели которого готовили какую-то гадость воякам НАТО. Общественность, естественно, не поверила. Тем более что пресса начала гневно осуждать и саму операцию против Ливии, и тех, кто ее задумал, и тех, кто ее осуществлял.
Правда, продолжалась эта информационная кампания ровно один день, а потом любые упоминания о преступлении в Триполи начисто исчезли из теле- и радиоэфира и с полос печатных изданий. Почему? А потому, что следующей за Вальпургиевой ночью американский спецназ уничтожил в Пакистане Усаму бен Ладена.
Сообщение о ликвидации террориста №1 сразу же стало чуть ли не единственным сенсационным для СМИ, вытеснив из эфира и газет все остальные вести.
Например, выпуски новостей на телеканале «Евроньюс» по сути дела несколько дней состояли из трех разделов: многочисленные комментарии об уничтожении бен Ладена, спорт, прогноз погоды. Даже в бизнес-новостях речь преимущественно шла о том, как смерть главаря Аль-Каиды повлияла на биржевые индексы.
Понятно, что в результате такой массированной обработки общественного сознания возмущение детоубийством в Ливии быстро сошло на нет и перестало будоражить совесть людей, их чувство справедливости. Скандал угас сам собой.
И все-таки в подобные совпадения поверить трудно. Особенно после того, как Белый дом признал, что операция готовилась несколько лет, в течение которых Вашингтон знал, где прячется главный враг США. Почему же с ним покончили только сейчас?
— Да просто его берегли, как мощную информационную бомбу, которую планировали взорвать накануне президентских выборов для поднятия рейтинга Б. Обамы, который намерен переизбираться, — утверждают некоторые авторитетные политнаблюдатели.
Возможно, они и правы, но тогда получается, что эту «супербомбу» пришлось вынужденно взорвать задолго до выборов исключительно для того, чтобы погасить пламя громкого скандала, вызванного позорным провалом в Северной Африке.
По сути дела, американские политтехнологи использовали тактику, которую условно можно назвать «встречным палом» по аналогии с приемом, используемым при тушении лесных пожаров. Чтобы остановить распространение огня, пожарные сами выжигают участок леса перед кромкой пожара. Правда, выполнена эта акция американцами была весьма неряшливо.
— Да не было ликвидации бен Ладена, — утверждают многие скептики, — все это спектакль, поставленный командой Обамы!
— Почему нет видеоматериалов с места ликвидации террориста? — спрашивают они. — Почему выложенная в Интернете фотография покойника оказалась фальшивкой? Почему, наконец, сухопутного Усаму похоронили по морскому обычаю в Аральском море? Почему руководство США нагло врало, утверждая, что действовало совместно со спецслужбами Пакистана, тогда как те утверждают, что узнали о случившемся из прессы?
А как расценивать вынужденное признание Белым домом того факта, что Усама сопротивления спецназу не оказал? В доме не было охраны и даже оружия. Зачем же тогда убили безоружного сына «врага Америки» и постороннюю женщину, случайно оказавшуюся в доме? Почему террориста не арестовали и не предали суду? Можно ли после этого массового убийства называть американское общество правовым и демократическим?
Вопросы, вопросы, вопросы… Ответов у меня на них нет. Такие вот Вальпургиевые страсти!
Пользуясь случаем, хочу вспомнить еще одну, сязанную с этой мистической датой, историю, которая произошла четверть века назад.

2. И теперь наш мирный атом вся Европа кроет матом

До сих пор помню день, когда, появившись утром на работе, я встретил у дверей парткома стайку разгневанных женщин.
— Как вы можете вести людей на первомайскую демонстрацию?! — возмущались они. — Вы что, не понимаете, чем это чревато?!
— Чем? — искренне удивился я…
— А вы что — радио не слушаете?
— Слушал утром, — признался я.
— Так не совковые стан­ции слушать надо, а западные «голоса», — пояснили мне, — тогда бы все знали. На Украине атомная станция взорвалась! На воздухе людям находиться нельзя!
— Разберусь, — пообещал я и начал обзванивать своих выше­стоящих коллег в горкоме, обкоме и ЦК партии.
— Что-то мы тоже слышали, — объяснили мне коллеги, которым я доверял, — но достоверной информацией мы не располагаем. Говорят, сегодня в «Правде» будет сообщение на эту тему.
Сообщение действительно появилось, но выдержано оно было исключительно в успокоительных тонах, а каких-либо намеков на возможные угрозы для здоровья не содержало. Поэтому вопрос об отмене демонстрации отпал сам собой.
И 1-го мая я торжественно, под звуки духового оркестра шествовал во главе тысячной колонны работников часового завода по проспекту (тогда еще Ленинскому) в центр города, где была установлена трибуна для руководства страны. По дороге меня, признаюсь, терзали смутные сомнения. Правда, рассмотрев на трибуне всех членов бюро ЦК КПБ, я решил, что дошедшие до меня слухи о страшной катастрофе были сильно преувеличены.
К слову сказать, уходя на демонстрацию, свою семью я отправил на дачу, где сын и жена, как потом выяснилось, весь день загорали под «ласковым» майским солнышком.
Через несколько дней, когда все выяснилось, я спрашивал сам себя:
— Почему ты, выпускник энергетического факультета По­-литехнического института, про­-
слушавший курс лекций об уст­ройстве АЭС, несколько раз побывавший на ознакомительных экскурсиях на отечественном реакторе в Соснах и знавший не только то, что советские реакторы — самые лучшие и надежные в мире, но и то, что атомная энергетика — весьма опасная игрушка в руках человека неразумного, не сумел разобраться в случившемся?
— А потому, — отвечал я сам себе, — что, зная теорию, ты не знал, что именно произошло на ЧАЭС. Ты знал, что был пожар, но не знал, что конкретно горело. Может, реактор, может быть, бытовые помещения или электрощитовое оборудование.
Четверть века спустя я должен признать, что и наше тогдашнее республиканское руководство в первые дни плохо понимало, что именно произошло на ЧАЭС.
Зная, возможно, подробности аварии, просто не могло понять, чем они чреваты для населения и для них самих.