ДЖОРДЖ БЛЕЙК: ОРИЕНТИР В ТУМАНЕ РАЗВЕДКИ

(Продолжение. Начало в №21)
Для разведчиков война никогда не заканчивается. Только-только отгремела Вторая мировая, а Блейк уже получает очередное боевое задание: его направляют поближе к новому-старому «главному противнику» — еще не утратившему статус официального союзника! — то есть к советским оккупационным частям в Восточной Германии.
Тут необходимо сделать одну очень существенную и горькую ремарку. Дело в том, что, в отличие от Соединенных Штатов, де-факто состоявших в антигитлеровской коалиции, но так и не вошедших в нее де-юре, Соединенное королевство, напротив, имело с Москвой официальный договор о военном союзе, который был подписан сроком на 20 лет. То есть на долгие годы после войны. И факт шпионской охоты на советских людей, которую сразу же после окончания совместных сражений негласно начала Великобритания, являлся актом самого настоящего и предельно циничного предательства. У Лондона, в отличие от Вашингтона, не было даже «юридической лазейки», мол, формально мы не союзники, чтобы оправдать перед собою свое же собственное коварство. Так что любые обвинения Джорджа Блейка «в предательстве», звучащие иногда со стороны официальных британских властей, не имеют смысла: эти власти сами предали и своего союзника, спасшего их от погибели, и дело всеобщего послевоенного мира, и одинокого борца за справедливость, своего же подданного Джорджа Блейка…
Впрочем, тогда, в начале 1946-го, Блейк не задумывался над такими «тонкостями». Он возглавил в Гамбурге так называемую Королевскую морскую разведывательную часть, а проще — гамбургскую резидентуру «сикрет сервис». И, как он сам признает, уже к весне 1947-го ему удалось создать две разведывательные сети в Восточной Германии. Но кто же были его агенты? Бывшие немецкие подводники, представители той самой «волчьей стаи» Деница, что еще вчера топили без разбору и военные, и гражданские, и нейтральные, и защищенные «красным крестом» — в общем, любые суда. А как только «консервные банки» начинали идти ко дну и уже не могли сопротивляться, невидимые «волки» всплывали и расстреливали из пулеметов, будто в тире, беспомощно тонущих людей. Очевидно, из человеколюбия… И вот этих самых представителей «стаи», на которых висели преступления против человечности, и вербовал Джордж Блейк. Он пишет, что не задумывался тогда над этим. Что в его представлении истинного британца русские, даже несмотря на их победу над Гитлером, выглядели пусть и мужественным, но ограниченным народом, допустившим у себя диктатуру. А чем эта сталинская диктатура хуже шашней его собственного демократического правительства с нацистами, у которых руки по локоть в крови родных англичан, Блейк, видите ли, тогда не интересовался.
Но, похоже, уже тогда подспудно у него все же происходила какая-то переоценка ценностей. И формировалось другое отношение к жизни… и какое-то новое решение, которое лишь ждало своего толчка. Не зря ведь Блейк сегодня сетует, что он, ревностный прихожанин, в Гамбурге вдруг поддался всеобщему послевоенному разгулу и все свободное время, что оставалось после работы, проводил в попойках и оргиях. По-моему, тут все очевидно: он просто заливал спиртным зарождающиеся угрызения совести…
Решительный переворот произошел в его сознании спустя пару лет: это Корея выставит ему по полной «гамбургский счет» и откроет глаза на правду. В далекую азиатскую страну СИС направила Блейка «на повышение» — под видом вице-консула он должен был нашпиговать оттуда своими агентами весь советский Дальний Восток. Но вышло по-другому: Северная Корея отразила нападение Южной и, мало того, армия северян вдруг сама ворвалась в Сеул. При помощи военных советников из СССР, конечно. И именно там, в Сеуле, корейские солдаты зашли в опустевшее здание британского посольства и неожиданно для себя обнаружили у камина двух дипломатов, в поте лица паливших секретные документы. В общем, застали их, как говорят англичане, «with a smoking gun» — «с дымящимся ружьем», то есть с поличным.
Далее — обычная процедура военного времени: арест, интернирование вместе с такими же «подозрительными» иностранцами, лагерь близ Манпхо. И уйма свободного времени, чтобы поразмыслить. Для Блейка ничего нового: он ведь уже сидел однажды несколько месяцев в концлагере франкистской Испании. Мы же следуем за ним на Корейский полуостров не для описания трехгодичного плена, а чтобы раскрыть еще одну тайну, которую захотел укрыть от нас виртуоз разведки. Для чего нам потребуются только три факта. Первый: Блейк и еще несколько французов, сговорившись с охраной, попытались было бежать, но через пару дней были пойманы и жестоко избиты. Второй: однажды в лагерь корейский майор принес скучающим иностранцам несколько книг для чтения и бросил их на землю — мол, разбирайте! Среди томов два оказались почему-то на русском языке, да еще какие — «Капитал» Маркса и «Государство и революция» Ленина.
Третий факт… Его описанию придется уделить чуть больше строк. Сам Блейк в своей книге пишет, что чтение Маркса и Ленина перевернуло его душу, а в мозгу все поставило на место. Маркс объяснил, что коммунизм — это как раз то общество, о котором и мечтал Христос, а Ленин указал единственно возможный земной путь к этому обществу. Так что вся последующая жизнь Блейка стала простым и логичным следствием этой ясной научной формулы. Джордж решил, что он во что бы то ни стало должен защитить Советский Союз, а значит, и светлое, праведное будущее человечества. И вот однажды ночью он тихонько выбрался из барака и подкрался к слабо освещенному посту. На его беду часовой там оказался не один: все тот же майор проводил с отделением позднюю «политбеседу». Но отступать было некуда, Блейка заметили — и он, приложив палец к губам в знак молчания, подошел еще ближе… и протянул записку! В которой на русском языке просил связать его с советским посольством.
В документальном фильме, что вышел в этом году на российском телевидении, данная сцена снята по-другому: Блейк днем украдкой и издалека бросает солдатам записку все с тем же русским текстом. И не мудрено, ведь ночное появление перед часовым, да еще человека, уже однажды пытавшегося бежать, равносильно самоубийству! А Блейк далеко не самоубийца. Но и бросание записок посреди бела дня лишь чуть менее опасно: товарищи по плену могут заметить и задушить как-нибудь ночью. Или по возвращении в Англию «стукануть» начальству. В общем, тоже не вариант! Но почему Блейк до сего дня так упорно настаивает на столь хлипких сценариях? Что он хочет скрыть? Ведь в добровольности его прихода в советскую разведку (никто не сомневается) всю жизнь он работал и рисковал только за идею и не попросил за это ни пенни.
К тому же передавать записку с русскими словами неграмотным солдатам, не умеющим читать даже по-корейски, абсолютно глупо. Да и Блейк никогда бы не сделал этого: в прошлый раз, когда он бежал, его попутчики-французы договаривались с охранниками… на японском! А это значит, что Джордж не знал корейского.
Думается, ключевым в разъяснении столь запутанной ситуации является неожиданное появление у заскучавших пленных книг для чтения. Как вы думаете, могли ли сами корейцы подсунуть в «подарочный» набор русские издания? Судя по тому, как они пренебрежительно бросили фолианты в пыль, значит, вообще не понимали, что это за труды и каково их значение для советских товарищей. И потом: зачем иностранцам книги, которые они просто не смогут прочитать? Ну, правильно, дорогой читатель: а для того, чтобы выявить, есть ли среди арестованных знающие русский!
А теперь внимание: на подобный изящный ход могла пойти только советская разведка! Ход этот не только выявлял тех, кто знает русский (а значит, и работает против русских), но и многое проявлял в их нынешнем психологическом состоянии. Если секретный сотрудник, до сего дня скрывавший свое знание русского языка, вдруг решился, пусть косвенно, но признаться в нем, — значит, внутренне он уже готов к обработке. И вот тогда-то содержание таких книг, как «Капитал», ложилось бы на благодатную почву, что удваивало эффект от «подарка». И что блестяще доказал на своем примере сам Блейк.
Вероятней всего, советская разведка догадывалась, кто он такой. На это указывало место его задержания: обычно секретные документы в посольствах с риском для жизни жгут исключительно представители резидентуры. Но еще более вероятно, что Блейк «засветился» перед нашей разведкой еще в Гамбурге. Именно там он начал действовать против нас и именно там должны были появиться первые, хотя бы отрывочные сведения о его личности. И вот когда все эти столь разрозненные «файлы» вдруг совместились в далекой Корее, советский Центр и начал игру. По созданию агента «Гомер».
Подобное предположение, как и то, что не было никакой записки, ничуть не умаляет смелости и инициативности Блейка. Оно лишь объясняет, почему Блейку так быстро поверили (а разведчики обычно не верят «инициативщикам») и почему сразу же решили установить с ним не разовые, а постоянные отношения. Да потому, что обе стороны были готовы к сотрудничеству, поэтому молча, не признаваясь друг другу, шли к нему. Ведь Блейк, по сути, стал нашим суперагентом всего лишь после нескольких бесед под кружку чая с советским представителем в Манпхо. И все — никаких перепроверок, никаких переподготовок! Не исключена, конечно, также и конкретная наводка на Блейка, но эту тему я не хочу развивать, чтобы случайно не затронуть даже в наше, казалось бы, столь далекое от тех событий время чью-то личную безопасность. Ведь не зря же Блейк, благородный человек, по сей день настойчиво подсовывает нам историю про записку — значит, правда о его вербовке все еще для кого-то (или для его репутации) опасна.
Возвращался Джордж в Англию через Советский Союз весной 1953-го вместе со своими товарищами по плену, которых ни разу надолго не покидал, дабы не вызывать их подозрений. И возвращался уже другим человеком — творить настоящие чудеса шпионажа. Под руководством советских кураторов его талант разведчика по-настоящему расцвел и стал, наконец, приносить настоящую пользу! Ибо Блейк, проведя в Москве всего один день, погуляв по ее проспектам, полюбовавшись ее станциями метро, по его словам, словно побывал в будущем. И почувствовал подлинное вдохновение, которого ему хватило на всю жизнь.
Вот почему, вернувшись в родное Управление британской разведки, он сразу же решился на операцию, по смелости и масштабам которой найдется очень мало конкурентов, причем за всю историю разведки. Операция эта теперь известна под кодовым названием «Берлинский тоннель»…
(Продолжение следует.)

Вадим ЕЛФИМОВ