Бульбашка из Харькова

Источник материала:

Давно мечтала о настоящем украинском борще. И вдруг случай познакомил с Ларисой Дмитриевной Мартыновой, участницей народного любительского объединения “Шматгалоссе”. Дочь казака родом из Харькова, она уже более двадцати лет живет в белорусском Борисове. Архитектор, педагог, талантливая вышивальщица...

Жизнь Ларисы Дмитриевны мне показалась такой же насыщенной, как приготовленный ею борщ...

Детство Ларисы Дмитриевны прошло в Харькове, где она жила с родителями, и в Краснограде — у деда-ветеринара.

— Ох, дед у меня был — огонь, настоящий “западенец”. Женщины его обожали, не знаю, за что. Писал стихи и как-то перед войной что-то он такое напечатал, что приехал “черный ворон” и забрал моего деда. Десять лет он скитался по тюрьмам. Мама стала дочерью “врага народа”. Страшное дело в то время!  Позже перед дедушкой извинились. Устроили в ветлечебницу в Краснограде под Харьковом, он там и осел. Однажды приезжает к нам. “Дивись, надрукували твого батька”, — говорит моей маме и протягивает газету. Снова разразился стихами. Уже о своем начальнике. И фамилия ж у того была — Гадюка. Мама — в крик: “Хочешь снова, чтобы была дочерью “врага народа”?! А тот в ответ только смеется: “Та не буде тепер такого. Інші часи настали”. И что вы думаете?!  Гадюку того уволили.

Лариса Дмитриевна любит вспоминать детство. Как каталась с дедом в бричке, как бегала по лугу босиком и тайком залезала в колхозный сад.

— И попадало же мне от деда! Я же была внучкой ветврача. Все ходят в сад воровать клубнику, и мне же тоже хочется. Срываешь, кушаешь ягоды нагнувшись. Только попка торчит. А сторож ведь не разбирает, чья там попка, чьей внучки — и солью. А потом еще дедушка с кнутом: “Тобі що, істы нема чого? Чого ти мене ганьбиш?” И клубники миску большую ставит: “Поки не з’їси, не піду”. Ой, как вспомню ту клубнику... Долго не могла на нее смотреть. Но это все равно были  такие  хорошие времена.

Может, от того, что Лариса Дмитриевна много времени проводила  в общении с природой, у нее и развился художественный вкус. Уже с детства она все что-то мастерила, мечтая о профессии архитектора.

— После войны игрушек особо не было. Так мы двором собирались и строили... печи. Конечно, я организатором была. Наделали из глины с помощью спичечных коробков кирпичиков. Из них сложили печку с трубой. Когда ее затопили и она задымила, во дворе был настоящий праздник. И все удивлялись, какие мы умные. А я была счастлива.

Лариса Дмитриевна и правда стала архитектором. А потом разошлась с мужем, оставила дочери квартиру в Северодонецке и уехала искать себе... новый дом.

— Я была смелым человеком, — говорит Лариса Дмитриевна. — Предложила свои услуги в нескольких городах. Судьба забросила меня в Борисов. Работала в межколхозстрое. Мы  строили аптеки, дома отдыха, садики. Обещали выделить квартиру. А пока поселили в общежитии швейной фабрики. Думала, ненадолго. Оказалось, на всю жизнь.

Квартиру Лариса Дмитриевна так и не получила. В стране началась перестройка. Более того, Мартынова осталась без работы и денег — все ее сбережения пропали.

— В то время можно было с ума сойти. Но мне встретились  хорошие люди, — рассказывает Лариса Дмитриевна. — Как-то я попала в больницу. Там времени свободного много. Сидела и вышивала. На Украине ведь рождаются с иголкой, еще в школу не ходила — мама научила вышивать. То подушечку украшу, то платье себе вышью... Так вот, соседкой по больничной палате оказалась директор дома творчества  в Борисове. Видя, что я вышиваю, она пригласила меня к себе — в отдел декоративно-прикладного творчества. Я удивилась: “Вы же меня совсем не знаете”. На что она мне ответила: “Я уже все о вас узнала”.

Лариса Дмитриевна приняла предложение. И у нее действительно все получилось. После дома творчества Мартынова перешла в школу с эстетическим уклоном, где проработала до самой пенсии. Даже первую категорию учителя получила. Вот так украинскому архитектору пришлось стать белорусской мастерицей. У Ларисы Дмитриевны получается и макраме, и керамика, и вязание. Но больше всего по душе Мартыновой вышивание крестиком, особенно мелким. Ее две небольшие комнаты в общежитии напоминают старинный бабушкин ларец. Открываешь его, а там — вышитые картины, подушки, скатерти, дорожки. Ларисе Дмитриевне удалось сохранить даже работы, которые она вышивала, еще учась в школе. А ведь ей уже больше семидесяти!

— Люблю вышивать хорошие и красивые вещи, — говорит Мартынова. — Вот смотрите, какой лапочка! — Лариса Дмитриевна показывает на вышитого пузатенького божка.Многие вещи Мартынова просто дарит, ведь сейчас у нее столько друзей в Борисове.

— Я обожаю Беларусь! И страну, и людей. И когда у меня тут были такие проблемы и с работой, и с квартирой, меня люди поддержали. Никуда я отсюда уже не уеду. За двадцать с лишним лет я стала бульбашкой, — признается Лариса Дмитриевна, но и об украинских корнях, естественно, не забывает. Белорусское и украинское слилось даже в оформлении квартиры Ларисы Дмитриевны. На одной стене — вышитый украинский алфавит. В красном углу — рушник с белорусским национальным орнаментом. Да и запахи, что доносятся из кухни, еще раз напоминают, что тут живет белорусская украинка. К слову, готовит Лариса Дмитриевна отменно. Борщик в ее исполнении еще долго будет переливаться у меня в памяти своими яркими цветами и необыкновенным вкусом. Впрочем, как и вся беседа с Ларисой Дмитриевной.