«Мы превратились в народ-утопленник»

Источник материала:

11 ноября в Минске с аншлагом выступила легендарная гомельская группа Gods Tower , играющая солярный металл и прославившая нашу страну своими языческими гитарными запилами еще в 1990-х гг. Коллектив распался в 2002г., а в 2003г. умер гитарист группы Александр Ураков. Однако нынешней весной группа восстала из небытия, записала новый альбом (большая часть материала была написана еще 10 лет назад Ураковым) и планирует продолжать концертную деятельность.


Накануне минского концерта корреспондент «БелГазеты» Татьяна Замировская поговорила с лидером группы Лесли НАЙФОМ (Владиславом Новожиловым) о том, как живется легенде белорусского солярного металла в городе Гомеле.

ЛЮДИ НА БОЛОТЕ

- Не изменилась ли тематика ваших песен с течением лет и изменением контекста? Скажем, песня 10 лет назад была об одном, а теперь ее текст звучит иначе.

- Мы группа «немодная» - что играли 10 лет назад, то и теперь играем. Стадионов не собираем, толпы модных малолеток в квадратных штанах на нас не ходят. Поэтому эти 10 лет не сильно ощущаются. К тому же песня «People In The Swamp» написана недавно - мелодия существовала раньше, а текст я написал буквально за два дня.

- Судя по названию - «Люди на болоте» - песня о суровой белорусской действительности?

- Да, в связи с последними событиями в стране все как-то само собой сложилось. Эта песня не могла быть написана 10 лет назад: тогда тут была другая планета! Темы, которые мы поднимаем в текстах, - не сиюминутные; это нечто, присутствующее в здешней атмосфере изначально, но в процессе работы оно обрастает деталями.

- А что за детали? О чем, например, конкретно эта песня про болото?

- Конкретика там такая, что мы превратились в народ-утопленник! Нас интересует только то, как устроиться под водой в болотной жиже поудобнее, чтобы жить и не умирать. Нас не интересует ничего. Мы не задумываемся ни о родных, ни о близких. Нам плевать на детей, мы их продали, они будут отдавать наши долги. Мы все - под водой. Мы все - одна большая страна, которая погрузилась под воду. И это нас устраивает. В этом трагизм этого текста.

- Если бы вы записали это на русском или белорусском, это был бы прорыв, как у «Ляписа Трубецкого», но, поскольку песня на английском, ваша музыка остается где-то в субкультуре… Не возникало искушения что-то поменять?

- Мы менять ничего никогда не будем: мы в первую очередь англоязычная металл-банда. Даже то, что мы язычники и живем по языческим канонам, - это уже вторично. Я на русском петь не стану из принципа. Я и говорю-то на нем, потому что меня принудили к этому в детстве. Так бы говорил по-белорусски. Мы не будем ничего переводить и на белорусский - не потому, что мы кого-то боимся. Мы не боимся. Сейчас сделать что-то на белорусском - это конъюнктура. Да, мы поем на английском, но мы не полностью аполитичная команда, никто не скажет, что мы богемные чуваки, которым наплевать на то, что творится вокруг. Когда-нибудь мы сделаем, наверное, что-то на белорусском. Но сейчас не время.

Вот есть «Ляпис Трубецкой», они сейчас подняли это знамя, и получается замечательно. Делать что-то похожее - значит, им подражать. И почему бы не учесть то, что мы на своем английском можем донести какую-то идею о том, что происходит в Беларуси, до англоговорящей аудитории? Нам до сих пор пишут люди из Европы, вот недавно немец написал: «Я с 72-го года слушаю металл - и это лучшее, что я услышал, приеду в Беларусь к вам на концерт» . В этом прелесть хэви-металла, он интернационален.

ИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ГОМЕЛЬ И ЯЗЫЧЕСКИЙ МЕТАЛЛ

- Вы живете далеко от столицы, в областном центре, среди простого рабочего народа. Как все это соединяется - легендарная группа, солярный металл и гомельский трудовой быт?

- Я чувствую, что мы ближе к реальности. Когда я пишу текст, то меньше всего пользуюсь всякими «наворотами», Интернетом. Я просто иду по городским улицам, вижу какой-то дурдом и про это пишу. Я работаю на стройке и лучше многих знаю, что творится в народе.

- И что творится?

- Увольняются люди просто бригадами, все уезжают! В прошлом месяце у нас практически половина людей уволилась. Я пока не спешу, у меня дел куча. Может, тоже уволюсь - прокормить двоих детей на те копейки, что нам платят, невозможно. Я слышал, что Белстат объявил среднюю зарплату строителя - где-то три миллиона с чем-то. Я не знаю, где строители получают три миллиона! Я штукатур четвертого разряда, у меня зарплата миллион с чем-то, а не три. На эти деньги я должен содержать двоих детей и платить за квартиру! А цены, кстати, в Гомеле больше, чем в Минске. Вообще, у нас цены на продовольствие - самые высокие в стране. Соответственно, глядя на весь этот дурдом, я и пишу тексты. Потому как ничего больше мне и не остается делать!

- Не жалеете о том, что в свое время, когда группа была на подъеме и вы выступали в Европе, не свалили из страны?

- Если мы все уедем, то что останется? У меня хороших прогнозов по поводу этой страны нет вообще: я постоянно общаюсь с простыми людьми, с трудягами, и вижу, какие у них настроения. Вся разница между ними в том, что одни о происходящем могут говорить без мата, а другие без мата не могут. Но говорят об одном и том же. Больше нет других тем, больше никто не разговаривает уже о том, как кто сходил на рыбалку и какие формы у Петровны. Теперь все говорят об одном - что жрать нечего и что никто ничего не платит. О том, что мы все будем есть зимой - пуговицы от штанов? Что будет дальше - очевидно. Все собираются уезжать - и все уедут.

- Суровая какая-то у вас реальность…

- Но есть места, где и похуже живут! Поезжайте в агрогородки - вы думаете, там намного лучше? Там феодализм. Они ездят туда-сюда - это я насобирал, это я продал… Знаете, где белорусы замечательно живут? На границе с Украиной. Они ловят рыбу, продают хохлам, получают валюту. Им все по барабану. Но, по сути дела, они тоже по-людски не живут, занимаются выживанием.

«БОЛЬШЕ НЕ ПЬЁМ»

- Игра вашего нового гитариста Дмитрия похожа на игру Уракова, он его ученик… Тем не менее такое впечатление, что он унаследовал не только стиль игры, но и некоторые его пагубные привычки. За группой по-прежнему тянется алкогольная карма?

- Пьянство - профессиональная болезнь музыкантов. После сцены хочется быть ближе к людям, пообщаться, спросить, как ты отыграл, а они говорят: отлично, надо выпить. И всё. Я в свое время пил так, что рекорды ставил! Принципиально допивался до белой горячки, хотелось посмотреть - что там? Такие эксперименты с мозгами проводил. И Gods Tower сейчас бы наверняка не было, если бы я продолжил эти эксперименты.

- А почему сейчас не тянет экспериментировать?

- Обстановка другая. В 1990-х гг. все пили! Это были лихие времена. Я не знал ни одной команды, которая бы приезжала на гастроли и занималась бы вопросами звука или организацией - все приезжали, и первая мысль была «давайте вмажем!». Теперь время другое.

Наш белорусский рок отстал от мирового в развитии - и в 1990-е гг., мне кажется, мы пережили 1960-е. Наркотики, бухло, распутные женщины. Такой тотальный Лас-Вегас. А сейчас у всех музыкальное похмелье, все поняли, что лучше бы заниматься музыкой. Так что если у нас и происходит какой-то дурдом - мы на следующий день этот инцидент разбираем по полочкам, и продолжения он не имеет. Да, мы жили бесшабашно, но я считаю, что мы прожили правильный сумасшедший период и отожгли по полной. Все, что только мог устроить человек на улице, мы устраивали на сцене, но мы никого не убивали, не насиловали, всем было весело.

- И ни о чем не жалеете?

- Я жалею только об одном - о том, что с нашей страной происходит. В этой жизни у меня три приоритета: семья, металл и Беларусь. В металле у меня все замечательно. В семье местами бывают проблемы, но все можно исправить. А с Беларусью у меня ситуация катастрофическая. И тем не менее Беларусь - это приоритет. А о том, что мы когда-то бухали, я жалею в меньшей мере по сравнению с этим. Теги: Гомель, Минск