Судьба человека

Источник материала:

(Окончание. Начало в № 84.)

28 мая 1944–го Григорий Дольников совершил первый боевой вылет после того, как вернулся из плена. Летал вместе со своим другом, земляком Петей Гучком. Беда, случившаяся с Григорием, сблизила их, и теперь они были всегда вместе — не разлей вода. 31 мая в группе штурмана полка гвардии майора Петрова он вылетает на прикрытие наземных войск и сбивает ненавистного «худого» — Ме–109. В июне его как прорвало, жажда мести помогала творить чудеса: от меткого огня его «аэрокобры» разлетелись на куски три «худых» и один «лапотник» — пикирующий бомбардировщик Ю–87. За три дня — четыре сбитых!

В июле — августе он отправляет на вечный покой еще двух «лапотников» и «худого». В одном из боев он выходит победителем в схватке с 42 (!) немецкими самолетами. 8 сбитых — это был его ответ сомневавшимся и сторонившимся, не верившим и за глаза осуждавшим, допрашивавшим и доносившим...

Буквально на глазах Григорий становится одним из лучших воздушных бойцов полка. Его награждают орденом Красного Знамени, присваивают звание лейтенанта, назначают заместителем командира — штурманом эскадрильи. В победном сорок пятом Дольников сбивает еще 5 немецких самолетов: 2 ФВ–190, 2 Ме–109, 1 ФВ–189.

Действовавшее тогда Положение о наградах за 16 сбитых самолетов, 160 боевых вылетов и 42 успешных воздушных боя давало основание представить Григория к званию Героя Советского Союза, но... плен есть плен и, несмотря ни на что, об этом факте биографии ему забывать не давали. Не получили заслуженных Золотых Звезд и бежавшие вместе с ним из лагеря летчики Скробов и Мусиенко. Командир звена 7–го гвардейского штурмового авиаполка гвардии лейтенант Николай Мусиенко к концу войны совершил на Ил–2 113 боевых вылетов (норма для Героя — 100 вылетов), а заместитель командира эскадрильи гвардии капитан Василий Скробов 182 (!) вылета на торпедоносце Ил–4, потопив при этом 5 (!) немецких транспортов. Им еще много лет после войны «истинные патриоты» будут бросать в лицо: «Почему попал в плен, а не застрелился? Струсил?» А кто бы тогда воевал, кто свернул бы шею Гитлеру, если бы все угодившие в плен застрелились?

В самом конце войны Григорию Дольникову пришлось дважды пережить нестерпимую горечь утраты. 16 марта 1945 года сбили Ивана Бабака — человека, который протянул руку Григорию в те тяжелые дни, когда другие от него отвернулись. Бабак поддержал Дольникова и при повторном приеме в партию. 13 февраля трижды Герой Советского Союза Покрышкин назначил 25–летнего старшего лейтенанта Бабака, которого он считал самым талантливым и перспективным летчиком дивизии, командиром «своего» 16–го гвардейского авиаполка с одновременным присвоением звания капитана. Перед уходом из 100–го полка Бабак передал гвардии лейтенанту Дольникову свой знаменитый, именной, подаренный ему за собранные деньги школьниками города Мариуполя, истребитель Р–39N «аэрокобра» номер 01. Получив известие о гибели друга, Григорий попросил полкового художника старшего техника по радио Василия Ковальчука написать на левом борту истребителя: «За Ваню Бабака».

18 апреля еще одна трагедия. Из боевого вылета не вернулся Петя Гучек, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. 21 сбитый немецкий самолет был на его счету. Похоронив в чужой польской земле ставшего ему настоящим братом Петра, Григорий написал письмо его маме Ольге Леонтьевне: «Если вы не против — считайте меня своим сыном...» В этом поступке — весь Дольников! На борту его самолета, теперь уже на правом, появилась еще одна надпись: «За Петю Гучка». Такие художества в среде осторожных летчиков не приветствовались. Считалось, что они привлекают внимание немецких асов, которые стремятся в первую очередь сбить «расписной» самолет. На что Дольников отвечал: «А пусть попробуют!»

4 мая 1945 года вместе с летчиками полка он побывал в поверженном Берлине и расписался на колонне ненавистного рейхстага. Через четыре дня громко, с салютом отпраздновал свое 22–летие и весть о капитуляции Германии! А как он радовался, когда узнал добрую весть — жив Ваня Бабак! 24 апреля в районе Ноенберга его освободили из немецкого плена американцы. Как они, по–братски обнявшись, плакали от счастья у его «кобры» с надписью «За Ваню Бабака». И кто тогда мог предсказать, что их следующая встреча у именного самолета состоится почти через 50 лет, а всего 38 суток плена поломают Бабаку всю его жизнь...

9 мая восьмерка «беллочек» во главе с гвардии старшим лейтенантом Дольниковым после вылета в район Праги в 21 час 33 минуты совершила посадку на бетонку аэродрома «Гроссенхайн». Так закончилась для Григория война, но преследовать она его будет еще очень долго.

Мирное небо

Самыми страшными и тяжелыми в своей жизни Григорий Устинович считал, к удивлению многих, семь лет после войны — с 1946 по 1953 год. Мог ли он это предположить тогда, в победном сорок пятом? Нет, конечно. Поначалу все складывалось удачно — получил второй орден Красного Знамени, окончил двухмесячные курсы усовершенствования командного состава в Липецкой высшей офицерской летно–тактической школе, женился, родилась дочь Татьяна. Но вдруг он начал чувствовать, что тучи над такими, как он, побывавшими в плену, начали сгущаться. Один за другим они начали куда–то исчезать. В декабре 1945 года постучали и в его дверь: срочно, в 24 часа, рассчитаться с полком и убыть к новому месту службы. Многое ему пришлось передумать на пути из Австрии, где базировался полк, на самый север острова Сахалин, в Оху. Больше всего огорчало то, что не пожалели даже заболевшую двухмесячную дочку. Разве можно так с людьми?

Здесь, на Дальнем Востоке, ему предстояло с клеймом неблагонадежного служить на должности командира эскадрильи целых пять лет. Война закончилась, и время личностей прошло, вновь были востребованы безропотные исполнители. Среди самых преданных стране людей, многократно доказавших это на фронте, в очередной раз начался поиск изменников и предателей. В 1946 году арестовали и на семь лет бросили в тюрьму командующего ВВС Красной Армии дважды Героя Советского Союза главного маршала авиации Новикова, еще более трагично сложилась судьба начальника штаба ВВС маршала авиации Худякова — его расстреляли. Что уж тут говорить о каком–то Дольникове?

Пять лет, с 1945 по 1950 год, его каждый месяц вызывали «куда следует» и упорно «шили дело». Допросы длились по двое, трое суток. Били, травили овчаркой: «Кем завербован? Кто с тобой работал в абвере? Кого из агентов знаешь? С кем поддерживаешь связь?» Один из следователей–особистов опустился до того, что стал угрожать: «Сообщу всем родственникам: Дольников — агент абвера, предатель!»

Это о таких смершевцах ходил на фронте горький стишок: «Приволокли Героя в особенный отдел: что же ты, зараза, в самолете не сгорел?» Рука Григория не раз тянулась к пистолету: хотелось покончить со всем этим кошмаром раз и навсегда. От самоубийства спасала мысль о семье, о любимой жене Валентине, доченьке Танюшке. Что будет с ними? И он продолжал терпеть издевательства и продолжал летать. Все на той же «аэрокобре» — надежнее в полетах над морем самолета не было. Затем на Ла–11. На этом истребителе он едва не погиб. Во время взлета обрезало мотор. Надо садиться на вынужденную, но впереди сопки, море... Рискуя свалиться на крыло, он совершил невозможное — развернулся на предельно малой высоте и сел на полосу, с которой взлетел. Посмотреть на героя приехал легендарный земляк Григория — сам полковник Пстыго, будущий его командарм.

Вскоре до Дольникова дошла грустная весть: сломали Ваню Бабака, все же заставили написать рапорт на увольнение. Проверку в печально знаменитом фильтрационном лагере в Алкино он прошел, но допросы и издевательства не прекратились. Закончившего еще до войны педагогический институт перспективного офицера, летчика, имевшего на счету 40 сбитых самолетов, вышвырнули на улицу, как собаку. Не смог помочь и Покрышкин, который уже сам был в опале.

Что же делать? Вырваться с Сахалина и хоть на какое–то время уйти от закусивших удила «сыщиков» можно было только одним способом: поступить на учебу в академию. Но как? Писать рапорт по команде — бесполезно, те же «делопроизводители» его не пропустят. Благодаря им его и по службе не продвигают, и в звании не повышают, а тут — в академию... Помог случай. Перегоняя самолеты с Сахалина в Хабаровск, он узнал от товарища, что здесь работает выездная приемная комиссия Военно–воздушной академии. Обратился лично, рассказал все как на духу. Председатель комиссии оказался человеком не из робкого десятка, настоящим генералом–фронтовиком, и на свой страх и риск решил принять Дольникова. В Москву он мчался как на крыльях, но следом ехало и «дело»...

Учился в академии Дольников с удовольствием, учеба спорилась. Но каждый день он ожидал очередного «приглашения» на допрос. В 1953 году после смерти Сталина его вызвали на Лубянку. Удивило, что хозяин кабинета — полковник — встал и впервые предложил ему сесть. Показал пухлые тома его «дела», которые он собирался сжечь, извинился за необоснованные преследования и попросил все забыть. Забыть семь лет страха и унижений, безжалостно вычеркнутых из жизни постоянным ожиданием незаслуженной расправы?

В 1955 году, после успешного окончания академии, его назначили командиром истребительного авиаполка. Потом он командовал дивизией, затем корпусом. Звание полковник тоже получил досрочно. В 39 лет стал генерал–майором. Освоил реактивные истребители МиГ–15, МиГ–17, МиГ–19, МиГ–21. Командующий 24–й воздушной армией Группы советских войск в Германии генерал–лейтенант авиации Иван Пстыго не случайно выдвинул Дольникова на ответственную должность командира 72–го истребительного авиакорпуса в Виттенберге. Корпус контролировал все воздушное пространство юга ГДР, где на границе с ФРГ было тогда очень неспокойно — в небе нередко шли настоящие воздушные бои с нарушавшими границу самолетами НАТО. Решительность Дольникова, его умение действовать смело и активно, без проволочек и многочасовых согласований, пришлись здесь как нельзя кстати.

Июль 1964 года Григорий Устинович всегда вспоминал с особой теплотой. Его не забыли и пригласили в Минск на торжества, посвященные 20–летию освобождения Белоруссии от фашистов. На аллее Дружбы, которая простирается вдоль улицы Янки Купалы, рядом с деревьями, посаженными маршалами Рокоссовским, Тимошенко, Баграмяном, Руденко, сегодня зеленеет и каштан генерал–майора авиации Дольникова.

В январе 1965 года было учреждено самое уважаемое в авиации звание — «Заслуженный военный летчик СССР». 21 августа летчик 1–го класса генерал–майор Дольников первым из белорусов удостоился этого звания, получил специальную Грамоту Президиума Верховного Совета СССР и нагрудный знак за № 6.

Дальнейшая его служба сложилась исключительно удачно. Пять лет он был первым заместителем командующего 5–й воздушной армией в Одессе, шесть лет возглавлял 34–ю воздушную армию Закавказского военного округа в Тбилиси, где пользовался огромным уважением руководителя Грузии Эдуарда Шеварднадзе и избирался кандидатом в члены ЦК компартии и депутатом Верховного Совета этой республики, был удостоен ордена «За службу Родине» III степени. С 1977 по 1981 год генерал–лейтенант Дольников — заместитель начальника Военно–воздушной академии им. Гагарина по учебной и научной работе. Заканчивал службу на высокой должности заместителя главнокомандующего ВВС по вузам — начальника вузов ВВС. В июле 1987 года кандидат исторических наук, Герой Советского Союза генерал–полковник авиации Григорий Устинович Дольников ушел в отставку... Ушел на высокой ноте, сформировав в 1986 году тринадцатое (!) высшее военное училище летчиков — Уфимское вертолетное. Кроме них, в его епархии были тогда две академии, два высших авиационных училища штурманов, восемь высших инженерных, одно военно–политическое... Развал и разруха наступят уже после него, и сегодня об этих учебных заведениях остались одни воспоминания.

В далекой Африке

Эти страницы в биографии Дольникова долгие годы были под грифом «Секретно». Не все до конца рассекречено и сегодня.

В начале 1970 года в ответ на просьбы руководства Египта для защиты воздушного пространства этой страны от израильской авиации Министерство обороны СССР приступило к проведению совершенно секретной операции «Кавказ». Началась тайная переброска в эту страну советских частей ВВС и ПВО. Руководить истребительной авиацией было поручено первому заместителю командующего 5–й воздушной армией генерал–майору Дольникову, который через генерала Хосни Мубарака организовал взаимодействие с египетскими ВВС. Два истребительных полка, имевших в своем составе 70 истребителей МиГ–21 и 102 летчика, приступили к боевому дежурству в апреле 1970 года. В апреле 1971 года генерал Дольников вернулся из Египта на родину. Судя по тому, что он получил повышение по службе — стал командующим 34–й воздушной армией и награжден высшей наградой СССР — орденом Ленина, поставленные перед ним задачи он выполнил успешно.

В 1977 году боевой опыт генерала Дольникова был вновь востребован. На Африканском Роге разразилась война между Сомали и Эфиопией. Сомалийцы, вчерашние союзники и друзья СССР, вторглись в эфиопскую провинцию Харэрге, позарившись на обширную территорию... пустыни Огаден. Советский Союз решил поддержать ставшую жертвой агрессии Эфиопию.

В ноябре 1977 года в Аддис–Абебу прибыла оперативная группа во главе с первым заместителем главкома сухопутных войск генералом Василием Петровым. Командовать действиями авиации и быть главным советником командующего ВВС Эфиопии полковника Фанты Беляйте доверили генерал–лейтенанту Дольникову. В рамках операции «Барракуда» советские военно–транспортные самолеты Ан–12, Ан–22, Ил–76 приступили к перевозке оружия и боевой техники. Куба направила в Эфиопию своих солдат и офицеров. На вооружение ВВС поступили 48 истребителей МиГ–21 бис, 2 МиГ–21Р, 10 вертолетов Ми–6, 18 Ми–8 и впервые шесть «дебютантов» — летающие боевые машины пехоты Ми–24. Кроме них, к бою с сомалийцами готовились истребители МиГ–17Ф и F–5. Большинство летчиков были кубинцами, на F–5 летали эфиопы и израильтяне. Аэродромно–техническое обеспечение возложили на советских специалистов.

Основным аэродромом эфиопских ВВС стал Дыре–Дауа, где и разместился командный пункт генерала Дольникова. После тщательной воздушной (летали кубинцы на МиГ–21Р) и космической (использовался спутник–шпион «Космос») разведки Дольников лично разработал операцию, имевшую цель уничтожить сомалийскую авиацию на ее аэродромах. 8 января 1978 года эфиопская авиация нанесла первый ощутимый удар по врагу.

24 января, отразив очередную атаку сомалийцев, эфиопская армия перешла в решительное контрнаступление. В начале февраля агрессор, понесший огромные потери, начал отступать. В небе полностью господствовала авиация Эфиопии, которую Дольников применял умело и решительно. Чего стоит только один десант, неожиданно высаженный с вертолетов Ми–6 и Ми–8 в тылу у сомалийцев. Или удар из засады винтокрылых штурмовиков Ми–24.

21 февраля на командный пункт ВВС, где вместе с эфиопскими офицерами Дольников работал над картой боевых действий, прибыл генерал армии Петров и, прервав на полуслове пытавшегося доложить ему Григория Устиновича, торжественно произнес: «Указом Президиума Верховного Совета СССР за личное мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко–фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, высокие результаты в боевой подготовке войск, освоении сложной боевой техники генерал–лейтенанту Дольникову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Комок подкатил к горлу: высокая награда через 33 года, но все же нашла его. И где — на войне, в далекой Эфиопии.

А вот интересно, что чувствовали люди с «горячим сердцем и чистыми руками», когда видели на страницах газет и по телевизору «агента абвера» Героя Советского Союза генерал–полковника Дольникова, над которым они в свое время вволю поиздевались? Среди летчиков ходила такая легенда, что однажды Дольников случайно встретил одного из них. Выхватил из кобуры пистолет (а были времена, когда офицерам доверяли и разрешали носить боевое оружие при себе) — и за ним. Тот — наутек! Дольников видит: не догнать, прыткий «чекист» оказался. Вскинул он тогда ТТ и выстрелил. Пуля попала беглецу–рекордсмену аккурат в мягкое место. Жаловаться на Григория «подстреленыш» не стал, видимо, все–таки чувствовал свою вину, а может, просто от радости, что остался жив. Не знаю, может быть, это и байка, но хочется, чтобы все так и было.

13 марта эфиопские войска вышли к границе Сомали, а еще через три дня вся территория Огадена, оккупированная сомалийцами, была освобождена. Авиация незадачливого агрессора потеряла в боях 23 самолета. В начале мая Дольников вернулся со своей третьей, последней для него войны, вернулся с победой.

Память сердца

Невзирая на должности, звания, награды, всю свою жизнь Григорий Устинович оставался все тем же летчиком–истребителем «Горачим» из 100–го гвардейского полка 9–й гвардейской дивизии. Всегда и везде он старался сделать все, чтобы жила память о его друзьях–однополчанах и их боевых делах. Будучи заместителем командующего воздушной армией в Одессе, он часто навещал аэродром «Мартыновка» под Вознесенском, где базировался 642–й гвардейский авиаполк. В соседнем селе располагался лагерь, из которого в 1944 году ему удалось бежать от немцев. Во время одного из выступлений перед местными жителями состоялась неожиданная и тронувшая его до слез встреча с той самой девушкой — Надеждой Артеменко, которая привела его к партизанам. Нередко видели генерала и в соседнем Ястребиново, где жил спрятавший его от немцев Степан Чернобай.

В Грузии, в гарнизоне Вазиани, Дольников лично занимался аллеей летчиков–героев, где были установлены бюсты Покрышкина, Бабака, Гучка, братьев Глинка... В Батайске открыл стелу, посвященную летчикам–героям. На здании аэропорта в Беслане не без его участия появилась мемориальная доска в честь его родного 45–го (100–го гвардейского) истребительного полка, а на аэродроме «Кшива» в Польше — памятник–обелиск 9–й гвардейской дивизии Александра Покрышкина. Для родных Горок он «выбил» самолет Ил–12Д, который в память о летчиках установили в городском парке. Где он сейчас? Увы, не сберегли...

В 1967 году в Москве состоялась первая встреча ветеранов 9–й гвардейской дивизии. С тех пор Григорий Устинович — самый активный участник и организатор этих мероприятий. И не ради праздных посиделок. Его неравнодушное, отзывчивое сердце переполняла неутолимая жажда творить добро. Защитить обиженного, добиться жилья для мыкающегося по углам, помочь с лечением, вернуть заслуженную, но не врученную боевую награду — в этом Дольникову не было равных.

В его многолетних сражениях с бюрократами было немало побед: в 1991 году наконец–то присвоили звание Героя Советского Союза командиру полка Владимиру Боброву, сбившему 34 немецких самолета (увы — посмертно, он умер в 1970 году), в 1996–м, за два года до своей кончины, стал Героем России штурман 100–го гвардейского полка Михаил Петров...

До конца своей жизни Григорий Устинович остался верен искренней, трогательной, по–настоящему братской дружбе с Героем Советского Союза Иваном Бабаком, ставшим известным на Украине учителем, удостоенным за работу с детьми медали «За трудовую доблесть» и знака «Отличник народного образования». В сентябре 1993 года в Москве на первом московском авиасалоне «МАКС–93» в Жуковском состоялась их последняя встреча со знаменитой именной «аэрокоброй», на которой летал Бабак и заканчивал войну Дольников. Как известно, ни одной воевавшей в составе советских ВВС «аэрокобры» не сохранилось. Группа энтузиастов–конструкторов решила сделать копию этого самолета. За образец взяли Р–39N с заводским номером 28033 и бортовым 01 — тот самый, на котором Григорий Устинович в победном 1945–м начертал: «За Петю Гучка» и «За Ваню Бабака».

Самолет вызвал на выставке огромный интерес, особенно у детей. Одного только не могли понять облепившие «аэрокобру» вездесущие ребятишки: почему плачут у их самолета эти двое крепко обнявшихся пожилых мужчин с Золотыми Звездами на пиджаках...

И где сейчас эта легендарная «кобра»? Ни слуху о ней ни духу. Вот бы отыскать ее — и к нам в Минск в музей!

Как настоящий советский человек и истинный патриот Григорий Устинович очень тяжело переживал гибель СССР. Это сказалось на его здоровье, но напоказ свои болячки он никогда не выставлял. Известный в свое время чемпион Военно–воздушной академии по штанге в полусреднем весе Григорий Устинович Дольников продолжал в меру сил держать твердый шаг в ветеранском строю. 28 апреля 1995 года одним из первых он был награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Этот орден на тот момент — высшая награда России. А через несколько дней на параде в честь 50–летия Победы он, вытянувшись в струнку, в последний раз прошел в колонне ветеранов по Красной площади. 23 марта 1996 года человек–легенда ушел от нас навсегда.

Мало что напоминает о Григории Устиновиче на его родине — в Беларуси. В его честь не названы улицы, не установлены памятники, не открыты мемориальные доски. Очень огорчился, когда узнал, что в солидной энциклопедии «Города и деревни Беларуси», изданной в 2008 году, как написано — «на основе новейших архивных источников», в разделе, посвященном Горецкому району Могилевской области, Дольникова не оказалось. Здесь есть и фотографии, и упоминания о заслуженных уроженцах горецкой земли — маршале Якубовском, генералах Люхтикове, Глушенкове, Кузнецове, Кидалинском. Теряюсь в догадках, чем же не угодил издателям прославивший местную Сахаровку на весь мир Герой Советского Союза генерал–полковник авиации Дольников?

Есть у белорусских железнодорожников хорошая традиция — присваивать локомотивам имена заслуженных людей. Как было бы здорово, если бы они вспомнили своего знаменитого коллегу, начинавшего трудовую биографию слесарем–ремонтником пассажирских вагонов, и назвали, к примеру, электровоз именем «Григорий Дольников»! Вот это была бы настоящая живая память о нашем легендарном земляке.

Советская Белоруссия №85 (24222). Пятница, 10 мая 2013 года.

Автор публикации: Николай КАЧУК