Как подростки попадают в закрытые спецучилища и зачем оттуда бегут

В Беларуси четыре спецучилища закрытого типа для трудных подростков. Ежегодно туда направляют менее 1% несовершеннолетних, состоящих на учете в инспекциях.

Это не тюрьма, хотя здесь условия содержания более строгие, чем, например, в школах-интернатах. И это не совсем обычная школа: под присмотром специалистов здесь учатся дети, которые совершили уголовно наказуемое преступление. Несмотря на то, что общество старается вразумить таких детей, некоторые от наставников убегают: только в этом году стало известно о пяти случаях побегов из данных учреждений. Мы проследили путь трудных подростков в спецшколу за высоким забором и с помощью экспертов оценили гуманность работы с ними.

В 12 лет Егор (имя изменено по просьбе героя. – TUT.BY) вместе с друзьями обворовал квартиру. В тринадцать вынес ценные вещи еще из одной квартиры. Родители парня разводились, отец пил. Мальчик жил то с папой, то с мамой, то с мачехой, то с бабушкой. Сейчас он думает, что это и могло стать причиной того, что он связался с "плохой компанией".

В 13 лет по решению суда Егора на два года отправили в Могилевское государственное специальное профессионально-техническое училище закрытого типа № 2 деревообработки. "Помню, как я прибыл 28 декабря. Сел, смотрю в окно, идет снег — и тоска. У всех сейчас Новый год, все друзья там, а я тут, как уголовник".

В первой половине дня в училище, по словам Егора, обучали профессии столяра-станочника, во второй половине – были школьные занятия. По вечерам несколько раз в неделю ребята занимались спортом, смотрели фильмы, один вечер отводился на личное время. Находилось в училище около 200 подростков, их поделили на группы примерно по 20 человек, каждую группу курировало по два воспитателя.

По выходным парням, которые "адекватно себя вели", разрешали выходить в город. Условия, в которых содержались подростки, Егор оценивает, как хорошие. "Относятся там к людям хорошо. Никого не избивают". Тогда почему оттуда подростки бегут? У Егора своя теория: летом школьников, которые не нарушают дисциплину, идут на исправление, отпускают домой. При этом учитывают, готовы ли родители забрать детей на каникулы и насколько благополучная дома обстановка. Тем, кого на лето не отпустили, становится обидно. "Это ж малолетки, что у них в голове может быть? Это у взрослого человека хоть как-то мысли связываются в таких местах, а у них: обиделся сам на себя, на мир, собрался и сбежал". Причинами побега, говорит он, может стать тоска по родне, девушке или парень просто решил погулять по городу.

Егор учился в спецучреждении больше десяти лет назад. В его время подростки тоже убегали. Как-то двое сделали подкоп под сеткой, которая разделяла училище и промзону, пролезли и ушли. Еще один раз подростки не пришли после прогулки по городу. "Решили на сеновале переночевать, видимо, потом проголодались, одумались и вернулись".

 

В Беларуси три спецучреждения закрытого типа для несовершеннолетних мальчиков — Могилевская государственная специальная школа, Могилевское государственное специальное профессионально-техническое училище № 2 деревообработки и лечебно-воспитательное Кривичское государственное специальное профессионально-техническое училище № 3.

Девочек отправляют в Петриковское государственное специальное профессионально-техническое училище № 1 легкой промышленности.

По данным МВД, в прошлом году в такие учреждения направили 164 человека, за девять месяцев этого года — 160 подростков Эти данные представлены без учета того, сколько человек там находились и сколько оттуда выходило. А подходы к статистике могут быть разными. Согласно же данным базы TransMONEE, в конце 2007 года в белорусских спецучреждениях закрытого типа находилось 306 подростков, в конце 2008 года — 273, в конце 2009-го — 254, в конце 2010-го — 238, в конце 2011-го — 186, в конце 2012-го — 165.

Чаще всего несовершеннолетние попадают в такие учреждения за незначительные кражи. Большинство из них уже привлекали к административной ответственности за употребление в общественных местах алкоголя, наркотических средств и мелкое хулиганство. Как правило, трудные подростки живут в неблагополучных семьях.
 

В спецучреждения закрытого типа отправляют только тех подростков, которые совершили преступление, не представляющее большой опасности для общества или впервые совершили менее тяжкое преступление (статья 117 Уголовного кодекса). За тяжкие и особо тяжкие преступления несовершеннолетние отбывают наказания в воспитательных колониях. Судимость подростка после выхода из спецучреждения погашается по истечении срока пребывания независимо от категории преступления. По сути такие трудные подростки не являются преступниками.

В спецучреждения попадают подростки до 18 лет на срок до двух лет. Продлить срок пребывания можно по заявлению родителей. Иногда это делают, чтобы воспитанник мог полностью освоить в училище профессию.

 

Посетить хотя бы одно из спецучреждений закрытого типа TUT.BY пока не удалось. В двух из них отказались общаться без разрешения Министерства образования, которому эти учреждения подчиняются. До директора Могилевской государственной специальной школы закрытого типа мы не дозвонились. В Могилевском государственном специальном профессионально-техническом училище закрытого типа № 2 деревообработки, откуда в этом году трижды убегали подростки, заметили, что пока идет проверка в связи с побегами, от бесед с журналистами они воздержатся.

В Министерстве образования не смогли дать оперативный комментарий по ситуации.

Однако в сентябре заместитель директора по режиму Могилевского СПТУ № 2 Валерий Боровиков, комментируя побег 34 воспитанников, упоминал о том, что в учреждении нет "специально обученной охраны", а подростки "в считанные секунды перемахнули через забор, ворота и бросились врассыпную":

— Вы поймите, это же толпа неуправляемых подростков, физически сильных и здоровых, с адреналином в крови, которым чужды правила и рамки. У нас нет специально обученной охраны со спецсредствами, а учащихся у нас — 116 человек, — сказал он тогда.

17 октября в Могилеве прошло совещание по поводу сложившейся ситуации с побегами из закрытых спецучилищ.

Алексей Ананенко с воспитанниками спецучреждений сталкивается 20 лет. В 1994 году он писал диссертацию о трудных подростках и какое-то время жил в одном из спецучилищ: общался с детьми, проводил занятия и исследования. Сегодня он является заместителем председателя благотворительного общественного объединения "Мир без границ", которое сотрудничает со спецучреждениями: проводит там тренинги и культурные мероприятия.

По его словам, подобные закрытые учреждения есть во всем мире. Например, в Швеции их около 40. Ежегодно там содержится от 1,5 до 2 тысяч детей. Если в Беларуси дети находятся в спецучреждении до двух лет, то в Швеции – шесть-семь месяцев. После этого подростка могут отправить не домой, а в приемную семью или социальное общежитие, где он будет жить под присмотром соцпедагога. Это возможно, если дома у ребенка неблагополучная обстановка или невозможно избежать общения с плохой компанией.

По мнению Ананенко, у нас слишком сильно опекают таких трудных подростков по сравнению с тем, как это происходит в Западной Европе:

— В Германии и Швеции трудного подростка не уговаривают. Его вызвали и поставили перед фактом: "У тебя есть проблема. Если ты будешь так жить, то попадешь в тюрьму. Если ты этого не хочешь, мы будем тебе помогать. Но для этого ты должен посещать психолога несколько раз в неделю на протяжении трех месяцев или полугода и работать со своими проблемами.

Собеседник не считает такую модель работы с подростком идеальной, так как нет гарантий, что ребенок тут же станет следовать рекомендациям специалиста. Но в ней есть плюс – на ребенка возлагают ответственность за поступки на ранних стадиях.

 

При этом в Швеции в одном учреждении могут одновременно находится самое большее 50 человек, а сотрудников-педагогов будет больше, чем воспитанников. У нас ситуация противоположная. По словам Александра Каранкевича, координатора программной деятельности по защите прав детей ЮНИСЕФ в Беларуси, были годы, когда в наших спецучреждениях находилось до 150 воспитанников в одном учреждении.
 
Еще один момент, который требует, по мнению Валентина Такуна, бывшего воспитателя Могилевского спецучилища закрытого типа №2, проработки – зарплаты педагогов. Например, он работал в учреждении более 20 лет, но был вынужден уйти из-за маленькой зарплаты и открыть магазин стройматериалов. Если лет восемь назад в спецучилище, по его словам, зарабатывали около 700-800 долларов, то сегодня 300-400 долларов.

В МВД подчеркивают, что роль спецучреждений образования закрытого типа заключается в том, чтобы подросток впоследствии не стал преступником. По данным правоохранителей, после выхода из спецучреждений бывшие школьники "нечасто возвращаются к криминалу". Например, в этом году в совершении преступлений участвовали 12 бывших воспитанников таких учреждений.

Вышедшие из спецучреждений закрытого типа могут не только пойти по преступному пути, но и, что встречается чаще, совершить административное правонарушение. Например, Ананенко озвучивает статистику, которую, по его словам, два года назад приводила Генпрокуратура: 56% учащихся спецучреждений на протяжении 5 лет после выпуска не были причастны ни к какому криминалу.

По словам майора милиции Вячеслава Сайкова, старшего участкового инспектора по делам несовершеннолетних УВД администрации Советского района Минска, после того, как подросток выходит из спецучреждения, его ставят на учет в инспекции, проводят беседы, помогают найти занятие по интересам и работу. Но захочет ли он воспользоваться помощью и не вернуться к прежней жизни, зависит от самого подростка. Инспектору хотелось бы, чтобы труды специалистов, не были безрезультатными. За 20 лет работы в этой сфере Сайкову редко приходилось отправлять подростков в спецучреждения.

В 90-х годах на учете в ИДН, приводит он пример из своей практики, с 10 лет стоял мальчик. Тяга к карманным кражам у него проявилась с восьми лет. К 11 годам "послужной список" составлял столько краж, что даже на пальцах двух рук не сосчитаешь. Подросток жил с ранее судимой мамой, которая вела асоциальный образ жизни. Мальчика направили в спецучреждение, через два года он оказался в интернате, так как маму лишили родительских прав. С тех пор прошло лет десять. Когда парень был уже совершеннолетним, его задержали за грабеж.

Алексей Ананенко считает, что в Беларуси больше думают о том, что происходит с ребенком после такого учреждения. В Швеции, например, к этому относятся проще, у них треть подростков после выхода из спецучреждения в них возвращаются:

— Они считают, что они помогли и их помощь была адекватной. А взял ее подросток или нет – его личные проблемы.

Егор, который подростком с друзьями обворовал две квартиры и потом попал в спецучилище, эту помощь специалистов принять смог. В 2004 году он вышел, поступил в архитектурный колледж, там доучился. После спецучилища парню сложнее всего было перестать использовать в речи блатной жаргон. Говорит, что заново учил русский язык. Сегодня он женат, работает в сфере строительства и никому о своем прошлом старается не рассказывать. Его товарищ, говорит он, тоже бывший воспитанник училища, уже в тюрьме. "Половина подростков в спецучреждении не говорят, что после него найдут жену, устроятся на работу. Особенно с такими зарплатами, как в Беларуси сейчас. Большинство из них прекрасно понимает, что будет воровать, вернется к наркотикам. Они дети улицы, им не страшно туда вернуться. Они могут полжизни на нарах просидеть". 

В чем секрет Егора? После спецучреждения он не вернулся в родной город, чтобы не пересекаться с "плохой компанией". Это первое. Второе – возможные ограничения свободы его пугают.