"Табачный бунт", депутатские "войны", кандидат Лукашенко. Бывший мэр Гомеля Светлана Гольдаде в проекте TUT.BY "Вспоминая 90-е"

Источник материала:

TUT.BY продолжает проект "Вспоминая 90-е", участники которого - рабочие, врачи, учителя, продавцы, служащие, милиционеры, бизнесмены – делятся воспоминаниями о времени, когда вокруг менялось все.




Светлана Константиновна Гольдаде в 1991-м – 1994-м годах занимала должность председателя Гомельского городского Совета депутатов и одновременно была председателем городского исполнительного комитета. Публикуем ее рассказ от первого лица, с небольшими пояснительными ремарками.

"Политика партии просто достала"

– Прежде всего нужно сказать о настроениях в обществе, которые сложились к началу 90-х по всему Советскому Союзу. В период гласности началась массированная кампания против КПСС, потому что "политика партии" на самом деле достала всех. Без решения парткома было невозможно ни-че-го. К примеру, чтобы выехать за границу, даже в социалистическую Болгарию, – характеристику должен утвердить партком. И если тебя сочли неблагонадежным – махни рукой…

Внутренний протест, который испытывали многие люди, сыграл значительную роль в эпохе 90-х. В коридоры власти я попала если не случайно, то уж точно "внепланово" – пожалуй, только в то время это и могло случиться. До 1990-го года работала в СКБ завода РТО (впоследствии НПО "Ратон". – TUT.BY), руководила отделом, который занимался вопросами экономии ресурсов на предприятиях Министерства радиопромышленности СССР. Нормирование материалов, снижение затрат – хотя важность данного направления понимали не все. Логика некоторых руководителей просто поражала: "Зачем экономить, когда все есть?". Да что говорить, если на РТО даже пеналы для ключей делали из титана. Не знаю, кому пришла в голову эта гениальная идея…

В 90-м году коллеги выдвинули мою кандидатуру в депутаты городского Совета. Мотивировали примерно так: "Ей всегда больше всех нужно". Прошла со второго тура, а уже став депутатом, была избрана заместителем председателя горсовета. На выборах тогда все-таки объективно подсчитывали голоса, я сама видела, как это происходит, поскольку входила в группу Юрия Воронежцева, который баллотировался в Верховный Совет СССР. А во время предвыборной кампании не было ненависти, черного пиара и подстав между соперниками.

На волне перестройки наблюдалось некоторое оживление общества. Все вдруг стали интересоваться политикой, стали модными неформальные тусовки, как их тогда называли – дискуссионные клубы. В политехническом институте (ныне ГГТУ им. Сухого. - TUT.BY) даже располагался клуб избирателей, члены которого также попали в горсовет.

"Табачный бунт": без шума и ОМОНа

– В 1990-м, выражая протест, гомельчане могли даже выходить на улицы и останавливать движение транспорта. Помню, когда из продажи исчезли сигареты – люди перекрыли Советскую. Мы потом еще называли это "табачным бунтом". Конечно, там были не одни курильщики – поводов для недовольства хватало: задержки зарплат, пенсий. Были и провокаторы, которым просто выгодно скомпрометировать власть.

Прихожу в горсовет, все растеряны, не знают, что делать. Звоню в УВД: "Так, мужики в этом городе есть? Начальнику не сообщили, что Советская перекрыта?" Правда, все решилось мирно – вместе с депутатами пошли и стали разговаривать с людьми. Несколько часов – и народ, пообщавшись с нами, выпустив пар, разошелся. Точно так действовали и в дальнейшем. Перекрытый проспект Ленина я однажды в присутствии сотрудников ГАИ "открывала" 4 часа. Но все проходило без задержаний, драк и дубинок ОМОНа, которого тогда еще в Гомеле и не было.

Конечно, проблемы, которые переживал бывший СССР, не обошли нас стороной. Не помню совершенно пустых полок, какие были, например, в Санкт-Петербурге, но дефицит в магазинах ощущался. Госторговля оказалась неготовой работать в изменившихся условиях. Тогда мы пригласили первых коммерсантов, объяснили ситуацию, попросили помочь. Также договорились с банком, который начал выдавать предпринимателям кредиты под гарантии горсовета. То есть, городские власти как бы выступали поручителями у ИП. Знаю, сегодня это звучит как фантастика.




На тот период в Гомеле пришелся расцвет коммерческих ларьков, которые росли, как грибы после дождя. В течение 1992 года все товары были в наличии. Покупательские визитки, купоны, действовавшие недолгое время, у многих остались неизрасходованными. Отчасти сам ажиотаж имел искусственные корни. Народ налетал и хватал все, что видел – что нужно и не нужно. Вот этой бессмысленности я никогда не понимала.

Не секрет, были и те, кто на этом наживался. Как-то накануне Нового года я собрала руководство милиции и попросила, чтобы каждый грузовик, выезжающий с мясокомбината, сопровождали. После этого провела совещание с работниками торговли. Для чего? Потому что машины уходили прямиком в сторону Брянска. Схема проста: торг заказал колбасу, ее сразу увозят в Россию и продают. Затем в кассу кладут белорусские деньги, а навар делят. По бумагам товар реализован через магазин, но на самом деле покупатель его и в глаза не видел.

Практически уверена, что подобное происходило и во время девальвации в 2011-м году.

"Ее остановить надо! Иначе всех уберет!"

– В августе 1991-го я была в отпуске – вместе с сыном отдыхали в санатории под Юрмалой. Утром 19-го просыпаюсь, радио включать не стала, собралась, пошла в бассейн. А люди вокруг обсуждают что-то… Про какой-то переворот, про то, что Горбачева арестовали, про какие-то танки в Москве – слушаю и не могу понять, что случилось. 

Вернулась в номер, включила радио. И сразу решила позвонить в Гомель, узнать, что там происходит. Но ни один телефон-автомат не работал. Пошла в кабинет начмеда, позвонила члену президиума Виктору Ходякову, который в горсовете вместо меня остался. Дала указание взять все под контроль – чтоб не было перебоев с водоснабжением, обеспечением продуктами. То есть – предотвратить провокации, которые могли вызвать массовое недовольство.

До Риги добирались на такси, подъезжаем, а дорога бетонными блоками перегорожена – блок-пост. Рядом бронетранспортер, из которого торчит как одуванчик голова изнывающего от жары солдатика. И вот почему-то как кинокадр в память врезался, смотрю на него и на своего сына, такого же возраста – выглядят одинаково, дети совсем. Только мой здесь, рядом с мамой в такси, а этот уже в БТР. И что будет с ними, с ребятами нашими, на фоне всех этих событий, никому не известно…

В кассах пусто – билеты взяли сразу. Военный с нами в купе ехал, все ругался: "Второй день в отпуске, только к своим добрался, а тут отзывают по тревоге". В Гомеле была утром 20-го, а уже в двенадцать собрали заседание президиума горсовета, на котором присутствовали председатели депутатских групп, как их сейчас называют – фракций. Это был практически уникальный случай, без долгих прений приняли решение – не подчиняться ГКЧП. Отмечу, Гомель стал первым городом БССР, который отказался признавать легитимность путчистов.

В этот же день меня вызвали в облисполком, на заседание президиума областного Совета депутатов и устроили разнос. Мол, я ничего не понимаю, много себе позволяю, и вообще мною займется прокуратура. Через много лет узнала, что есть аудиозапись с того заседания. Когда я его покинула, кто-то сказал: "Да ее же остановить надо! Иначе она всех уберет!" Ну и далее – поток мата в мой адрес… Не знаю, так ли было на самом деле – желания послушать эту самую запись не возникло.




Вечером пришел депутат Верховного Совета Игорь Пырх и говорит: "Дома не ночуй". Но я осталась – идти особо было некуда. Разве что к сестре, но какой смысл? В случае чего – и к ней сразу нагрянут. Сижу, жду. Около двух часов ночи слышу: вставили ключ аккуратно, открывают. Еще подумала: "Ну ничего себе, ребята, у вас сервис – даже ключи от моей квартиры есть!" Но это не за мной пришли, а сын явился. Устроила ему нагоняй, отправила спать. Вскоре позвонил Воронежцев из Москвы, сказал, что Горбачев возвращается в столицу.

А 21-го уже почти комические эпизоды. Утром в мой кабинет входит депутат горсовета Валерий Ермолаев – и.о. начальника штаба части, которая тогда дислоцировалась в Лещинце (Советский район Гомеля. – TUT.BY). Лицо светится, глаза с хитринкой – военные отказались поддержать ГКЧП.
И тут приносят решение президиума областного Совета об отмене нашего – решения городского Совета. А мне смешно читать, я-то уже знаю реальную ситуацию. В тот же день выступала перед учителями, заверила, что все спокойно, волнения закончились, а учебный год начнется по расписанию. На сцену вышел мужчина, тоже представитель властей, не помню уже кто, и начал: "Да что вы ее слушаете? Да она вам тут наговорит!" Я ответила: "В шесть часов смотрите новости по телевизору и сами все узнаете".

24 августа вышел Указ президента СССР М.Горбачева "Об имуществе Коммунистической партии Советского Союза". В соответствии с ним было необходимо обеспечить сохранность зданий, имущества и материальных ценностей КПСС. Мое обращение в УВД о принятии надлежащих мер дежурный принял без энтузиазма. 25 августа опечатали печатью горсовета здания обкома, горкома, райкомов партии. Их брали под охрану – нашлись даже добровольцы, которые дежурили ночью возле обкома.

Был эпизод: глубокой ночью звонят из принадлежавшей обкому типографии на ул. Лепешинского – там отказались печатать завтрашние центральные газеты. Мол, у нас же все забрали, под охрану нас взяли – не будем работать. Часа 3-4 шли переговоры, но наутро газеты вышли. Такая вот попытка саботажа в легкой форме была.

Ну а в целом эти дни Гомель жил повседневной жизнью, никаких пикетов, митингов, демонстраций.

"О, кворум пришел! Будем голосовать!"

– В сентябре меня выбрали председателем городского Совета. Голосовали то ли 6, то ли 8 раз – мне это так надоело, что выборы уже шли сами по себе, а я сама по себе. Нормативная база того времени предусматривала вариант проведения прямых выборов, при котором голосовали бы жители города. Для этого требовалось постановление Верховного Совета, но там это никому не было нужно. Ведь сегодня Гомель себе мэра выберет, завтра – Могилев, а послезавтра, глядишь, и Минск захочет.

На сессии проще решить все вопросы. Одного депутата можно прижать, со вторым договориться. Были те, кого "купили" земельными участками, кому-то предложили хорошее место. Уже позже один из депутатов извинялся за то, что передавал сведения о происходящем на собраниях нашей демократической фракции в облисполком – там работал его школьный друг.

Что хочу рассказать о самом городском Совете… У нас был имидж определенной демократичности, хотя, конечно, это не совсем то, что лично я хотела бы видеть. В горсовет попало много, с моей точки зрения, случайных товарищей, которые "всплыли" именно на волне всеобщего недовольства коммунистами. Но как люди, шедшие в органы местной власти, они собой ничего не представляли.

Кроме того, были и те, кто не смог устоять перед соблазнами того времени. Вчерашний демократ, получив земельный участок или хорошее рабочее место, вдруг менялся на глазах. Кто-то обижался на меня за то, что не посодействовала в приобретении личного автомобиля. А один уже позже признался в том, что делился о происходящем на собраниях демократической группы со школьным товарищем – зампредом облисполкома, который был явно не на нашей стороне.

Поскольку явного большинства идеологические противники не имели, на счету был каждый голос. Запомнился случай, когда депутат просил снять с него полномочия – он то ли устал от бесконечной демагогии, то ли просто попал в депутаты помимо своей воли, по партийной принадлежности. Но, несмотря на просьбу человека, сессия упорно голосовала против.

Было слишком много полемики вместо конкретных идей и предложений. Причем чаще всего перепалки возникали по идеологическим мотивам – между бывшими коммунистами и новыми демократами. Желание договориться отсутствовало – лишь бы оставить за собой последнее слово. По самым элементарным вопросам могли дискутировать часами. Открытость, которой мы так гордились, сыграла дурную шутку. Все заседания транслировались в прямом эфире, и многие рвались к трибуне чисто для того, чтобы "себя показать" – покричать, запомниться. Как сейчас говорят – пропиариться. Гласность хороша, когда люди заняты реальным делом, решением реальных проблем. Тогда их выступления не превращаются в демагогию и им самим некогда плести интриги, вести какие-то закулисные игры.

Дебаты приходилось заканчивать самой. Объявляешь перерыв, уходишь с составом президиума – ставишь их в круг, как в детском саду, и каждый высказывает свое предложение. Только тогда вырабатываем более или менее согласованную позицию. Там тоже свои тонкости: представитель какой группы и что должен сказать, чтобы дать сигнал своей фракции проголосовать… Но и это не давало гарантий. Те, кто по-прежнему хотел сорвать принятие решения, просто берут и выходят из зала. Одна группа ушла, другая, все – кворума нет.

Бывало, сидят все, дверь только открывается, кто-нибудь входит, а с места кричат: "О, кворум пришел! Голосовать будем!" Дикий хохот в зале, а человек не понимает ничего – его-то до этого не было. Вообще проблема кворума возникала нередко. Приходилось даже печатать в городской газете "Гомельские ведомости" списки депутатов, которые не приходили на сессию. И что самое интересное – найти "прогульщиков" было невозможно.

Недавно, уже после начала событий в Украине, смотрела заседание их Рады и словно вернулась в 90-ый год. Они встают и каждый свое говорит, каждый свое… А вопросы первоочередные, первостепенные – зависают.

Старались, как могли

– И все-таки мы старались быть открытыми для горожан.

Мы создали гомельское радио и учредили городскую газету "Гомельские ведомости", в которых меня "поливали" со страшной силой. Провели социологический опрос об отношении гомельчан к органам местной власти. Ни по одному показателю не набрали больше 50% одобрения, но все же рейтинг горсовета оказался выше, чем у райисполкомов или облисполкома. Как я говорила тогда, "стали лучшими среди худших". Но факт в том, что мы это сделали. Нас действительно волновало, что думают избиратели, что мы делаем неправильно и как исправить ошибки.




Совместно с экологами впервые составили карту загрязнения города. Замечу, наш Гомельский химзавод построен в таком месте, что при существующей розе ветров всю "химию" несет прямо на город. Когда я впервые сказала об этом в облисполкоме, мне не верили и с пеной у рта доказывали, что я ничего не понимаю – такого просто не может быть… А вот недавно слушала выступление по радио одного из руководителей природоохранного ведомства – и он говорил то же самое, теми же словами практически. Еще подумала: "Ну, надо же – всего 20 лет прошло, а вы уже согласились". Кстати, эту карту мы составили, когда разрабатывали Генплан, чтобы знать, куда строиться дальше. Посмотрели и ужаснулись – чего у нас только нет! И свинец, и цинк, и мышьяк, и черт знает что еще. Помню, когда ее принесли – я долго не могла начать заседание исполкома. Никто не слушал: все передавали друг другу карту и смотрели, чем "богаты" микрорайоны, в которых они сами живут.

Пожалуй, самое важное, что нам удалось – привлечь внимание к чернобыльским проблемам. Главным инициатором выступил Гомельский забастовочный комитет. Они организовали поездку группы депутатов в Кремль, добились того, что к нам приехали высшие чины из правительств СССР и БССР и вместе с местными властями приняли решение по ряду проблем ликвидации последствий на ЧАЭС. Конечно, в требованиях забастовщиков были и такие наивные, может быть, смешные пункты, вроде "всем дать холодильники", но вместе с тем поднималось много вопросов по газификации загрязненных районов, полном медицинском обследовании детей, организации оздоровления, санаторно-курортного лечения, контроля за экологической безопасностью продуктов питания.


Вот, например, один из пунктов (читает с машинописной копии документа). "Принять к сведенью заявление председателя Гомельского облисполкома, что облисполкомом в недельный срок будет решен вопрос об отводе в зоне отселения земельного участка для строительства могильника по захоронению мяса". И это в 1990 году – через четыре года после катастрофы! А где, простите, до этого закапывали? Что бы ни говорили, это было начало – первый шаг на пути к систематическому решению проблем Чернобыля, принятия специальных программ и так далее. Можете представить, чтобы сейчас этого добилось общественное объединение с названием забастовочный комитет? Вот-вот… И мне смешно.

Налог "имени Гольдаде"

– Сложнее всего было с проблемами крупных предприятий – таких, как "Гомсельмаш". Я была там, когда трудовой коллектив собрал конференцию, на которой принималось решение о приостановке работы завода. Склады были забиты готовой техникой, которую не хотели покупать, и отсюда – задержки зарплат. Причин такой ситуации было несколько, в том числе нарекания по качеству. Помню, во время первомайской демонстрации еще в советское время идет колонна и вдруг остановилась. Что случилось? Оказывается, прямо напротив трибуны, где находилось местное руководство, заглох комбайн. И пока его не удалось сдвинуть – мы все стояли. Такая вот демонстрация трудовых достижений получилась…

На конференции шла речь о необходимости перепрофилировать производство – выпускать продукцию, которая более востребована, которую легче сбыть населению. Я была солидарна с сельмашевцами в том, что они имеют право таким способом привлечь внимание к своим проблемам. Но как председателя горсовета меня больше всего волновали две вещи – обслуживание детских домов и жилого фонда, находившегося на балансе "Гомсельмаша". Тогда горсовет принял решение, и предприятию на эти цели дали деньги в долг.

Вообще проблема существовала по всему городу. Был период, когда решением горсовета с предприятий взимали средства на содержание детских садов. Позже один банкир сказал мне, что этот сбор прозвали "налогом имени Гольдаде". Правда, вскоре ситуация улучшилась и его отменили…

Хорошо помню заседание горисполкома, на которое мы пригласили представителей Совмина республики, чтобы обсудить ситуацию на промышленных предприятиях республиканской собственности. Многим из них требовалась реанимация. Но заниматься этим должны только органы государственного управления, а не местного самоуправления. Поскольку сферы компетенции строго определены и закреплены. Это и ответственность, и результат.

Разговор выдался непростым, но нас поддержали и сами директора предприятий. Ибо проблемы можно было решить только, как теперь часто говорят, при наличии политической воли: определив пути развития, проведя экономические реформы, обеспеченные соответствующей законодательной базой.

Гуляли всю ночь до утра...

– Одно из ярких воспоминаний – 850-летний юбилей Гомеля, отмечавшийся в 1992 году. Время тяжелое, денег нет – ни область, ни республика не выделили ни копейки. Предполагаю, из-за имиджа горсовета. От многого пришлось отказываться. Например, от установки памятного знака. Меня еще спрашивали: "Как же так, а что после праздника останется?" А я как-то и не задумывалась, что останется – хотелось просто дать возможность горожанам почувствовать себя гомельчанами, общиной. Особенно хотелось отблагодарить тех, кто освобождал Гомель во время войны и отстраивал после нее. 

И вот, утверждаем план мероприятий. Споры до хрипоты, 4 часа разговор ни о чем. Депутаты и то "зарубают", и это – мол, не до жиру. Хоть ты вообще ничего не проводи – ложись да помирай. На бедного председателя оргкомитета такие нападки были – будто он во всем виноват. Боялась, что сейчас человека до инфаркта доведут – только этого не хватало! В итоге приняли решение с одним пунктом – поручить горисполкому доработать план.

Подготовка – отдельная эпопея. Накануне вечером иду проверить, как наводят марафет – завершающие штрихи. Ну, коммунальникам, конечно, как студенту перед экзаменом, не хватило последней ночи. Чувствую – шпильки в асфальте вязнут. Прихожу в исполком, звоню. Дорожники обещают, что все будет хорошо. А почему так получилось? Просто улицы начали асфальтировать не с Советской, а с окраин, продвигаясь к центру.

Возле цирка, в пионерском сквере и на площади перед танком установили торговые ряды. Это сейчас обычное дело, а тогда стоило много усилий, чтобы дать возможность людям покупать продукты без талонов и норм отпуска. В торговле задолго до праздника запасы накапливали. Честно говоря, были опасения, что народ налетит и все превратится в лучшем случае – в ярмарку, очереди растянутся на всю Советскую, а праздника как такового никто и не почувствует… К счастью, этого не случилось. Большинство людей все же были на праздничных мероприятиях, которые мы "растянули" по всему городу. Я считаю неправильным сосредоточивать все в центре, где из-за этого не протолкнуться, а в остальных районах словно и нет праздника.

Гомельское телевидение впервые вело трансляцию. Показывали открытие праздника в Доме политпросвещения (ныне общественно-культурный центр. – TUT.BY). Торжественная часть, вручение подарков, зал полный, но когда заиграл симфонический оркестр – мне чуть плохо не стало. Господи, что они такое ужасное играют?! А потом поняла, что все дело в акустике – зал-то проектировался как лекционный и для таких выступлений был совершенно не приспособлен. Тогда же в городе устроили первый фейерверк – говорили, что было здорово, хотя сама я этого не видела. Из-за хлопот не было времени полюбоваться.
 
Люди гуляли почти как на Новый год – до четырех утра, пока дворники с метлами не вышли порядок наводить. Потом уже прошло время, иду по городу, подходит какая-то женщина, начинает говорить. Ну, что опять не так? А она, к моему удивлению, не ругается, а благодарит за праздник. Даже как-то непривычно было. И приятно, конечно. Значит, все-таки не зря старались.

"Солдата мне не показали"

– Что касается ситуации с криминалом, это вопрос больше к милиции. Не хочу обвинять кого-то конкретно, поскольку не владею фактами, но я просто не верю, что ничего нельзя было сделать с теми "пожарниками". Аналогия, опять же, с Украиной. Когда там захватывали здания, убивали людей, а милиция не вмешивалась, делая вид, что ничего не происходит.

Конечно, я слышала, что в городе процветает рэкет. Меня саму кто-то из депутатов обвинил в том, что видел в одной компании с Солдатом (прозвище известного в Гомеле криминального авторитета. – TUT.BY). Я была удивлена, поскольку даже не знала, как он выглядит… Нужно понять простую вещь: по роду деятельности я бывала в разных местах, в окружении разных людей и не всегда даже знала, кто среди них. А уж тем более – кто и чем занимается.

В тот раз даже связалась с одним из руководителей областного УВД и попросила показать мне фотографии этих самых "авторитетов". Чтобы знать, с кем не нужно даже находиться рядом. Но получила отказ с формулировкой: "В этом нет необходимости". Уже гораздо позже, когда я не имела отношения к органам власти, одноклассники показали мне того самого Солдата – мы случайно увидели его, прогуливаясь по парку. Точно знаю – этого человека я видела впервые и никогда с ним не общалась.   

Если уж на то пошло, мне самой в те годы поступали угрозы. С утра меня привозила на работу служебная машина, а поскольку домой я возвращалась поздно, то отпускала водителя и ехала на троллейбусе. Знала, что меня сопровождают ребята в штатском, присматривают, чтобы добралась без происшествий. А однажды офицер из УКГБ попросил, чтобы я одна вообще нигде не ходила. Мол, есть информация, что на меня готовится покушение...    

По поводу усовершенствования работы милиции было достаточно много идей, некоторые мы даже обсуждали с министром внутренних дел Юрием Захаренко. Его-то я знала довольно хорошо. В числе прочего говорили и о создании в Гомеле муниципальной милиции, но это предложение не нашло поддержки в Верховном Совете республики. 

"Я знаю, что ты – за Шушкевича"

– С Александром Лукашенко я познакомилась до избирательной кампании 1994 года. Он приехал, пришел в горсовет, я его приняла. Если честно, мне просто стало любопытно, кто на него работает – тогда об этом ничего не знали. И тут следом входит Саша Федута, с которым мы были знакомы раньше. Правда, про выборы разговора фактически не было. Лукашенко сказал: "Я знаю, что ты – за Шушкевича", я соглашаюсь: "Ну, в принципе – да".

В общем, сказала, что если понадобится содействие по каким-то организационным моментам – обращайтесь. И что с того, что я поддерживала Шушкевича? Лукашенко – тоже кандидат, который приехал встретиться с избирателями, обсудить какие-то проблемы. Так и должно быть, по-моему, это совершенно естественно. Не я ведь, в конце концов, буду выбирать, а избиратели. Ну вот народ и выбрал "сваяго", считая, что "свой" не обидит.


В Гомеле в первом туре Александр Григорьевич набрал 34,8%, а в области – 45,7%, Кебич – 25% и 22,9%, Шушкевич – 14,5% и 8,6%, соответственно. Сейчас вот думаю, может быть, в этом и кроется причина того, что вертикаль начали вводить с Гомеля и Гомельской области?

После выборов мы как-то спокойно и открыто поговорили о них на заседании, и оказалось, что члены исполкома голосовали за разных кандидатов. И ни у кого это не вызывало никаких негативных эмоций. Все понимали, что есть совместная работа и просто хозяйственные дела, которые не должны страдать из-за политических убеждений и личных симпатий. Тогда даже слово "оппозиция" воспринималось иначе, а не как сейчас, когда оно стало чуть ли не ругательством.

Упущенное время и счастливые годы

– Обобщая картину 90-х, скажу так: однозначная оценка того периода невозможна. Поскольку и сам он был весьма противоречив. Люди, стремящиеся работать на себя, развивать свой бизнес, получили новые возможности. Другим, которые больше привыкли к стабильности и получать раз в месяц зарплату, пришлось тяжелее.

Многие трудности того времени уже позади, и в чем-то, надо отдать должное, жизнь улучшилась. Причем у всех. Но если говорить в целом, время, которое могло бы коренным образом поменять общество, задать ему другой вектор развития – упущено. Основная масса настроена на то, что "в принципе, жить можно" и большинство это устраивает.

Заметили, что многие, приезжая сюда из России, говорят, что у нас сохранился Советский Союз? Причем, к сожалению, речь идет не о положительных моментах, а наоборот. Это на самом деле прибило то ощущение свободы начала 90-х и желание что-то делать, что-то менять.

Ну а лично для меня те годы, об отдельных эпизодах которых я рассказала, стали самыми сумасшедшими и самыми счастливыми в жизни. Даже сегодня, встречаясь с разными людьми, приходится слышать, что при всех тех трудностях жизнь была более свободной и многообещающей. Время перемен и время надежд, ощущение, что мы не статисты, не винтики, а живые, реальные участники происходящего. И от нас многое зависит. От каждого из нас.

Читайте также:

"Чернобыльский марш" на Москву, страсти по колбасе и охота за окурками. Проект TUT.BY "Вспоминая 90-е"

"В Польше продавалось все": как начинали бизнес белорусские челноки. Проект TUT.BY "Вспоминая 90-е"

"Все друг другу "забивали стрелки" и "включали счетчики". Проект TUT.BY "Вспоминая 90-е"

"Прилавки пустые, а продавцы смотрят "Богатые тоже плачут". Новый проект TUT.BY "Вспоминая 90-е"

Теги: Гомель, Минск