Одна против всех. В Бобруйске мать-одиночку, у которой забрали детей, судят за избиение милиционера

Источник материала:

В Бобруйске прошло первое слушание по делу Анастасии Навоевой — матери-одиночки, сироты, у которой забрали детей. Бобруйчанку судят за насилие в отношении сотрудника органов внутренних дел. Также женщину обвиняют в мелком хулиганстве. Подсудимая категорически отрицает действия, которые ей приписывают, и настаивает на одном: она просто хотела забрать своего ребенка из больницы.

Судебный процесс начался с опозданием. Как стало известно позже, до начала рассмотрения уголовного дела выносили решение по другому — административному: Анастасии назначили наказание в виде штрафа 1,2 млн рублей за избиение бывшего сожителя, сотрудника милиции, с которым женщина прожила 3 года.

В зал суда Анастасия Навоева вошла бодро, игриво подмигнула — то ли отцу детей, сидящему в зале, то ли журналистам. Свидетели — сотрудники педиатрического отделения больницы, в котором произошел инцидент 18 апреля, пришли позже и в зал суда заходили по очереди.

На вопрос судьи Галины Савостьянчик о месте проживания бобруйчанка назвала адрес прописки на улице М. Горького, но уточнила, что после того, как забрали детей, она жила у знакомой: «Я не могла находиться дома одна».

В Бобруйске у матери-одиночки изъяли двоих малышей: из-за задержки зарплаты она не оплатила детсад

«Белшина» — об истории матери-одиночки, у которой забрали детей: «Зарплату ей не задерживали«

Читатели TUT.BY помогли матери-одиночке из Бобруйска с оплатой долгов. Впереди — суд

Нецензурная брань, алкоголь и избиение участкового — обвинение

Гособвинитель зачитал: Анастасию Навоеву обвиняют в том, что утром 18 апреля в педиатрическом отделении городской детской больницы Бобруйска она, находясь в состоянии алкогольного опьянения, выражалась нецензурной бранью, громко кричала, размахивала руками, на замечания не реагировала: этим нарушила общественный порядок и спокойствие граждан — совершила административное правонарушение, предусмотренное статьей 17.1. КоАП РБ (мелкое хулиганство).

Тогда заведующая отделением вызвала милицию. В больницу приехал участковый инспектор отдела милиции Ленинского района Виктор Толстик. Он потребовал у Навоевой прекратить свои противоправные действия и разъяснил ей, что она будет привлечена к административной ответственности. Анастасия проигнорировала требование милиционера и попыталась скрыться, Толстик попытался ее удержать. Тогда женщина «умышленно нанесла участковому не менее двух ударов ногами по ногам и не менее трех раз толкнула его ладонью в грудь, чем причинила ему физическую боль».

Толстик отпустил женщину, та скрылась из больницы. Участковый догнал ее на остановке общественного транспорта, «потребовал проследовать в отделение милиции, однако Навоева, продолжая свои преступные действия, пыталась вырваться, нанесла Толстику не менее одного удара рукой в голову, не менее двух ударов обутыми ногами по голени, не менее одного удара коленом в бедро, ногтями пальцев рук царапала ему шею, чем причинила физическую боль».

Толстик повалил Навоеву на бетонный парапет. На место приехал начальник ИДН отдела милиции Ленинского района Александр Поздняков — его вызвал дежурный милиционер после звонка участкового с просьбой о помощи. Вместе они надели на женщину наручники и отвезли в РОВД. Там Навоева «из мести» снова ударила участкового по ноге.

В результате Толстик получил ссадины на шее, руках и ногах.

Действия Анастасии квалифицировали как насилие в отношении сотрудника органов внутренних дел с целью воспрепятствования его законной деятельности, принуждения к изменению характера этой деятельности и из мести за выполнение служебной деятельности.

«Доказательствами по делу являются показания самой обвиняемой, потерпевшего, свидетелей, заключение судебно-медицинской экспертизы и иные доказательства, содержащиеся в материалах уголовного дела», — сказал гособвинитель.

«Все ложь. Я жила с милиционером, я знаю, что за это серьезно наказывают»

«Я не согласна со всем, что там написано. Я не применяла к нему (участковому милиционеру Толстику. — TUT.BY) физической силы — это он применял ее ко мне. Я спрашивала у него: «Почему вы ко мне так относитесь? За что?», — сказала Навоева.

Женщина рассказала свою версию произошедшего. По ее словам, в тот день она встала рано утром, собрала вещи дочери, которую собиралась забрать из больницы, и вместе с сыном поехала на кладбище, где похоронены ее родители.

До 18 лет Анастасия находилась в детских домах и интернатах — отец умер, мать пила и ее лишили родительских прав. Об существовании матери, как и том, что у нее есть три брата и сестра, Настя узнала лишь в 17 лет. Тогда ее в интернате разыскала сестра Елена. Когда девушка впервые увидела родительницу, та, по ее словам, встретила дочь враждебно, была грязной, пьяной, а квартиру превратила в притон. Настя за 2 недели привела в порядок жилье, а мать — в чувство: женщина не притрагивалась к алкоголю. Через некоторое время мать умерла. Директор интерната тогда категорически отказался пустить Настю на похороны. Навоева, которая жила тем, чтобы после совершеннолетия вернуться в семью, которой у нее никогда не было, в порыве гнева с криком оттаскала директора за волосы. До конца жизни в приюте она получила клеймо сложного подростка.

Перед тем, как приехать за дочерью в больницу, Анастасия позвонила заведующей. Та сказала, что девочку не отдаст, мол, уже готовят документы для того, чтобы детей у матери отобрали. Навоева позвонила в отдел образования и получила такой же ответ, однако все равно поехала в больницу. «Хотела, чтобы мне подробнее объяснили, почему мне ребенка не отдают, почему до этого ничего не говорили, не ознакомили ни с какими документами», — пояснила подсудимая.

4-летняя Ульяна попала в больницу с диагнозом острый ринит. Она находилась там 2 недели, выздоровела, однако Анастасия попросила подержать ребенка в больнице еще 2 дня, так как работала, по ее словам, в 3 смены, отец детей — тоже, поэтому оставить девочку было не с кем — нет близких родственников. Об этом мать сообщила в отдел образования, там дали «добро». Однако ребенок снова заболел, провел в больнице еще какое-то время. Забрать ее вовремя у матери снова не получилось из-за графика работы.

Анастасия Навоева до заключения в СИЗО работала перезарядчицей сборочных станков сборочного цеха № 1 завода крупногабаритных шин ОАО «Белшина». График работы в три смены выглядит так: четыре дня работы в первую смену, с 7.20 до 15.40, — день выходной, четыре дня во вторую смену, с 15.40 до 24.00, — два выходных, четыре ночных смены, с 00.00 до 7.20, — отсыпной и выходной.

«Я зашла в палату со старшим сыном, одела дочь в одежду, которую привезла с собой. Вышла из палаты с ней на руках. Из своего кабинета вышла Лилия Васильевна (Мальковская, заведующая отделением. — TUT.BY) и говорит: «Кто ее отпускает? Кто разрешил? Не отдавайте ребенка!». Я сначала спокойно спросила, почему мне не отдают дочь. Лилия Васильевна говорит, мол, ты за ней 2 дня не приходила, она снова заболела. Я ей говорю: но это же не основание не отдавать мне ребенка. Она давай говорить: «Девочки, девочки, бегом сюда — не давайте ей выйти из отделения», — сказала подсудимая.

Анастасия утверждает, что не выражалась нецензурной бранью, а просила рассказать, почему ей не отдают дочь. Могла повысить голос, и только. Также, по ее словам, она не употребляла алкоголь, так как ей необходимо было идти на работу во вторую смену.

Мальковская дала указание не выпускать мать из отделения. По словам Навоевой, в милицию звонили 3 раза. Когда пришел Толстик, он сначала подошел к Лилии Мальковской, поговорил с ней о чем-то, затем — к Анастасии.

«Он не стал меня опрашивать, ничего не объяснял, сказал только „Отдайте ребенка, пройдемте со мной“. Я спросила, что происходит, почему мне не хотят отдавать дочь, я ведь ничего плохого не делала. „Значит, так надо“ — вот все его слова», — подчеркнула подсудимая.

Дочь Ульяну у нее из рук вырвали, сына, который находился рядом, забрали и увели чуть раньше. По словам подсудимой, Толстик насильно за локоть вывел ее в фойе, хотя женщина сопротивлялась и пыталась вырвать руку. В фойе, где никого не было, милиционер ударил женщину коленом в живот и вернулся в отделение. Навоева спокойным шагом вышла из больницы, села в троллейбус. «Хотела проехать остановку, вернуться — нужно было придти в себя, успокоиться. Думала, спокойно поговорю с Лилией Ивановной без сотрудника милиции», — объяснила женщина.

Толстик догнал ее, когда Навоева была уже в троллейбусе и оплачивала проезд, за волосы вытащил на улицу. «Он хватал меня за шею, бил ногой. Потом заломал руку и швырнул на парапет. Все это есть на видео очевидцев, посмотрите. Потом подъехал на личной машине Поздняков (начальник инспекции по делам несовершеннолетних Ленинского района. — TUT.BY). Они надели на меня наручники, отвезли в РОВД. Там Толстик мне неоднократно в нецензурной форме говорил много чего нехорошего, оттаскивал меня в сторону от камер. Руки мне так сильно зажали наручниками, что они опухли. Я просила ослабить их немного, но они не слышали. Там, в отделении, я начала еще громче возмущаться, не отрицаю: выражалась нецензурно. Когда меня закрыли за решетку, Толстик ко мне не подходил, не опрашивал. Подошел только Поздняков и с нецензурными словами сказал, что я своих детей больше не увижу. Через какое-то время приехал Толстик и сказал: «Твои дети уже в приюте», — рассказала подсудимая.

По словам женщины, у нее от ударов начались сильные боли в животе. Она стучала по решетке, просила вызвать «скорую». Однако ей, по ее словам, «сделали ласточку» — сцепили руки и ноги наручниками, — из-за чего пришлось долгое время лежать на бетонном полу. «Я плакала, говорила, что мне больно, но они не реагировали. Это есть на видео, но они его упрятали», — сказала Навоева. После приехала «скорая», на вопрос врачей о том, что болит, ответила: живот. Ее увезли в роддом, почему — подсудимая не знает. Там после расспросов она попросила врачей просто отпустить ее домой. Милиционер ее не сопровождал.

До того, как Навоеву в конце августа заключили в СИЗО, женщина, по ее словам, постоянно навещала детей, ходила по различным инстанциям, пыталась добиться правды. Даже, говорит, писала письма в генеральную прокуратуру, администрацию президента.

«Я не применяла физическое насилие в отношении милиционера. Я 3 года жила с милиционером, поэтому знаю, что за это очень серьезная ответственность», — подчеркнула Анастасия.

«Она была пьяной, агрессивной и неадекватной»

У пострадавшего участкового милиционера Толстика и персонала больницы — совершенно другой взгляд на произошедшее. Их позиция отражена в обвинении. Все настаивают на том, что милиционер вел себя корректно, а Навоева — неадекватно.

Во-первых, все указывают на то, что женщина была пьяна: чувствовался запах алкоголя, походка у Навоевой была шаткой. «На мое замечание и отказ отдать ребенка она сказала: „Я что, не имею права выпить бутылочку вина после работы?“, — сказала заведующая педиатрическим отделением Лилия Мальковская. — Ребенок месяц был в больнице, а она ни разу не появилась — только ее 7-летний сын Ваня один раз приходил, принес вафли Ульяне. 14-го числа я ей позвонила, сказала, что выписываем Ульяну, а она мне: „Я знаю, что вы по месяцу детей у себя держите. Если она вам мешает, выбросьте ее в окно“. В тот же день я и сообщила в отдел образования об этом. А 18 апреля Анастасия пьяная пришла за ребенком. Мы просили: иди проспись, вернешься — отдадим».

Во-вторых, медперсонал утверждает: когда Навоеву с ребенком не выпустили из палаты, она успокоилась, согласилась не забирать дочь домой, вышла в коридор и присела на стул, держа Ульяну на коленях. Через какое-то время она вскочила, бросилась ко второму выходу из отделения, ударила по ноге и по лицу воспитательницу, которая преградила дорогу, а после закрылась в туалете.

«Мы испугались, что она сделает что-то с девочкой. Несколько лет назад у нас в больнице был случай, когда мать хотела убить своего ребенка», — сказала Мальковская.

Медперсонал стучал в двери, просил женщину выйти, что она и сделала через какое-то время. Присела в коридоре на стул, попросила сына Ваню найти ее мобильный телефон. Потом пришел милиционер.

В-третьих, все 5 свидетелей утверждают: Настя после прихода милиционера села с ним за стол, тот достал какие-то бумаги, когда подсудимая внезапно встала, заявила, что пойдет домой и направилась к выходу. При этом все утверждают: милиционер не зачитывал Анастасии права, не говорил о том, что она задержана. «Может, просто не успел», — полагают они.

Толстик же настаивает, что говорил о задержании, когда шел за Настей по коридору. На остановке общественного транспорта он, уверяет, вел себя корректно, вывел женщину из троллейбуса за руку и действовал в рамках полномочий. Он просил Навоеву не сопротивляться, вести себя спокойно и пройти в отдел. Применить силу пришлось потому, что подсудимая неоднократно пыталась его ударить.

«Я еще в больнице сказал, что она совершила мелкое хулиганство. Когда она пыталась убежать, я предупредил, что надену наручники. Она вроде успокоилась, попросила только, чтобы сын ничего не видел. Она только присела на скамейку, я собрался вернуться за документами, которые остались на столе, она подскочила и бросилась убегать. Еще крикнула, я запомнил: «Старый, ты меня не догонишь», — рассказал Виктор Толстик.

Он увидел в окно, как Анастасия направляется к остановке, поэтому и последовал за ней, оставив в отделении свои вещи. Участковый пояснил, что в РОВД Анастасия отказывалась о чем-либо говорить или что-либо подписывать. Именно поэтому и освидетельствование не проводили.

«Очутившись в РОВД, она поняла, где находится. Чтобы уйти от ответственности, заявила, что беременна, поэтому ее отвезли в роддом», — заявил милиционер и на вопрос адвоката пояснил: для него это дело — просто работа.

Белые пятна и предположение о мести бывшего сожителя-милиционера

Во время дачи показаний Настя держалась бодро, отвечала на уточняющие вопросы судьи, гособвинителя и адвокатов. Уже после перерыва женщина начала заметно нервничать. Когда пятый свидетель начала рассказывать свою версию произошедшего в тот день — как Анастасия зашла в отделение, а сын Ваня уговаривал ее вернуться, как мать громко ругалась, пряталась с девочкой в туалете, — женщина, видимо не выдержала: повторяла «Неправда» и пыталась незаметно вытирать щеки.

В деле есть несколько пока неясных моментов. Во-первых, документального подтверждения того, что Навоева была пьяной, нет — освидетельствование не проводили.

Во-вторых, медперсонал не видел ясно, был ли факт избиения кого-либо — свидетели назвали это потасовкой и сказали, что Анастасия «отбрыкивалась» от милиционера.

В-третьих, эпизод со столом и разложенными на нем документами всплыл лишь на суде. На вопрос адвоката о том, почему этого нет в материалах дела, Толстик ответил: «Разве это так важно?».

В-четвертых, когда для дачи показаний в качестве свидетеля вызывали постовую медсестру Исаеву, Анастасия заявила, обратившись к судье: «Извините, я этого человека впервые вижу. В больнице ее тогда не было — была другая медсестра: тоже светловолосая, но ниже ростом». Завотделением Мальковская же уверяет: Исаева была в тот день на работе.

Также в материалах дела есть фотография, на которой видно, что кто-то из врачей роддома либо скорой помощи поставил обвиняемой диагноз: беременность и алкогольное опьянение.

Во время показаний свидетелей Навоева не раз восклицала «Ложь!», «Неправда!». На вопрос судьи, зачем, по мнению Анастасии, ее оговаривают, та ответила: из мести бывшего сожителя, который работал милиционером. Они с ним серьезно поругались и разошлись.

30 сентября слушание по делу Навоевой продолжится.