Как «подставить» товарищей, или История одного «самохода»

Источник материала:

— У‑у‑у‑у‑би-и‑и‑ли-и‑и! — визгом испуганной циркулярной пилы огласились ранним февральским утром просторы Всемирной паутины. — Солдатиков в Бресте убили-и‑и‑и!..

И стадо понеслось! Запричитали в социальных сетях «безутешные родственники», пользуясь удобным случаем, вылили очередной ушат грязи и на армию, и на власть блогеры и хакеры, криками под общим лозунгом «А я говорил!..» огласили свое, самое, конечно же, «правильное» мнение диванные социологи и геополитики, нездорово оживилась оппозиция: а вдруг госдеп все-таки введет долго ожидаемые ею санкции против Беларуси.

«Разминирование»

Так в нашей стране рванула «информационная бомба». Нет-нет: солдаты, о которых идет речь, живы и даже неплохо себя чувствуют. Но материал Алёны Германович «Дедовщина в белорусской армии. Двое солдат сбежали из части после избиений и угроз» на сайте naviny.by прочла почти вся страна. Задумались о своем будущем молодые люди призывного возраста, потянулись за валидолом и корвалолом руки матерей, тяжко вздохнули должностные лица в погонах в различных силовых ведомствах…

— Надо и тебе ехать в Брест. Разузнай, что же там произошло, — сказал мне начальник.

Раз надо, значит — надо. Только сразу, по горячим следам, выехать мы с фотокорреспондентом не смогли — слишком много было у нас других, тоже очень срочных дел. Но, быть может, это и к лучшему: пусть пройдет время, все немного успокоятся, и мы получим объективную информацию. Нам ведь не сенсация нужна, не «бомбу» мы взрывать едем, а разобраться, что же случилось.

В 38‑й гвардейской отдельной Венской Краснознаменной мобильной бригаде (38 гв. омоббр) нас, как всегда, встретили радушно. Мы беседовали со многими солдатами и офицерами, поговорили и с одним из героев материала Алёны Германович. Разговоры эти шли очень спокойно и доброжелательно: мы пытались выяснить подробности инцидента, а наши собеседники — помочь установить истину. То есть — «разминировать» данный случай.

И вот что нам удалось узнать…

В ноябре прошлого года вместе с несколькими сотнями других новобранцев в 38 гв. омоббр прибыли двое ребят, два Ивана — Иван Г. и Иван М. Необходимо отметить, что дружили они с детского сада и на службу «в десант» стремились изо всех сил.

В этой паре невысокий и не слишком сильный Иван Г. играл роль лидера, а его друг, несмотря на саженный рост и навыки в боевых единоборствах, с детства был ведомым. Было им по 19 лет, а жизненный опыт ограничивался школой.

Хотя, нет… Иван Г. еще до призыва на срочную военную службу вступил в конфликт с законом, то есть явно стремился расширить свой кругозор и узнать побольше об окружающем мире. К проблеме повышения собственного социального статуса он подошел творчески: вступил в рукопашную схватку (а попросту — подрался) с работником районной прокуратуры. Мне трудно судить о том, кто одержал победу в том поединке — «око государево» или удаль молодецкая, но дальнейшее развитие событий показало, что нет таких крепостей, которые бы невозможно было взять будущему десантнику. А именно: возбужденное было против Г. уголовное дело… закрыли. Так Иван, хотя бы «по очкам», одержал одну из своих первых жизненных побед.

Адаптация Иванов в армии

Но вот оба Ивана надели военную форму и встали в солдатский строй. Служба у них, как и у некоторых других молодых солдат, поначалу шла довольно тяжело. И вовсе не физические нагрузки и трудности периода адаптации в воинском коллективе были тому причиной…

— Понимание воинской дисциплины у них — на уровне ниже среднего, — рассказывает командир взвода гвардии лейтенант Иван Климчук. — Когда подразделение находится в строю, Г. и М. разговаривают, могут выкрикнуть команду, чтобы дезорганизовать взвод. Распорядок дня не соблюдают, от работ в составе отделения и взвода отлынивают. Соответственно, авторитетом среди солдат своего призыва они не пользовались… Как их воспитывали? Убеждали словом.

Послушав офицера, можно сделать вывод: Г. и М. неплохо устроились! От работ увиливают, когда все молчат — разговаривают, команды передразнивают, слова убеждения пролетают мимо них. Ох, не похоже, что они измучены непосильным ратным трудом и находятся в подавленном состоянии! Адаптация, слава Всевышнему, состоялась…

— Буквально накануне их самовольной отлучки из части я беседовал с Г., — говорит психолог батальона гвардии лейтенант Антон Ненартович. — Военнослужащие, имевшие проблемы с законом, нуждаются в особом внимании, вот я с ним и работал. Так Г. заявил мне, что службой он очень доволен и даже гордится тем, что служит в силах специальных операций! И (я специально спрашивал Ивана об этом) никаких жалоб, обращений и просьб, связанных со службой или личной жизнью у него не было.

Как видите, уважаемый читатель, парни в бригаде прижились. Как вспоминают сослуживцы, с товарищами они общались мало, все больше между собой. Ну что же, характеры у людей бывают всякие…

Штрихи к портрету двух бойцов добавляет и командир отделения, в котором служил М., гвардии младший сержант Сергей Мазур. Рассказав нам о низкой воинской и исполнительской дисциплине, о нежелании принимать участие в работах коллектива, он не забывает отметить следующее:

— М. — неплохой парень. Но своего мнения не имеет, делает все, как скажет Г.

Эту же мысль высказывает и заместитель командира батальона по идеологической работе гвардии майор Михаил Садыков:

— М. — конформист. А вот Г., еще находясь «в карантине», самовольно уходил из расположения в солдатский буфет…

Так проходила их служба. Но в начале февраля оба десантника свершили грубое нарушение воинской дисциплины. Г., взяв у командира роты свой мобильный телефон, передал его М. Тот, сделав необходимые звонки, оставил телефон при себе. Таким образом, он нарушил пункт 7 «Инструкции о порядке пользования абонентскими носимыми станциями радиотелефонной связи в Вооруженных Силах Республики Беларусь и транспортных войсках Республики Беларусь», утвержденной 16 декабря 2008 года, а также соответствующий приказ командира части. Телефон Г. был изъят у солдат только на следующий день.

А поскольку такое нарушение эти солдаты совершали уже неоднократно, то они были наказаны. М. получил 10 суток ареста на гауптвахте, а Г. — пять нарядов вне очереди.

Парный «самоход»

Но вечером того же дня неразлучная парочка совершила уже очень серьезный проступок. Между 18 и 19 часами солдаты перелезли через забор и покинули расположение бригады. Деяние это в просторечии именуется «парный самоход», а закон квалифицирует его как «самовольное оставление части или места службы военнослужащим срочной военной службы…». Статья 445‑я Уголовного кодекса Республики Беларусь детально описывает прискорбные последствия самовольного оставления части…

Беседуя с Г., я спросил его: осознавал ли он, что в тот момент совершал уголовно наказуемое деяние? Солдат долго молчал, а потом через силу выдавил:

— Мы были неправы…

Вот такое запоздалое раскаяние…

Покинув бригаду, солдаты направились в продовольственный магазин, где купили пиво, молоко и выпечку. Употребили продукты и устроились на ночлег в подъезде одного из домов. Утром они были обнаружены одним из жильцов, который разрешил Г. воспользоваться своим телефоном. Иван позвонил маме, но ему ответил… гвардии лейтенант Ненартович. Оказывается, узнав об исчезновении солдат, командование бригады направило офицера к месту жительства родственников Г.! Военный психолог приказал «беглецам» оставаться на месте, потому что вскоре за ними приедут из бригады.

Так и получилось. Солдат привезли в расположение, покормили и отправили отдыхать.

— Они сказали нам: «Мы хоть погуляли и пива попили!» и еще: «Нам ничего не будет, а вас замучают вопросами дознаватели!», — вспоминает о появлении М. и Г. в казарме гвардии младший сержант Сергей Мазур.

Вот, собственно, и все. Бывшие десантники (теперь М. и Г. служат в других воинских частях) отсутствовали в расположении части менее двух суток. А 445‑я статья Уголовного кодекса Республики Беларусь карает военнослужащих только в том случае, если они находились в самовольной отлучке более 48 часов. Так солдатам чудом удалось не совершить преступление, а всего лишь серьезный проступок.

Сделаем первый вывод. А он таков: двое не слишком хороших солдат сходили в «самоход». Преступления они не совершили. Смею предположить, что «самоход» — явление столь же древнее, как и воинская служба. То есть проступок М. и Г. не стал «преступлением века».

Да, он доставил много неприятностей офицерам бригады, да, он стал следствием наплевательского отношения солдат к своим обязанностям, но он не был чем-то сверхъестественным! Солдат должны были наказать в рамках Дисциплинарного устава, а не Уголовного кодекса, и на этом инцидент можно было бы считать исчерпанным.

Но не тут-то было!

Как «самоход» превратился в «неуставщину»

Дело в том, что на стороне М. и Г. вдруг выступили средства массовой информации. Родственники бывших десантников пригласили на КПП бригады журналистов, и «самоходчики» начали рассказывать, что в «бега» их заставили уйти побои, которым их систематически подвергали старослужащие! Над ними, оказывается, так изощренно издевались, что у бедолаг не было другого выхода, как убежать.

Словом — вовсе не желание «погулять и пива попить», а жуткая «неуставщина» стала причиной самовольной отлучки М. и Г.! Не систематические проступки солдат в воинской дисциплине, не грубые нарушения ими приказов и инструкций привели десантников к ночлегу в подъезде, а «издевательства сослуживцев»!

Тем не менее в бригаде, в командовании сил специальных операций и в Министерстве обороны, узнав об этом, приступили к детальному расследованию заявления солдат.

— Выявление всех случаев неуставных взаимоотношений — в наших интересах! — заявил командир бригады гвардии полковник Дмитрий Соболь. — И мы не будем скрывать эти факты.

И уже много лет такова позиция всех должностных лиц в погонах, независимо от звания и занимаемой должности: казарменное хулиганство должно выжигаться каленым железом!

…Так банальный проступок двух солдат привел к расследованию с целью возбуждения дела уже по другой статье Уголовного кодекса — 443‑й: «Нарушение уставных правил взаимоотношений между лицами, на которых распространяется статус военнослужащего, при отсутствии отношений подчиненности».

Тоже плохо, тоже печально… Однако цивилизованные люди, прежде чем делать выводы, а тем более — выдавать свое мнение за истину в последней инстанции, как правило, дожидаются окончания следствия, а затем — приговора суда. Ибо никто не может быть признан виновным без его вердикта. Но…

Но тут снова «отличились» представители СМИ. Они, не разобравшись, в чем дело, не дождавшись окончания расследования, подняли волну жутких обвинений в адрес бригады! И понеслись по просторам Интернета стенания и вопли и «самоходчиков», и их родственников, и корреспондентов…

Но вопрос остается…

— Так это руки пулеметчика! — в один голос говорят нам бывшие сослуживцы М. и Г. — Они и должны быть такими…

Мы рассматриваем фотографии, сделанные представителями СМИ. На них — верхние и нижние конечности обоих «самоходчиков». Мы пытаемся обнаружить там следы побоев…

Но — безуспешно. Потому что найти на натруженных солдатских руках «неуставную» ссадину или синяк практически невозможно. Тем более — на руках пулеметчика.

— М. был в отделении наводчиком-оператором КПВТ, — рассказывает нам гвардии младший сержант Сергей Мазур. — Он не может обслуживать пулемет в перчатках.

КПВТ, уважаемый читатель, это — крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый. По калибру — 14,5 мм — почти пушка. Весит это оружие более 50 кг, устанавливается в башне бронетранспортера. Двухметровый стальной механизм со множеством подвижных деталей — какие тут перчатки?

Наводчик-оператор, кроме того, в машине ворочает и металлические коробки с патронами, а весу в них — почти по десять кило в каждой. Стальные ленты с тяжелыми патронами, принадлежности для обслуживания пулемета — все это тоже не мягкие игрушки из магазина «Детский мир».

Представителям данной военно-учетной специальности сохранить маникюр и избежать царапин на руках просто невозможно! Как невозможно сохранить чистоту и гладкость кожи рук всем тем, кто ежедневно работает с металлом — слесарям, кузнецам, токарям.

Но, быть может, синяки на голени, которые мы видим на снимке, — это и есть искомые следы «неуставщины»? С этим вопросом мы обращаемся к начальнику медицинской службы 38 гв. омоббр гвардии майору медицинской службы Леониду Евненчикову.

— Ежедневно весь личный состав осматривают командиры и санинструкторы. Результаты осмотра заносятся в «Журнал телесных осмотров», — объясняет нам Леонид Леонидович. — Смотрите сами, в нем никаких записей, касающихся М. и Г., нет…

Погружаемся в раздумья. Интересно получается — уходили бойцы в «самоход» вполне здоровыми, а как поутру вернулись в бригаду, так и синяки на голени появились. Как такое возможно?

— Но вдруг это следы какой-нибудь ортопедической болезни, которую парни подхватили еще «на гражданке»? — отрабатываю я следующую версию.

Военный медик решительно отметает эту гипотезу:

— У нас скрыть болезнь невозможно! Тем более застарелую. Кроме медкомиссий в ходе призыва на военную службу, все солдаты, прибывшие к нам, проходят военно-врачебную комиссию (ВВК) здесь, в бригаде. И эти бойцы — не исключение… Мы у них ничего не обнаружили.

Опять размышляем над услышанным. Парни хотели служить в «ВДВ». О трудностях данной службы были наслышаны. И на ВВК им дали «добро». А вот после «самохода» все «болячки» вдруг сразу нашлись! Что-то тут не так.

— Хорошо, а не могло быть так, что эти заболевания они получили за три с половиной месяца своей военной службы?

Военный врач объясняет, что, почувствовав боль (в данном случае) в ногах, военнослужащие обязаны обратиться в медроту бригады. Но, как вы уже догадались, читатель, оба Ивана туда не обращались…

Все, версии у меня закончились. Можно сделать еще один вывод: в ходе трудов ратных здоровью М. и Г. ущерба причинено не было.

Но вопрос остается: откуда у них взялись синяки на ногах сразу после ночевки вне расположения бригады?

Неизвестные «избирательно действующие» вражины

Продолжаем выяснять обстоятельства, при которых солдаты совершили самовольную отлучку. Может, все дело в подразделении, в котором они служили?

— Этот батальон у нас «молодой», — рассказывает заместитель командира 38 гв. омоббр по идеологической работе — начальник отделения идеологической работы гвардии полковник Сергей Суховило. — В нем свои первые полгода служат исключительно новобранцы. Здесь они совершают первый прыжок с парашютом, принимают Военную присягу, проходят индивидуальную подготовку. И только затем они переводятся в другие подразделения бригады.

Сергей Михайлович вспоминает, что во время недавней проверки боеготовности Вооруженных Сил батальон (кстати, с М. и Г. в своих рядах!) совершил марш на полигон. Там в районе своей ответственности он выполнял поставленную задачу, проводил боевые стрельбы. Действиям батальона дал высокую оценку начальник Генерального штаба Вооруженных Сил — первый заместитель министра обороны Республики Беларусь генерал-майор Олег Белоконев.

Так-так… В батальоне — исключительно новобранцы. А где же злобные «старослужащие»? Может быть, они прокрались в казарму ночью, чтобы совершить свое черное дело?

Но тут, читатель, вам необходимо более подробно узнать, как обстоит дело с ночным отдыхом военнослужащих в нашей армии. Дело в том, что в каждой части назначается ответственный офицер, который следит за порядком в казарме ночью. Но и это еще не все: в данном батальоне каждую ночь оставался до утра еще один офицер или прапорщик.

Согласитесь, что при таких обстоятельствах проникнуть в спальное помещение могут разве что духи бестелесные, а издеваться над «потерпевшими» они способны только методом бесшумного зомбирования спящих.

Но и на эти «нечистые силы», рискни они побеспокоить солдатский сон, также нашлась бы управа! На соседней койке от здоровенного, владеющего приемами восточных единоборств М., отдыхал гвардии младший сержант Сергей Мазур, также обладающий не хлипким телосложением. Уверен: два десантника, ответственный офицер, ночевавший в расположении прапорщик, дежурный по роте и дневальный пресекли бы любую «неуставщину»!

— Но может быть так, что М. и Г. просто не осознавали тяжести своего проступка? — спрашиваю я у начальника юридической службы 38 гв. омоббр. гвардии подполковника юстиции Петра Михалкевича. — Может, Устав и Уголовный кодекс они не изучали?

Опытный юрист смотрит на нас с иронией.

— В каждом подразделении еженедельно проводится правовое информирование, — поясняет Пётр Владимирович. — В ходе него солдатам зачитываются их права и обязанности, они изучают порядок подачи жалоб, знакомятся с разделом XIV Уголовного кодекса («Преступления против порядка исполнения воинской обязанности»), другими нормативными документами.

А гвардии майор Михаил Садыков демонстрирует нам «Письмо к родителям солдата», которое в обязательном порядке рассылается всем мамам и папам, чьи сыновья служат в бригаде. Там есть и такие строки:

«Огромная просьба в случае возникновения каких-либо непредвиденных вопросов или в случае высказывания вашим сыном фактов неуставных взаимоотношений или просьб выслать крупные суммы денег немедленно сообщить об этом заместителю командира по идеологической работе гвардии майору Садыкову М. В. Вы можете приехать к своему сыну в часть (желательно по выходным и праздничным дням) по адресу: г. Брест, ул. Жукова, микрорайон Южный, войсковая часть…

Обязательно свяжитесь по телефону с заместителем командира по идеологической работе войсковой части… гвардии майором Садыковым Михаилом Валерьевичем

МТС 8 029…

Velcom 8 044…

С уважением,

командир 1‑й мобильной роты

гвардии старший лейтенант И. В. Каллаур».

То есть если над солдатами все-таки издевались какие-то злыдни, то они имели еще и такую возможность подать сигнал SOS. А если учесть, что мобильным телефоном Г. и М. тогда еще десантники пользовались довольно долго, то сообщить родным о непорядках в казарме они могли совершенно свободно.

Но и этого они не сделали: никто из родителей гвардии майору Садыкову не звонил. И только после «самохода» вдруг выяснилось, что в батальоне «злодействуют» некие неустановленные личности. Причем «обижали» они только М. и Г.! (Экие «избирательно действующие» вражины!)

— А вот насчет денег… Были ли конфликты из-за них в батальоне? — спрашиваю я солдат.

И узнаю еще один эпизод из жизни наших «героев», который также характеризует их отнюдь не с положительной стороны.

Незадолго до истории с телефоном и «самоходом» один из солдат — гвардии рядовой П. — попросил Г. и М. о товарищеской услуге. Он дал им свою банковскую карточку, чтобы те сняли с нее определенную сумму. Дело в том, что П. был занят по службе (все солдаты очень заняты служебными делами — это железный закон любой армии!), а два Ивана хвастались, что они свободно могут дойти до банкомата и совершить эту операцию.

Деньги-то они сняли и требуемую сумму хозяину счета вручили. Только вот П. вскоре обнаружил, что с его карточки снято намного больше денег, чем он получил из рук своих бывших уже «однополчан»…

Ну что же — сделаем очередной вывод. Воинский коллектив, в котором «служили два товарища», — хороший. Творить «беспредел» там возможностей не было. Постоять за себя солдаты могли. Свои права и обязанности знали. Домой о «неуставщине» они не сообщали. Служебными заботами явно себя не слишком утруждали, о чем красноречиво свидетельствует эпизод с чужой банковской карточкой.

Тогда зачем был устроен «самоход», зачем велись (и ведутся до сих пор) в бригаде поиски неуставных взаимоотношений? Для чего были задействованы представители прессы?

Кстати, о прессе…

Огнем и маневром

Многие офицеры бригады после взрыва этой «информационной бомбы» настроены по отношению к СМИ, скажем так, не слишком дружелюбно. И их можно понять. Представьте себе, что ваш хороший друг вдруг, не разобравшись в сути дела, начал говорить и писать о вас гадости. Причем у вас нет возможности ему возразить! Как вы будете к такому другу относиться? Да и будете ли вы его считать другом?

Так и здесь. Армия — великая труженица, но и великая молчальница. Ну не может она, в силу специфики своей деятельности, выступать на страницах газет, вести изнуряющие дискуссии на интернет-форумах, иметь до безобразия открытые страницы в социальных сетях!

 

За нее это делаем мы, журналисты. То есть, во‑первых, люди, профессионально работающие с информацией, и, во‑вторых, люди, осознающие, какое мощное оружие дал нам в руки век современных технологий.

Как солдат, не убедившись, что никого, кроме противника, у него в прицеле нет, не открывает огонь, так и мы, газетчики, должны «стрелять» так, чтобы не поразить своих! А непроверенная, недостоверная информация, жареный на жирной лжи факт, изрыгающая хулу и сплетни «газетная утка» и прочие «немогузнайки», о которых еще Суворов почти 300 лет назад писал, — весь этот информационный навоз способен убить любое хорошее дело и оклеветать невиновных людей.

И потому мы, коллеги, просто не имеем права вот так убивать эту бригаду в частности и армию в целом. Разве можно поднимать оружие на своих?

«Какие же они свои?» — спросит меня иная барышня-корреспондент. Действительно, что может быть общего между огрубевшими на стрельбищах и полигонах пулеметчиками, десантниками, танкистами и столичной «звездой прайм-тайма»?

А общее тем не менее у нас есть! Мы все защищаем нашу Беларусь. Одни — оружием, другие — честным трудом, третьи — хорошей учебой… И микрофон, телекамера и газетная полоса — это наше оружие. Такое же, как автомат, снайперская винтовка или КПВТ для солдат

38 гв. омоббр.

И потому надо отчетливо понимать: с кем мы и за кого? Со славной бригадой или с теми, кто ее грязью обливает? С коллективом патриотов или с 19‑летними балбесами, «победившими» прокурора, а сейчас взявшимися за своих командиров и товарищей? С честностью десантников или с ложью о неизвестно откуда взявшихся синяках?

Давайте, коллеги, дождемся окончания расследования, суда (если он будет) и только после этого, тщательно все взвесив, поддержим своих товарищей в военной форме, как говорят танкисты, огнем и маневром. И вот тогда пусть наш «огонь» будет точным и беспощадным, а «маневр» — стремительным и неожиданным!

* * *

…Прощаясь с рядовым Г. на КПП его новой части, я спросил его:

— Вот теперь, осмыслив и, надеюсь, правильно поняв все, что с вами случилось в 38‑й гвардейской бригаде, что вы, юноша, можете пожелать своим знакомым, которые готовятся к службе в армии?

Иван долго молчит. Кусает губы, смотрит в пол… Потом дрожащим голосом произносит:

— Служите честно, пацаны…

Андрей Данилов, «Ваяр»,

danilov@mod.mil.by,

фото Андрея Артюховского

 

Теги: Брест