Путешествие на войну. Прифронтовые дороги и "плен" по пути на передовую

27.10.2016 18:32 — Новости Общества |

Размер текста:: A; A; A

Источник материала:

Очередной материал цикла «Путешествие на войну» Василия Семашко и Анны Ивановой — о прифронтовых дорогах, истории Донбасса, интересных названиях, пропаганде и неожиданном пленении журналистов. В зоне АТО они побывали летом. С тех пор там ничего не изменилось (не считая погоды), несмотря на переговоры «нормандской четверки» в Берлине и решение ввести вооруженную миссию ОБСЕ на Донбасс.

Прифронтовые дороги

Провинциальные дороги прифронтовой местности Донбасса — идеальная местность, чтобы проводить тесты на выживаемость автомобилей и водителей. Здесь дороги были во все времена, мягко говоря, не совсем хорошими. За два года войны их сильно износила военная техника. Мы едем в Авдеевку, что под Донецком.

Кое-где отмеченная в «Навителе» дорога областного значения, проходя среди терриконов и заброшенных шахт, напоминает проезд между стройками в промзоне Шабаны. Указатели присутствуют не везде.

Если дорога грунтовая — после дождя жирный чернозем превращается в скользкую липкую грязь, напоминающую пластилин. В ДНР бойцы говорили, что из-за особенностей местной почвы в распутицу здесь вязнут даже БМП, когда земля вместе с травой наматывается на гусеницы, обездвиживая машину.

Как-то мне пришлось потратить на 8 часов, чтобы преодолеть на переднеприводном автомобиле 5 километров по полевой дороге после дождя. Липкая скользкая грязь моментально забила протектор летних шин.

Нашел куски старых проводов, обмотал ведущие колеса, сделав грязезацепы. Проехал.

Кое-где после нескольких километров относительно хорошей дороги, когда немного расслабляешься и увеличиваешь скорость, вдруг замечаешь ямы. Попадешь — придется искать эвакуатор. Эвакуатор в глухой прифронтовой местности — очень оптимистично. При такой дороге очень быстро устаешь за рулем. Особенно в темное время суток.

Лесов, как в Беларуси, здесь нет. Это степной край. Поля, пологие холмы, откуда видно на километры, балки-овраги, лесополосы, которые в большинстве мест заминированы, терриконы. Войска стараются укрываться в лесополосах и балках. Бойцы, приезжающие в этот край с лесного севера, с трудом привыкают воевать на открытой местности и к стрельбе с дальних дистанций.

Авиация применялась ВСУ на начальном этапе боевых действий, но ДНР и ЛНР, согласно их официальной версии, захватили зенитно-ракетные комплексы и стали сбивать самолеты и вертолеты ВСУ. Своей авиации в ДНР-ЛНР нет, а ВСУ ее теперь не применяют.

Сейчас боевые действия представляют собой артиллерийские обстрелы и действия диверсионно-разведывательных групп в серой зоне.

В полях сооружены траншеи, блиндажи — резервные линии обороны. В части блиндажей «обитают» военнослужащие. Кое-где встречаются простые и эффективные укрепления, разработанные американцами по итогам войн в пустынях, где много песка: мешки, помещенные в кубические ящики из металлической арматуры с размером стен 1,5 метра. В мешки экскаватором насыпается земля. Стена из полутора метров земли надежно защищает от любого стрелкового оружия, ее невозможно протаранить автомобилем. Из таких конструкций легко и быстро можно делать самые разнообразные укрепления.

Вблизи Донецка рядом с дорогой иногда встречаются минные поля.

История Донбасса: кочевники, немцы, уголь и сталь, Джон Хьюз и Янукович

Когда-то по этим местам кочевали скифские племена, оставив после себя могильные курганы. Их сменили половцы. Долгое время это были степи с редкими поселениями и кочевниками. Как с запада, так и с востока, сюда стремились те, кому надо было укрыться от властей. Постепенно зарождалось казачество.

В эпоху Екатерины Второй здесь происходило расширение пределов Российской империи. Чтобы заселить огромные пустынные территории, императрица раздавала земли немецким переселенцам, которые освобождались от службы в армии и от налогов на 30 лет. Так возникли на Донбассе немецкие поселения. Тогда этот край стал именоваться Новороссией.

Залежи каменного угля на Донбассе были открыты в 1720 году. Угледобыча возникла два века назад, в эпоху «угля и пара». Донбасс быстро превратился в промышленный район. Где добывается уголь, следом стала развиваться сталелитейная промышленность, железнодорожная, металлургия, металлообработка, энергетика, машиностроение.

Промышленники, инженеры приезжали на Донбасс из Англии, Франции, Бельгии, Германии. Около металлургического завода, основанного англичанином Джоном Хьюзом у истока Кальмиуса, появился поселок, названный Юзовкой. В 1924 году он стал называться Сталино — то ли в честь лучшего друга металлургов, то ли в честь выплавляемой стали. В 1961 году ставший городом Сталино переименовали в Донецк при том, что тогда уже существовал Донецк в Ростовской области на берегу реки Донец.

Где бурно развивается промышленность, нужны рабочие руки. В Донбасс отовсюду стали съезжаться люди. Среди них и дед сбежавшего президента Виктора Януковича, перебравшийся на Донбасс из глухой деревни Януки Мядельского района Минской области. Сейчас 90% населения Донецкой области живет в городах. Луганская область, которая тоже считается Донбассом, в сравнении с Донецкой, более бедная.

Увлекательная топонимия: от Саур-Могилы до Александро-Григорьевки

История края — в названиях населенных пунктов.

Часть из них происходит от древних скифских курганов — Могила-Чумак, Могила-Баба, Саур-Могила.

Часто старые названия красивы и просты: Привольное, Майское, Ласточкино, Орловка, Песчаное, Каменка, Гранитное, Степное, Маловодное, Родниково, Кипучий ключ.

Много названий от имен собственных — вероятно, бывших владельцев этих земель: Петровское, Степановка, Викторовка, Андреевка, Николаевка, Прохоровка, Тарасовка, Еленино, Ольгинка, Марьинка, Лидиевка, Евдокиевка, Веролюбовка. Специально для белорусов — район Донецка с названием Александро-Григорьевка.

Впечатляет количество названий эпохи строительства коммунизма: множество вариаций типа Ленин-Ленинский-Ленинское. То же самое с Кировым, Дзержинским и октябрем.

Немецко-коммунистические названия: знакомое Тельманово, Карло-Марксово, Карло-Либнехтовск. Такими названиями часто старались уничтожить память о неудобных иностранцах, делавших историю Донбасса. Юзовка стала Сталино, село немецких переселенцев Остхайм (пер. «Восточное поселение») — Тельманово.

Не обошлось без революционного покраснения: Красный Октябрь, Красный Лиман, Красный Городок, Красноармейск, Красный Партизан, Красный Пахарь.

Любителям здоровой экологии следует знать о станции Фенольная и о районе Горловки с названием Ртутный.

Сейчас в Донбассе примерно 65−70% украинцев, 25−20% русских, и около 5% белорусов (они на третьем месте), турков, греков, татар, евреев. Межнациональных конфликтов на Донбассе никогда не было. Русский язык здесь распространен больше, чем в других областях Украины. Защищать русскоязычное население на Донбассе от некоего притеснения — то же самое, что заниматься этим в Минске.

«Вам повезло, что вас не уничтожили по дороге». В «плену» на блокпосте

Около Марьинки по дороге на Донецк расположен один из немногих пунктов пропуска через линию фронта. Пересечь линию конфликта можно только имея пропуск, который оформляют при наличии оснований. На пункте пропуска со стороны, контролируемой Украиной, можно простоять несколько суток — украинские власти не заинтересованы в свободном сообщении с ДНР-ЛНР, которые признаны прокуратурой Украины террористическими организациями. Очередь растянулась на несколько километров. Жара под +40. Организация «Врачи без границ» установила здесь пластиковые цистерны с питьевой водой.

Рядом с ожидающими досмотра гражданскими автомобилями броневик КрАЗ-«Спартан», собираемый на КрАЗе по лицензии канадско-эмиратской компании Streit Group с ДШК на крыше. Основой «Спартана» является гражданский «Ford-510».

Почти у каждого населенного пункта или значимого перекрестка дорог расположен блокпост. Забавно видеть лица солдат, увидевших на сельских прифронтовых дорогах автомобиль с белорусским номером.

На некоторых блокпостах нас разворачивают, поясняя, что проезд здесь разрешен только местным жителям. Приходится тратить десятки километров на объезд.

Порядок прохождения блокпостов на двух сторонах конфликта одинаков.

Подъехав к знаку «Стоп», необходимо остановиться, в темное время суток выключить фары и включить в салоне свет. Затем необходимо дождаться, пока дежурящий на блокпосту жестом даст команду подъехать к нему. За невыполнение этих требований будет открыт огонь из автоматов по автомобилю и тем, кто в нем находится.

Проезжая около часа ночи вблизи линии конфликта недалеко от Донецка, в свете фар замечаем блокпост. Остановка у знака, выключаем фары, включаем свет в салоне. На блокпосту темно и ничего не видно. Может, блокпост не рабочий? Но есть знак «Стоп», и если блокпост работает, то при попытке двигаться дальше с большой долей вероятности автомобиль вместе с нами будет просто расстрелян.

На несколько секунд на блокпосту вспыхивает яркий фонарик, и снова практически полная темнота. Приглашения подъехать ближе нет.

Вдруг из темноты возникает солдат и говорит: «Выключайте свет и двигайтесь за мной».

Выключаю свет в салоне, включаю яркие габариты.

«Выключайте свет совсем, — тихо требует солдат, — следуйте за мной, аккуратно съезжайте с дороги влево, ставьте машину там, где насыпь дороги вас будет прикрывать».

С правой стороны от дороги линия фронта, значит, надо съехать влево под прикрытие дорожной насыпи. Все понятно — приехали.

Подходят другие солдаты.

«Вы ночью ехали фактически по нейтральной полосе вдоль линии фронта с включенными фарами. Белорусы? Как вас сюда занесло? Вам повезло, что вас не уничтожили по дороге. По нашему посту в это время работает снайпер из крупнокалиберной винтовки, а иногда и артиллерия. Что с вами делать?»

Поясняю, что мы журналисты, ехали, ориентируясь по «Навителу». Там, к сожалению, линия фронта не отмечена. Прошу указать место, где можно переночевать, благо палатка и спальные мешки у нас имеются.

Нас отвели за несколько сотен метров в дом, в котором разместились солдаты. Знакомая еще по ДНР картина — спят в одежде, кто на постелях, кто на полу на матрацах, оружие рядом. Как и на противоположной стороне, Ане выделили лучшее место на диване. Я лег рядом на полу.

Только уснули, нас разбудили. Приехали два офицера выяснять, кто мы такие и как здесь оказались.

«Я дивуюся вашої сміливості, м’яко кажучи. Не будь вас, дівчина. я б висловився по-іншому», — сказал тот, кто постарше.

Офицер, который моложе, был бдительным. Во времена СССР, когда простому советскому человеку за границу выехать было чуть проще, чем полететь в космос, было два вида паспортов. Обычный, для внутреннего использования, и «заграничный», который делали тем, кто едет за границу, и куда вклеивались визы. В Украине использование «внутреннего» и «заграничного» паспорта сохранилось до настоящего времени. Как и в советском, в украинском паспорте для внутреннего использования фотография наклеивается на первую страницу. Молодому офицеру, оказавшемуся начальником блокпоста, подозрительными показались белорусские паспорта, так как фотография в них размещается на последней странице. Еще подозрительным ему показалось то, что у Ани в паспорте наклеены визы, а в моем их нет.

Снимок носит иллюстративный характер. Фото: Reuters

Выданные пресс-службой АТО на основании обращения в СБУ аккредитационные карточки журналистов, похожие на белорусские водительские удостоверения, офицеров не интересовали. Слушать наши объяснения они явно не желали. Нам тоже хотелось спать, а не объяснять разницу между паспортами. Забрав наши паспорта и ключи от автомобиля, со словами «Будем разбираться», офицеры удалились.

После этого в комнату вошел солдат, который уступил свой диван Ане, и забрал висевший у нее над головой автомат.

«А у нас еще один есть», — говорю солдату, и показываю на крепко спящего на надувном матраце недалеко от меня бойца, рядом с которым лежал автомат.

На это солдат устало махнул рукой — за нас он не беспокоился — здесь нормальной привычкой является держать оружие под рукой.

Проснувшись утром, выхожу на кухню-веранду. Солдаты, в ожидании результатов «разбирательства», предлагают чай-кофе, позавтракать.

Позвонил в пресс-службу АТО офицеру, с которым договаривались встретиться в Авдеевке, и рассказал, что к назначенному времени не успеваем, так как попали «в плен ВСУ на блокпосте».

«Не переживайте, я этим займусь», — ответил офицер.

Во дворе солдат чистит овощи для борща. У него под ногами играют кот с собакой.

«Когда местным жителям с экрана телевизора внушают, какие мы плохие, это дает результат»

Все солдаты здесь — контрактники. В отличие от бойцов «Правого сектора» и УДА, они не рвутся в бой, а спокойно выполняют свою работу на блокпосту.

Интересуются нашим мнением об увиденном в Украине, спрашивают о жизни в Беларуси. Мы же интересуемся положением дел у них, об отношении к военным местного населения.

«Стреляют по нашему блокпосту. Иногда сильно. А около него в нескольких сотнях метров небольшая частная автозаправка, по слухам, принадлежащая человеку из Донецка, так там за всю войну ничего не разорвалось. Хоть переноси туда блокпост. С местным населением неприятно получается. Сейчас, как и до войны, все телеканалы принимаются от передатчика в Донецке, который с началом войны стал „вражеским“, вещая российские телеканалы и свою „Новороссию“. В Украине нет денег, чтобы организовать в прифронтовой зоне вещание украинских телеканалов. В итоге местное население по телевидению смотрит пропаганду Киселева об „укрофашистах“ и „бендеровцах“, которые питаются детьми. Мы стоим на краю деревни, дальше блокпоста обычно не ходим, с местным населением практически не общаемся, если нас просят о помощи — помогаем, поводов для отрицательного отношения к себе не допускаем. Но все рано его чувствуем. Когда каждый день местным жителям с экрана телевизора по всем телеканалам внушают, какие мы плохие, это дает результат. Знаю, для решения этой проблемы Нидерланды предоставили Украине мобильный телепередатчик, но он так и не появился здесь».

Прошу солдат рассказать, как нам отсюда лучше добраться до Авдеевки, чтобы еще раз не попасть «в плен». Солдаты разворачивают карту и показывают дорогу.

«Вы не боитесь показывать людям с подозрительными паспортами „секретную“ карту?», — шутит Аня.

«В отличие от своего командира, я видел не только украинские паспорта, — серьезно отвечает солдат. — Да вы не переживайте, мы же все понимаем. Разберутся, и спокойно поедете. Скоро пообедаете, украинского борща покушаете».

Незадолго перед обедом приехал командир и, извинившись за задержку, вернул нам документы и ключи от машины.

В машине слушаем FM-радио. Интересно сравнить радиовещание двух воюющих сторон, особенно как они комментируют обстрелы, прошедшие накануне ночью. Если верить новостям, то тех, кто вещает, постоянно обстреливают, а они не отвечают, свято выполняя Минские соглашения. Противоположную сторону дикторы именуют «террористами» или «хунтой», в зависимости от того, что за сторона. Радиостанции Донецка принимаются намного лучше, чем со стороны, контролируемой Киевом. Идеологическую войну украинские власти здесь проигрывают. Как следствие — сочувствующее ДНР-ЛНР население сообщает о всех передвижениях ВСУ на другую сторону фронта с помощью сотовой связи.