Кононовщина. Девятнадцать лет спустя…

Источник материала:

— Мам, ну когда уже дядя Вася приедет?.. — в двадцать пятый раз звучал вопрос.

Это означало одно: мы всем семейством в очередной раз собрались в Кононовщину, в Брагинский район Гомельской области. Туда, где родился и вырос папа, к бабе Наташе и деду Феде. Туда, куда мы ездили раз в год-два…

Почему я с таким нетерпением ждала дядю Васю? Потому что своей машины у нас тогда не было, и мы ездили с другом нашей семьи, у которого был «Мерседес»! Белый! Шестисотый! Но не это было главным. Для меня — шестилетней малышки — эти поездки были целым приключением.

Мы приезжали в Кононовщину около полуночи. Помню бабушкины высоченные кровати и огромные пуховые подушки. Хотя, может, огромными они только казались. Едва я оказывалась в постели — засыпала мгновенно…

Зато следующее утро будило меня запахом коржиков. Прямо из печки. Горячих, посыпанных сахаром.

Днем, пока родители помогали по хозяйству, я творила все, что вздумается творить в деревне, — полная свобода действий!

А вот вечером была традиция: человек пятнадцать собирались за столом на семейный ужин. Родственников‑то в деревне — тьма. И вдруг…

— Дед, открывай окно! — говорила баба Наташа. — Сейчас петь будем, пусть все слышат, что к нам дети в гости приехали!

Это тоже была традиция…

Бабушки не стало в 1997‑м… Дом продали. Дед переехал к дочерям. И из жизни исчезла Кононовщина.

* * *

Прошло девятнадцать лет. И вот она, долгожданная поездка на малую родину отца. Предвкушение и… лавина детских воспоминаний.

Мне помнилось, что по дороге в деревню под Хойниками есть сосна. И она действительно есть! До сих пор! «Что тут удивительного, сосен-то в Беларуси миллионы», — скажете вы. Но эта сосна — уникальная, может, даже единственная такая. Сосна-королева. Памятник природы. Ходит легенда, что во время Великой Отечественной это дерево охраняли от немцев партизаны.

Счетчик автомобиля все мотает километры… Все ближе и ближе Кононовщина… Наверное, генетическая память все же существует. Спустя девятнадцать лет я интуитивно помнила дорогу, несмотря на огромное количество поворотов.

«Скоро? Мам, скоро мы приедем? — проносится в памяти очередное воспоминание. Через пару поворотов снова: — Еще долго нам ехать?»

И вот я стою перед домом… Узнаю и не узнаю его. Обшарпанный, он похож на усохшего старика. Чуть больше фантазии — и кажется, что слышишь его хриплое дыхание… Правду говорят, что дома живут до тех пор, пока в них живут люди.

Я помню огромный сад, где я поедала малину и крыжовник прямо с кустов, собирала с дедом яблоки. Теперь там ничего нет. Ни единого куста, ни одной яблони… Исчезли и хозяйственные постройки вокруг дома. Во дворе — только колодец и кучка сложенных дров. Все!

А прямо за огородом Кононовской канал. Я думала, что за столько лет от него остался лишь ручеек. Ан нет, все такой же. Только плиты у дамбы, где раньше стирали, заросли травой. И лес еще ближе подступил к деревне… Туда мы с папой ездили за орешником. А по дороге он рассказывал мне полесские байки про ужей с золотыми коронами, оборотней. Страшно было… Но так интересно!

* * *

На обратной дороге остановились в Микуличах. Там памятник стоит. А в списке имен первым значится Гончар Прокофий Ефимович. Мой прадед. Он пропал без вести в декабре 1941‑го. 6 июля в 41 год он ушел на фронт, оставив дома жену и шестерых детей. Ушел и не вернулся.

А я вот уже два года — с тех пор как узнала его горестную историю — ищу. Хотя спустя столько лет шансы найти хотя бы место гибели прадеда, конечно, ничтожно малы… Я понимаю это. И все равно ищу место его упокоения!

* * *

А Кононовщина, несмотря на изменившийся облик, осталась в памяти все той же — с запахом коржиков, с теплой печкой, с огромным садом и живым домом… С улыбкой бабы Наташи и добродушным ворчанием деда Феди…

Юлия Гончар, «Ваяр», фото автора