8 лет без ксендза Бульки и водки в сельпо. Как живет деревня Мосар - знаменитый "белорусский Версаль"

Источник материала:

Мосар уже 8 лет живет без своего Юозаса Бульки — настоятеля местного костела, который сделал эту деревню в Глубокском районе известной на весь мир. Как только ее ни называли: и «белорусский Версаль», и «уголок рая на земле» — ухоженное местечко, прекрасный костел, всегда трезвые и благополучные прихожане. После смерти Бульки здесь уже третий по счету ксендз. И от сменявших друг друга священников, и от сельчан все ждут и даже требуют, чтобы Мосар оставался таким же ухоженным и трезвым, как при отце Юозасе. Однако нынешний пастырь — Марат Козловский — сразу же заявил: копировать Бульку не будет.

TUT.BY побывал в Мосаре и убедился, что здесь по-прежнему красиво, а в сельмаге все так же не продают алкоголь. Но тем не менее, кто хочет напиться, тот знает где взять: или в соседней деревне, или на «точке» — да-да, некоторые мосарцы приторговывают спиртным. «Ай, свіння гразі знойдзе», — машут рукой местные. Но с гордостью добавляют: пьют у них все же намного меньше, чем в типичной белорусской глубинке.

Справка TUT.BY

Впервые Мосар упоминается в 1514 году. Наибольший след в истории деревни оставил графский род Бжестовских. В конце ХVIII века Роберт и Анна Бжестовские построили здесь двухэтажный дворец и костел. В Мосаре даже гостил король Станислав Август Понятовский — как любитель старины участвовал в археологических раскопках. Палац был уничтожен во время гражданской войны.

А костел Святой Анны действовал и во время войны, и после нее, несмотря на попытки властей закрыть его. После возвращения из сибирской ссылки и до 1961 года в Мосаре служил ксендз Михал Сухаревич. Затем у прихода не было настоятеля, но верующие все равно собирались в храме. С 1988-го и до смерти в 2010 году приходским священником служил Юозас Булька. При нем храм восстановили, а на территории разбили дендропарк. Священник создал при костеле антиалкогольный музей, заложил аллею трезвости.

Перед смертью Булька отдал почти весь дендропарк государству

Раньше на территорию мосарской святыни — костела — любой мог попасть бесплатно. Но после смерти ксендза Юозаса вход стал платным. Через дорогу от храма — касса, похожая на сказочную избушку. В прайс-листе — расценки: школьникам за посещение культурно-дендрологического комплекса нужно заплатить 35 копеек, взрослым — 70.

В собственности костела остались только 2 гектара земли: от кладбища до плебании — дома священника. Остальные 14 гектаров принадлежат районным властям. Ухаживают за этой территорией семеро сотрудников Глубокского историко-этнографического музея. Большую часть дендропарка под «крышу» государства перед смертью отдал сам Булька — так, говорят, решил гарантированно сохранить то, что создал за более чем 20 лет служения.

Как только Мосар ни называют: и «белорусский Версаль», и «уголок рая на земле»… Ксендза Юозаса нет почти 10 лет, но здесь и сейчас есть на что посмотреть. Правда, содержать в порядке 16 гектаров с клумбами, газонами, аллеями, скульптурами, искусственными водоемами, беседками и другими объектами непросто.

Россияне в шоке, что в дендропарке нет охраны

— Раней ні было дня, каб да нас не прыязджала экскурсія. Едуць і зараз — з Расіі, Заходняй Еўропы, адусюль… Але турыстаў, канешне, ужо менш, — признается экскурсовод культурно-дендрологического комплекса Мария Ткаченок. — Пры жыцці ксяндза Юозаса людзі сюды імкнуліся, каб сустрэцца з ім. Зараз жа многія едуць, каб паглядзець, што тут робіцца пасля ягонай смерці. У выніку застаюцца задаволеныя: «Усё што было, тое і ёсць». А як нам было крыўдна першыя гады, як не стала Булькі: у інтэрнэце, у прэсе паўсюль пісалі: «Ай, у Мосары ўжо непрыгожа, няма там на што глядзець». Як жа няма, калі мы ўвесь час памяць айца Юозаса, традыцыі ягоныя захоўваем! Праўда, апошнім часам крытыкаваць перасталі. Расіяне дык тыя ўвогуле ад Мосара без ума. Ходзяць і захапляюцца: «Як у вас прыгожа, як хораша!». Дарэчы, многія з іх пытаюцца: «А колькі чалавек у вас аховы?». І цэлае дзіва для іх, калі чуюць, што такую велізарную тэрыторыю ніхто не ахоўвае.

Сейчас Мария и другие работницы заняты разбивкой цветников.

— Сёлета па-новаму прыдумали, як зрабіць клумбу. Вырашылі пасадзіць побач кактусы — дарэчы, іх вельмі любіў Булька, — і нарцысы. Атрымалася незвычайна. Як ў жыцці ўсякія людзі ўжываюцца побач, так і ў нас кветкі, — улыбается Мария Романовна.

Ксендз Булька оставил учеников

Из каждой поездки ксендз Юозас привозил в свой Мосар саженцы цветов и деревьев. Многие виды растений в дендропарке сохранились еще с тех, «бульковских» времен. Например, вот эта агава. Мужчины, среди которых заведующий культурно-дендрологическим комплексом Сергей Лавринович, заботливо подбирают место, куда посадить огромное тропическое растение.

Сергей Лавринович — ученик Юозаса Бульки. Знаменитый ксендз участвовал в его воспитании с самого детства. Приобщал к молитвам и труду. Перед смертью хотел, чтобы тот возглавил дендропарк.

— Я з маленства ў касцёле, гадоў з 5−6 пачаў прыслужваць у алтары, — говорит Сергей. — Юозас Булька, канешне, шмат у чым паўплываў на мяне. Ён увесь час служыў людзям, практычна не адпачываў нават. Трошкі адпачне — і зноў выходзіць да людзей. Да яго ж тут цэлыя натоўпы прыязджалі. І ён нікому не адмаўляў у размове і малітве. А сродкі свае аддаваў на добраўпарадкаванне. На могілках, напрыклад, стаіць скульптура Хрыста. Дык яе стварылі на грошы ад прэміі «За духоўнае адраджэнне», якую Булька атрымаў ад прэзідэнта.

Похоронен ксендз-прелат Юозас Булька, ушедший из жизни на 85-м году, рядом с костелом. Место, говорят, выбрал сам.

«Любіў Бога, прыроду, беларускі народ» — начертано золотыми буквами на черном граните надгробия ксендза, уроженца Литвы. Над изголовьем могилы — статуя Христа, рядом посадили туи.

Ксендз Марат: «Когда меня направили в Мосар — был в ужасе»

Местные жители поделились, что первые два ксендза, которые служили в Мосаре после Бульки, были «харошыя, але нешта ў іх не атрымалася».

— Напэўна, занадта вялікія на іх лягла адказнасць, не справіліся… — делают предположение прихожане. — Яны самі папрасіліся, каб іх перавялі ў іншае месца. А потым нам далі ксяндза Марата. І, дзякуй Богу, ўсё ў нас стала наладжвацца.

С отцом Маратом Козловским мы говорим возле могилы Юозаса Бульки. То и дело поневоле вспоминаем знаменитого прелата.

— Теперь мы отстаем, конечно, от того, что было раньше, когда Мосар среди католических приходов в Беларуси был у паломников на первом месте. Теперь, как ни стараемся, уже не то. Люди интеллигентные заметят это, но промолчат. А хамоватые что-нибудь да скажут. Но все лучшее, что есть в Мосаре, мы сохраняем. Во многом нам помогают власти. Хочу сказать, что отношение властей Глубокого к костелу может быть примером. В других районах оно совсем не такое.

Отец Марат родом из Браслава. Пошел учиться в семинарию в 27 лет. А до этого, говорит, «крутил баранку». Но однажды в пилигримке в Будслав произошел переворот в сознании — и молодой водитель решил посвятить себя служению Богу.

В июле будет 5 лет, как ксендз возглавляет приход в Мосаре. До этого служил в Ушачах, Парафьяново и Прозороках. На новое место ехал с волнением:

— Когда мне сказали про назначение в Мосар, я почувствовал трепет, ужас, испуг. Подумал: а что я буду там делать? Я же не цветовод. Это теперь я стал читать журналы по этой тематике, разбираться понемногу. А тогда сказал ксендзу-прелату Франтишеку Киселю, который руководил Витебской диоцезией: «Напэўна, вы жартуеце?». Думал, что Мосару нужен ксендз, который разбирается в цветоводстве, как например Чеслав Куречко из Росицы или Ян Пугачев из Германовичей. Но меня успокоило, что дендропарк передали районным властям и им занимаются специалисты. Мое же главное дело — душепастырство, мне нужно вести людей к Христу. Булька ведь тоже не был тут агрономом, а прежде всего священником. Но он имел большой талант, харизму, помогал задуматься о душе, о Боге через красоту природы. И это до сей поры приносит свои плоды. Чувствуется, что дух Бульки здесь живет.

— И как вам тут сейчас, через пять лет?

— Обалденно! Мосар мне многое дал. Так получилось, что самое трудное для меня как ксендза и как человека произошло именно здесь. Здесь я и операции перенес… Не хочу уже отсюда никуда уезжать.

Булька оставил много идей. Но на их воплощение нужны деньги

Но наряду с душепастырством мосарский священник вынужден думать и о более приземленных делах. Например, где взять деньги на ремонт костельной крыши, которая протекает, как отреставрировать горельефные панно на стенах святыни, как поменять старые лавки, как обновить алтарь…

Но несмотря на проблемы, ксендз Марат не теряет чувство юмора:

— Зато орган у нас в костеле хороший, работает. Можно, дам объявление через TUT.BY? Ищу органиста!

А у заведующего культурно-дендрологическим комплексом Сергея Лавриновича — свои проблемы, хозяйственного толка:

— Не хапае тэхнікі. У нас ёсць дзве ручныя газонакасілкі і трымеры. А раней дык увогуле абыходзіліся звычайнай касой. На добры лад тут, канешне, патрэбен трактар і больш сучасная тэхніка для стрыжкі газонаў. Догляд за раслінамі, добраўпарадкаванне займаюць шмат часу, і ўсе нашы супрацоўнікі на нагах з самай раніцы і да вечара. І то, бывае, рук не хапае. Нядаўна вось быў суботнік, дык нам вельмі дапамаглі: прыехалі сюды каля сотні чалавек на чале з кіраўніком раёна Алегам Морхатам. Пасадзілі туі, дубы, шмат чаго адрамантавалі.

Сергей говорит, что покойный Булька оставил много идей.

— Нам па сутнасці нічога новага і прыдумляць не трэба, хаця б увасобіць ў жыццё тое, аб чым марыў ксёндз Юозас. Напрыклад, ён хацеў паставіць у яблыневым садзе скульптуры Адама і Евы. Ці ўсталяваць кампазіцыю, прысвечаную евангельскаму сюжэту, калі самарыцянка напаіла Іісуса вадой з калодзежа. Ці стварыць каля скульптуры Маісея нешта накшталт пустыні: пасадзіць там кактусы і г. д. Аднак на стварэнне ўсёй гэта прыгажосці патрэбны грошы.

Однако кое-что новое в Мосаре в скором времени появится. Это приходской музей. Главную экспозицию посвятят Юозасу Бульке. Домик, в котором расположится учреждение, уже отремонтировали. Сюда же перенесут и антиалкогольный музей, который раньше находился в другом помещении.

«Зона». Трезвости

Сами мосарцы называют свою деревню «зона». Сокращенно от «зона трезвости». В местном магазине не продают спиртное — этого от властей добился еще Булька, известный непримиримой войной с пьяницами. Пьющих людей он не пускал в костел, не венчал. А еще не отпевал покойников, на чьи поминки покупали водку.

Еще при жизни ксендза ходили необычные истории, как он борется с алкоголизмом, а после его смерти они и вовсе превратились в легенды.

— Едет ксендз по деревне, смотрит, лежит пьяный. Не поленится, выйдет из машины, ощупает человека. Если найдет бутылку — разобьет. А выпивохе скажет: «Завтра придешь ко мне, я тебе деньги за нее отдам. Только не пей больше», — рассказывают местные.

Но борьба с алгоколизмом — дело неблагодарное: едва отсечешь одну голову «зеленому змию», как вырастает вторая… Мосарцы не скрывают, что и раньше, при Бульке, пить бросили не все, и сейчас, хоть в деревне и жива память о ксендзе, то и дело можно встретить человека с шатающейся походкой.

— Свіння гразі знойдзе, так і п’яніца гарэлкі, — признаются местные жители. - Кому надо, съездит в Глубокое — райцентр от нас в 10-ти километрах, — или в соседние деревни.

Раньше в Мосаре было два магазина, но один закрыли. В том, который работает, спиртного действительно нет. Даже пиво не привозят. На полках — обычный для сельмага ассортимент.

— Спиртным по-прежнему не торгуем, вот уже почти 10 лет, с августа 2009 года, — рассказывает TUT. BY продавец Анна Мурзич. — Вначале люди буйно на это реагировали. Потом местные жители постепенно привыкли. Теперь возмущаются только приезжие: как ни странно, еще не все в Беларуси знают про нашу «зону трезвости». Те же рыбаки зайдут, ищут глазами водку, не находят. Тогда спрашивают, где можно купить спиртное поблизости. Это в Удело — в 7-ми километрах, и в Луцке-Мосарском — он от нас в 3-х километрах.

Но населенный пункт гордо держится за свой «трезвый» статус. Просьба не пить распространяется не только на местных жителей, но и на гостей. Так, на сайте историко-этнографического музея — объявление: «В связи с тем, что деревня Мосар объявлена „зоной трезвости“, убедительная просьба к туристическим фирмам, предприятиям и профсоюзам, которые занимаются организацией экскурсий по маршруту Глубокое — Удело — Мосар, не привозить туристов в состоянии алкогольного опьянения».

«Ксендза чуть на вилы не поднимали — за запрет водки на поминках»

— Конечно же, жители Мосара выпивают, мы же не в пустыне живем, кто хочет, найдет бутылку, — продолжает тему ксендз Марат. — Проблему пьянства не решить одним запретом на продажу спиртного. Наши люди никогда не бросят пить, пока алкоголь не перестанет быть одной из ведущих статей дохода в экономике государства.

По словам ксендза, одно время в Мосаре процветал «маленький пенсионерский бизнес»: люди покупали в Глубоком водку, а потом продавали «жаждущим» односельчанам на 2−3 рубля дороже.

— Знаю, и католики этим занимались. Пришлось в костеле произносить об этом проповедь. В последнее время, вроде, прикрыли эти лавочки. Но вообще это не мое дело — проверять: пьют люди или нет. Я же не милиционер. Что вообще может запретить ксендз? И я не волшебник, который потер лампу Алладина, сказал: «Давайте все бросим пить» — и все тут же пошли в костел. Но и молчать, делая вид, что все хорошо, тоже нельзя — тогда эти люди точно в «пекле» будут.

Ксендз с грустью отмечает, что белорусская деревня умирает: в Мосаре в прошлом году было 40 похорон и только 2 или 3 крещения. Зато, говорит, наконец начал приживаться обычай трезвых поминок:

— Раньше похороны были «маленькой свадьбой». Только что к свадьбе готовиться надо, а похороны почти всегда происходят внезапно. Так ксендзов чуть на вилы не поднимали за то, что не разрешали «жалобны стол» со спиртным. Кричали: «Как так? У нас же такая традиция!». Да не было никогда такой традиции у католиков! Помню, я был в шоке: у женщины умер сын. Шел пьяный по территории спиртзавода, упал и утонул в яме с отходами. И мать хотела на «жалобны стол» ставить водку. Я говорю: «Твой сын погиб от алкоголя, а ты спиртное покупаешь!». В итоге водка на тех поминках была, но меня там не было. Очень трудно пришлось, пока эту так называемую «традицию» переломили. Теперь уже люди на покупают на похороны ящики водки.

Но в целом местные жители его чаще радуют, чем огорчают:

— Люди тут интересные: свой гонар маюць. А еще — имеют свою память, свои традиции. Важно, что костел здесь никогда не закрывался. То есть народ умел хранить свою веру и святость. Надеюсь, что так будет продолжаться и дальше.