«Любим. Помним. Скорбим». Родители погибших в давке и священники пришли с молитвой на Немигу

Источник материала:

Ровно 20 лет назад в пешеходном переходе станции метро «Немига» оборвалась жизнь 53 человек. Их близкие и родные никогда не смирятся с утратой. Сегодня утром на тех самых страшных ступеньках семьи погибших зажгли 53 лампадки, положили 53 белые розы — как символ жизни и запустили в небо 53 белоснежных воздушных шарика.

В половине девятого утра в пешеходном переходе станции метро «Немига» оживленно: одни спешат на учебу, другие на работу. Люди пробегают мимо, и, почти не останавливаясь, бросают взгляд на скорбящих женщин, которые достают из пакетов лампадки, зажигают их, а рядом кладут белые розы.

— Вон на той ступеньке погиб мой сын, — показывает вверх Светлана Михайловна и замолкает. Даже спустя 20 лет после трагедии родным погибших тяжело говорить о случившемся. Все это время они поддерживают друг друга, встречаются, созваниваются. И каждый год 30 мая приходят на Немигу.

— Здравствуйте, девочки, — говорят они друг другу сегодня в переходе, обнимаются, целуются и тяжело вздыхают. Вот уже 20 лет они собираются по печальному поводу. Сегодня у них в руках красные гвоздики, белые розы, розовые пионы. Живые цветы они несут к стальными тюльпанам и розам, которые установлены в память о погибших.

— А вот и наш Олежек, — впервые на лице женщин появляется улыбка, когда они видят правозащитника Олега Волчека. Именно он поддержал после трагедии и помогал добиваться ответ на самый главный вопрос: «Кто будет наказан за гибель 53 человек?». Ни власть, ни суд ответ так и не дали.

Лампадки горят, цветы возложены, и родственники идут в кафедральный собор на службу. Опираясь на трость, медленно поднимаясь по ступенькам, Светлана Михайловна, мама погибшего сотрудника милиции Геннадия Рябоконя, вновь и вновь вспоминает тот день. Они вернулись с дачи уставшие, Гена очень хотел, чтобы сестра сыграла на фортепиано. Она не стала и до сих пор не может себе этого простить. На праздник 24-летний Геннадий ушел с женой и другом, который тоже был с супругой. Домой вернулись только двое. Жена Геннадия и его друг.

— Гена вытащил из толпы пятерых девушек, побежал за шестой, стал доставать ее из-под трупов, но толпа опрокинула сына, и он ударился головой о цемент, — рассказывает Светлана Михайловна. — Когда было 40 дней, пришла в переход и вдруг какая-то девушка спрашивает: «Кто здесь Рябоконь?». Ответила, что это я. Тогда она стала на колени: «Я вам так благодарна за сына! Он меня спас, когда вынес на руках на улицу». В 2000 году нашего Гену президент посмертно наградил орденом «За мужество».

Смахивая слезы, уже перед входом в кафедральный собор женщина достает из сумки светлый платок, повязывает голову, крестится. Даже на утренней службе родители погибших стоят рядом, молятся, держатся, но эмоции берут вверх, когда священник по именам зачитывает всех, кого не стало майским вечером 1999 года.

А к памятному знаку на Немиге люди продолжают нести цветы. Галина Ивановна принесла гвоздики для погибшей племянницы Ольги, сотрудник ОМОНа Леонид охапку цветов для коллеги Владимира Говена, а минчанка Светлана вместе маленькой дочкой пришла вспомнить одноклассницу Лену Насонову.

— Любим. Помним. Скорбим, — говорит неравнодушная минчанка, возлагая к памятному знаку веточку жасмина.

— Ребята, вы знаете, что здесь произошло? — обращаемся к молодым людям 16−20 лет, которые с интересом смотрят на происходящее, но не останавливаясь, проходят мимо.

— Конечно, здесь была трагедия. Люди закупорились, начали падать. Кажется, тут кто-то еще самодельную бомбу подорвал, — говорят девушки.

Родственники погибших жалеют, что все надписи в переходе с именам их детей и стихотворениями, написанными после трагедии, убрали.

— Это память. Зачем ее стирать?

20 лет спустя TUT.BY воссоздал виртуальную стену подземного перехода и нанес на нее имена всех 53 погибших в жуткой давке. Все о Немиге-99 — в одном лонгриде.

Отслужив службу, священники, родственники и верующие идут крестным путем от кафедрального собора к переходу на Немиге. Родители достают из сумки фотографии своих детей, держат перед собой и аккуратно от бумаги освобождают свежие цветы.

 — Вновь и вновь мы мысленно переносимся в те страшные дни, память о том событии останется с нами навсегда, — говорит священник, обращаясь к собравшимся на Немиге. — Мы не имеем право никого судить, это был человеческий фактор.

Потихоньку люди начинают расходиться, но Галина продолжает стоять напротив памятного знака, где есть имя и фамилия ее 17-летней дочки — Елены Вишневской. Женщина, кажется, не замечает, как слезы катятся по ее щекам. В руках у Галины хризантемы, в глазах — бесконечная боль. У 17-летней Лены вся жизнь была впереди, выпускной, поступление в университет. Но ничего этого не случилось. Лену похоронили.

— Когда узнала о смерти дочки, белугой ревела. Вот, что значит материнское чутье. Я в тот вечер все ждала и ждала Лену, прилегала, уснула и слышу как она кричит под окном: «Мама, мама!» Проснулась, побежала вниз, никого. Ей было плохо, здесь, в переходе, а я это почувствовала дома, — говорит Галина. — Моя жизнь с того дня перевернулась. Некоторые родители, потерявшие детей, потом рожали ребеночка. А я не смогла… Через пять лет мой муж ушел к молодой рожать детей.

Поплакав и помолившись, родители берут в руки 53 белоснежных воздушных шарика и запускают в небо. Они растворяются в солнечном дне, их еще долго провожают взглядом, а когда они исчезают, близкие и родные садятся в машины, автобус и едут привычным маршрутом — на кладбище.